— Но какой тогда в этом смысл?
— Никогда не знаешь, какие действия могут понадобиться в критический момент. Мне нужен страховочный трос, ты им будешь. А информацию я могу добыть из массы других источников.
— Конечно, — Селен невозмутимо кивнул.
— Вот и славно, — я клыкасто ухмыльнулась. Еще посмотрим, что по поводу этого всего скажет Эрро. К слову, о нем — вполне может статься, что Селен прав куда больше, чем думает. О том, что Командор ко мне неровно дышит, болтают от подвалов до архивов «Полюса», и, чтобы решиться на такую авантюру под его носом, у Дирзит должна быть действительно серьезная причина. Я же сама, по-видимому, в ее глазах на серьезную угрозу не тяну.
Ну-ну.
— Я подумал, что вам будет интересно, — агент протянул мне считыватель. Я заглянула в перечень файлов, и моя ухмылка стала шире: кто-то хорошо пошарил у Дирзит в портативке, слив все, что можно и нельзя. Часть файлов была явно запаролена, но на то у меня есть Пешш.
Отчеты по текущей работе, скромно притаившиеся в уголке, после этого уже не впечатляли.
— Спасибо, — с чувством сказала я.
— Не за что… куратор, — он внезапно улыбнулся, синие глаза коротко блеснули. — Хорошего вечера.
Откланявшись, Селен вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Все-таки преданные люди — капитал куда более ценный, чем все кредиты этой галактики. То, за что заплачено один раз, всегда могут перекупить — и не стоило Корпусу об этом забывать. Система, построенная Филином, менялась не раз, и это не пошло ей на пользу. Основатель Корпуса не был добр, не был честен, и уж тем более не был справедлив. Он был сволочным фанатиком, чертовски хорошо знающим надежды и чаяния слабых смертных сердец. И только он смог сделать из Корпуса монолит, которого боялись все.
Филин был гением. Странно, вроде бы это признаю не только я. А вот поди ж ты… Ревизия — вот что мы имеем в итоге. От какого-то несчастного наместника Центра все в панике — когда всего три века назад еще встал бы большой вопрос, кто перед кем будет сгибаться в земных поклонах.
Какая ирония… И как бесился бы дух Филина, существуй он на самом деле, зная о таком позоре.
Вызвав сиделку, я в категоричной форме потребовала себе переговорник, со всеми возражениями отправив ее к главврачу. Через десять минут она вернулась с выражением крайнего возмущения на лице и, заявив, что, если мне так хочется себя гробить, она тут ни при чем, оставила мне требуемое.
Я набрала номер Арроне. Если кто и знает, что здесь твориться, так это он.
— Что, доложили уже? — не здороваясь, буркнул он в микрофон.
— А где же вопль «Я же говорил!»? — кисло поинтересовалась я.
— Уши бы тебе за дурость на задницу натянуть… — бросил координатор и замолчал.
Пауза затягивалась.
— Ладно, сделаем вид, что ты свое «фе» высказал, я посыпала голову пеплом, и закончим на этом. Больше, чем я себя, никто меня не накажет.
— Ну и что делать собираешься, дурында ты эдакая?
— Не знаю еще, честно говоря. Безответной тенью со сцены не сойду, это факт, но все остальное… Зависит от того, что происходит на самом деле. Из-за чего вообще начался этот бардак?
— Забавно все там вышло, весьма забавно… — он многозначительно побалансировал на последнем слове.
— Не тяни.
— За блоком Дирзит тянется шлейф из раскрытых дел. Весьма особенных и весьма неплохо раскрытых дел. Дел, порученных сектору под командованием некой Шалли, которой, собственно, эти дела направлялись лично Командором… Понятно, что об этой маленькой детали ревизии никто не докладывался. И, хотя в список на проверку вас не включили, кое-кто из верхушки ревизионеров решил подъехать к Дирзит в частном порядке — по этой самой причине. Что там им надо было, я уж не знаю, но, очевидно, за это «что-то» ей, как руководителю блока, был обещан весьма жирный кусок. Думаю, что в кредитах, но, кто знает, может, обещали надавить на Эрро в плане повышения.
— И причем здесь я? Формально эти дела действительно за ее блоком, я ведь еще тогда не отделилась. Можно подумать, я бы бросилась отбирать у нее халтуру.
— Шалли, пошевели мозгами. Вспомни, что сейчас твориться у нее в блоке. Кто этим будет заниматься? Эту конктретную «халтуру» действительно придется отрабатывать, а не хлопать ушами полгода на Алеере. Видать, дело настолько серьезное, что она сама понимает, что не потянет. А твои ребята — да. Ясно?
— Да, — я принялась раздраженно мять подушку за углы. Да неужели я так нагрешила в этой жизни, что она, похоже, окончательно зациклилась?… Опять страдаю оттого, что слишком выделяюсь на общем фоне — самое обидное, что не по собственной инициативе.
— Значит, мстить будешь? — скучным тоном сказал координатор.
— Уже одно то, что Пешш окажется у Дирзит, можно считать актом изощреннейшей мести, — я вздохнула. — Спасибо за информацию. Буду думать.
— Выпишут — заходи. Озвучишь.
Я кивнула и попрощалась. С минуту оценивала объем полученных сведений и тяжело вздохнула. Мало. Совсем мало. Я рассчитывала на большее. А больше Арроне об этом бардаке знает только одно фальшивое до самых печенок привидение.
Кстати, о нем… Давно уже пора было услышать какой-нибудь издевательский комментарий.
Я прикусила губу. Ушел, что ли? Сосредоточилась, прислушиваясь — и краем уха уловила тихое дыхание. Обиделся бы на самом деле, уже давно бы ушел, а не продолжал шпионить.
Тоже мне, оскорбленная невинность…
…Как будто он сам не ведет себя точно так же. А жилетку изображает из себя исключительно в корыстных целях — и это железобетонный факт. Плевать ему на меня лично. И вообще он аморальный тип.
…но почему тогда я чувствую себя такой свиньей?…
Ладно, пусть подавится.
Я подошла к решетке и задрала голову, постучав костяшками пальцев по прутьям.
— Неро.
Пауза. И крайне неохотное:
— Ну что?
— Я свин. Это в самом деле не смешно.
— Я умер и попал в параллельный мир — Шалли извинилась за свою гадскую натуру, — констатировали наверху.
— Чей бы мекал по полю бегал… А надо мной издеваться можно?
— Шалли.
— А?
— Я уже просто не могу понять, что с тобой делать. Если с тобой обращаться плохо — ты встаешь на дыбы. Если с тобой обращаться нормально, ты встаешь на дыбы. Определись.
— Хорошо не пробовал? Прекрати меня шантажировать и честно скажи, кто ты такой и что тебе от меня нужно на самом деле.
— …
— Тогда не жалуйся.
— Ты не поняла, Шалли. Я-то могу выложить тебе все хоть сейчас — ни разболтать, ни помешать мне ты все равно не сможешь. Но боюсь, что после этого все-таки заполучу на руки твой труп — а после всех усилий с моей стороны это просто издевательство.
