великолепия. Мда, точно не Ясенево. Если только Царицыно, там, вроде есть какой-то парк под старину сделанный. Хотя все равно сомнительно, что меня могла река туда вынести.
Моих вещей нигде не было. Документы, телефон, банковские карты и самое главное – телескопическая палочка-выручалочка – все как в воду кануло. Хотя, может, и не как.
Дверь поддалась легко, лишь едва скрипнули петли. Я вышел в коридор, насчитал несколько дверей и лестницу вниз. С первого этажа доносился шум, будто кто-то готовит – бряцнула посуда, зашипело горящее масло.
Заглянув еще в одну комнату с незапертой дверью, я спустился в просторный холл, пытаясь определить, откуда доносятся звуки – помимо кухни, послышались шаги и приглушенные разговоры.
Все вокруг было странным. Старым и странным. Что-то подобное я еще в школе на последнем звонке видел, когда нас культурно вывозили в Захарово, смотреть, как Пушкин провел детство. Потемневшая мебель, часы с кукушкой, клетка с какой-то мелкой молчаливой пичугой, латунная мелочевка на комодах – только таблички не хватало: «Сто лет назад здесь жил и работал великий Сам».
– Молодой барин проснулся? – за спиной раздалось тихое покашливание и уже знакомый голос произнес, – У вас, наверное, много вопросов?
– Да, черт возьми! – я обернулся и осекся, увидев, что у бородатого руки нет, но и вместо ноги торчит стальной костыль.
Передо мной стоял мужчина лет шестидесяти, крепкий, жилистый. Если бы не крюк с костылем вполне бы подошел эпитет, что он прекрасно сохранился. Спина прямая, будто и вместо позвоночника что-то стальное встроено. Аккуратная стрижка, короткая борода на все лицо с длинной просекой, в которой проглядывала неровная белая нитка шрама. Похож на военного, даже на ветерана, который через многое прошел.
– Спрашивайте, – он выдержал паузу, дав мне возможность его рассмотреть.
– Где я? – я обвел руками дом и краем глаза заметил, как за окном пробежала какая-то девушка, – И что произошло? И какого хрена, я вообще тут делаю? И какой, в жопу, вообще барин? И кто вы такой?
– Мои имя Захар, я управляющий поместья. А вы дома… – он щелкнул крюком, останавливая мой порыв высказать все, что я думаю об этом доме. – Если быть точными, то мы с вами сейчас находимся в одном из загородных имений, принадлежащих семье Гордеевых. Вашей семье. Это охотничий домик вашего деда в Тобольской губернии.
– Пррр, – я фыркнул, – Первый раз слышу эту фамилию. Вы либо меня с кем-то перепутали, либо это какой-то розыгрыш.
– Ошибка исключена, расчеты Гордея Ивановича были выверены годами… – Захар засуетился, очень натурально изобразив налет неуверенности, будто действительно допустил возможность ошибки.
– Стопе! А ты хорош, – я улыбнулся и стал глазеть по углам под потолком, – В каком театре играете? А? А где камеры? Это прикол, да? Развод? Квест в реальности или иммерсивное шоу? Что у вас тут за схема?
– Простите, но я не понимаю, о чем вы, – Захар на всякий случай отступил от меня на шаг. – Но понимаю, что вам может быть сложно принять тот факт, что в нашей вселенной есть разные миры, некоторые ученые называют их измерениями. И вы не в себе, учитывая, что вас как раз вернули из чужого мира домой.
– Самому не смешно? – я вперился в его глаза, пытаясь разглядеть намек хоть на какую-нибудь хитринку, а заодно и себя ущипнул, а то вдруг все это странный сон, в котором, однако, боль пришла настоящая. – Ладно. И как же я, по-вашему, оказался в чужом мире, что меня пришлось возвращать?
– В этом, как раз нет ничего удивительного. Ваша бабка по материнской линии, кхм-кхм, – Захар дважды кашлянул в кулак, и либо я совсем поехал кукухой, либо за кашлем пряталось очень эмоционально окрашенное: «старая сука», – Прошу прощения. Мария Георгиевна восемнадцать лет назад руководствуясь только ей известными причинами, выкрала вас из нашего мира и спрятала в вашем.
Я выставил вверх указательный палец, мол, а теперь давайте помолчим, пока я думаю. Бабушку мою действительно звали Маша, хотя отчество другое. До тех пор, пока не начались проблемы с деменцией, она действительно была крута. Участковые у нее по струнке ходили, даже когда меня сдавать притаскивали. Гопота у подъезда ее всегда уважала. Другие бабки побаивались и шептались за спиной, и действительно сукой как-то назвали, но не старой, а стальной. И даже уважительно это было.
Восемнадцать лет назад я как раз стал сиротой. Как это произошло, помню плохо, что до этого было тоже лишь какие-то обрывки и образы. Считай, жизнь-то началась с момента, как мы с бабушкой вдвоем остались.
Я поймал себя на мысли, что начинаю допускать, что все вокруг может оказаться правдой. Вспомнил погружение под воду и черные сгустки, аж передернуло, до такого в квестах и «ютюб» пранках еще не додумались. Да и вокруг все было более чем реально, что исключало сон или наркотики.
– А что с родителями?
– Боюсь, что по ним у меня нет хороших новостей. Они погибли.
– Как?
– Страшный несчастный случай, одномоментно унесший множество жизней, – Захар вздохнул, переминаясь на своем костыле, – Гордей Иванович оставил вам свои дневники, вы сможете ознакомиться с деталями его расследования.
– Ну, допустим, – хотя я еще не решил, что в итоге готов допустить, – А где собственно мой дед, который Гордей Иванович?
– К сожалению, он не пережил заклинание возврата, – Захар погрустнел, а я опять не заметил ничего подозрительного, либо мастерски играет, либо действительно дед был ему дорог, – Но не вините себя, Гордей знал, на что шел, когда соглашался на ритуал. Вернуть наследника рода было важнее.
– А где тело? Я могу хотя бы попрощаться?
– По условиям сделки, тело забрали, – голос Захара задрожал, – Это входило в цену.
Хрень какая-то. Но Захар не стал развивать тему. Ну, ладно – мой дед. Я мысленно повторил, привыкая к звучанию слова. Интересно. Деда я не помнил. Ни мужа бабушки, ни по отцовской линии. Перед глазами промелькнул профиль старика, который лежал на соседней тумбе с улыбкой на мертвом лице. Магический ритуал с лихими расценками? Ну да, ну да. Что же это еще могло быть?
– Так. И что? Получается я наследник какого-то богатого и знатного рода? – я развел руками, одновременно выражая сомнение и показывая на стены дома.
– В прошлом, да, – Захар почесал крюком затылок, – Но после смерти ваших родителей и вашего исчезновения все сильно изменилось. Род больше не смог защищать свои земли, а ваш дед все состояние потратил на поиски ответов и ваше возвращение.
Видно было, что подбор слов тяжело дается Захару. Ему больно, грустно, тоскливо, и он
