— А это — больно? — нахмурился мальчик.
— Что — больно? Получить обратно под управление собственное тело или быть в нем подневольной?
— И то и это.
— Не больно, дорогой, — улыбнулась полицейская и покосилась на жену Завьялова. — Мы с Мирандой мирно уживаемся.
— У моей мамы этого не было, — повесив голову, пробормотал мальчишка. — О н делал маме больно.
— Я знаю, — Ирма протянула руку, потрепала ребенка по коленке. — Я присутствовала при всех разговорах, я знаю, что происходят страшные вещи, и именно потому решила быть на вашей стороне. Поверь Миранде, Арсений. Я в и ж у ее изнутри, она хочет вам помочь.
— А как вы будете потом? — вскинул голову мальчик. — Разве вас не накажут, за то что вы…
— Я исполняю приказ руководства, — лукаво прищурившись, перебила Ирма. — Мое задание — охранять семью Завьяловых, и я приказа не нарушала. Я просто действую в изменившихся обстоятельствах и продолжаю выполнять защиту. Приказа прекратить охрану от моего начальства пока не поступало.
— А вы можете помочь мне вытащить маму из больницы?! У вас же есть полицейское удостоверение! Мы можем придти в больницу, вы прикажете врачу отпустить мою маму…
— У меня не хватит полномочий, малыш, — печально покачала головой Ирма. — И ни у кого не хватит, если решение удерживать твою маму в больнице, приняли — в будущем.
Маленький взрослый мальчик сжал пальцы в кулаки, сурово сжал губы и, помолчав, сказал:
— Тогда я буду учиться. Учиться отдавать приказы. Приду в больницу и з а с т а в л ю выпустить оттуда маму.
"Нельзя, нельзя было позволять Миранде разговаривать с ребенком, как с взрослым! — мысленно опечалился генерал Лев Константинович. — Надо было к Николаю прислушаться… Прежде чем учить мальчонку власти над чужим умом, надо была его душу вылечить, очистить от пережитого!.. Спаси нас, Господи, от могущества незрелого рассудка. Непозволительная беспечность! отдавать власть над умами в неокрепшие детские руки. Вначале детей надо состраданию научить. Надеюсь, Миранда понимает, что есть опасность вырастить и обучить… всесильного тирана. Монстра".
Арсений метнул в генерала настороженный взгляд. Лев Константинович глаз не отвел, отчетливо подумал: "Не торопись, малыш, приказы отдавать. Людские судьбы совсем не детские игрушки".
* * *
Проведший бессонную ночь Косолапов уснул практически на полуслове, сидя на диване в гостиной, где их тактично оставили одних — наговориться. Арсений осторожно выбрался из-под тяжеловесной папиной руки, подложил ему под бок подушку и, найдя Завьялова за компьютером в кабинете, сказал смущенно:
— Дядя Боря, у меня это…, в интернате кроссовки отобрали. Взамен дали какие-то малышовые, я ими все ноги стер. Папа уснул, не могли бы вы мне денег одолжить — батя вам потом все-все вернет! — я в магазин схожу, новые куплю, а? Честное слово, если придется много ходить, у меня пятки болят — просто жесть!
Завьялов никак не мог выбрать линию поведения с мальцом, выпадающим из нормальных человеческих категорий. Несколько часов назад Борис видел в нем пастушка Давида, прикидывающего насколько опасен пришелец Голиаф-Миранда; сейчас, доверчиво глядя в лицо дяди Бори, у письменного стоял обычный сконфузившийся мальчишка. Прижимая к груди кулак, уверял "дяденька, дайте денег на обувку, батя вам потом все до копеечки вернет!".
Бред какой-то. Было бы смешно, не будь так жутко. Непривыкший одалживаться, не имевший н о р м а л ь н о й человеческой близости ребенок, пожалуй, и сам не знал как себя вести в н о р м а л ь н о й человеческой компании. Не знал, что папиным друзьям не надо клясться "батя все вам до копеечки вернет!".
Кошмар.
Константинович был прав, когда Миранде мозг клевал, убеждая, что мальчишку сначала надо хоть немного отогреть, а уж потом бойца с пришельцами из него лепить!
Но у Миранды оказались совсем нечеловеческие категории: она сама выросла в каком-то диком питомнике для агентов и уверяла, что о б ы ч н ы м людям телепатов не понять. У телепатов особые мерки. И категории особые — изначально взрослые, проросшие изнутри расширенного восприятия, проникновения в чувства и мысли взрослых людей.
Завьялов потрепал мальца по волосам, вздохнул, потягиваясь:
— Пошли. Прогуляемся до обувного, а заодно и в магазин зайдем — чего-нибудь вкусненького прикупим.
Перед входной дверью в прихожей Завьялова и Арсения перехватил Иван. Девочки Антонина и Марья тихонько играли в гостиной, заворачивали в наволочку подаренного Косолаповым пупса. Иван измаялся от ничегонеделанья. Прилично ревностью извелся — с каким-то новоявленным дяди Колиным сынком взрослые носятся как с писаной торбой! Шушукаются за закрытыми дверьми, не разрешают р о д н ы м д е т я м присутствовать! Шугают, как разбаловавшихся котят.
— Вы куда? — нахмурив брови, поинтересовался сын.
Невзирая на нытье, Зоя запретила близнецам выходить на улицу, велела "дышать свежим воздухом на лоджии". Марья быстро отцепилась, начала играть с новой подружкой. Иван разобиделся и взревновал уже и сестру, увлекшуюся ч у ж о й девочкой…
Теперь и папа вот — забыв о сыне, ведет гулять ч у ж о г о пацана в чмошном спортивном костюме!
Где справедливость, спрашивается?!
Завянь с грустью прочел по лицу сына каждую мысль. Иван — обижен. Он ничего не понимает, готов заплакать, но пока держится, не истерит…
— Мы скоро вернемся, Ваня, — мягко произнес Завьялов. — У Арсения нет обуви, мы купим ему кроссовки и обратно.
— Я с вами, — выпятив подбородок, заявил сын.
— Нельзя, ты же понимаешь, что это…
— А ему — МОЖНО?!?! — почти утыкаясь указательным пальцем в грудь Арсения, завопил Иван. — Ему — можно?! Да?!
— На Арсения не устраивали засады с гранатометами, в него не стреляли снайперы, — терпеливо произнес Борис. — Он может ненадолго выйти из дома, для тебя это — опасно.
Напоминание о жутком происшествии немного охладило ревнивого мальчишку. В прихожую из кухни вышла Зоя, сразу же поняла причину переполоха и обняла Ваню за плечи, утягивая в комнату:
— Пойдем, пойдем, мой дорогой. Папа и Арсений уходят по делам, ты же знаешь, что обувь надо подбирать как следует, по ноге…
Мать увлекала сына в гостиную к д е в ч о н к а м, до тех пор Ивана не закрыл от отца выступ стены, мальчишка направлял на него через плечо пламенный яростный взгляд!
"Проблемка возникает, — опечалился Завянь. — Иван ревнует, мальчишки могут не сойтись…"
— Не переживайте, дядя Боря, мы помиримся, — услышал Завьялов негромкий голос Колиного сына. — Придем из магазина, покажите Ване пару приемчиков, мы с ним побарахтаемся, поборемся. Я с шести лет карате и боксом занимаюсь, поддамся так, что он и не поймет.
