Морияма вспорхнул мне навстречу, едва я вплыл через люк в помещение центра управления. Кажется, он с удовольствием обнял бы меня, но, увидев мои раны и повязки, ограничился лишь крепким пожатием левой руки и несколькими прочувствованными словами на японском. Как всегда, он умело сочетал азиатскую вежливость с европейской эмоциональностью,
Я увидел связанного Сакая, Бывший радист станции Ниппон был крепко прикручен за руки и за ноги к рукоятям на полу отсека. Он лежал с закрытыми глазами и казался мертвым.
На его месте, за пультом радиосвязи и управления радаром, сидел Ким. Он тут же поинтересовался, не знаю ли я, какая свинья разгромила его лабораторию. При этом он весело подмигнул мне, показывая, что вовсе не в претензии.
— Я могу видеть Халида на радаре,— продолжал Ким,— но на вызов по радио он не реагирует. Не знаете, что с ним случилось?
— Он мертв.
— Ах, вот как! — металлург кивнул.— Это многое объясняет.
Я попросил у него микрофон и наушники.
— Вы же сказали, он мертв! — удивился Ким.
— Он еще об этом не знает.
Ким пожал плечами, не зная, что и думать, но протянул мне микрофон. Я повис в воздухе рядом с пультом связи и настроился на частоту радио скафандра.
— Халид?
Мы услышали щелчок — пират включил свое переговорное устройство.
— Карр? — Его голос был совершенно спокоен, дыхание ровным.— Мне кажется, я улетаю все дальше от станции.
— Совершенно верно.
Он помолчал несколько секунд, потом заговорил снова:
— Хорошо, Карр, вы выиграли. Вы — триумфатор. Вы разделали меня под орех. А теперь, пожалуйста, верните меня на борт.
Я смотрел на темный экран радара, где светилась крошечная зеленая точка. Все тот же старина Халид. Гордый, но склонный пойти на уступки. Кажется, он решил, что сможет мною управлять.
— Я не знаю, что я выиграл Халид. Я не думаю о триумфе. Но я точно знаю, что с вами все кончено. — Это я тоже знаю,— в его голосе не прозвучали гневные нотки. Он решил, что я пришел поиздеваться.— Я сдаюсь, Карр. Я поднимаю белый флаг, падаю на колени — все что угодно. Возьмите меня на борт. Я клянусь, что не окажу сопротивления.
— Вы все еще не понимаете, Халид,— сказал я медленно и внятно.— Мы не можем забрать вас.
Мы услышали, как его дыхание на секунду прервалось.
— Этого не может быть! — воскликнул Халид. Он был скорее рассержен, чем испуган.— Вы лжете, Карр!
— Зачем мне вам лгать?
— Вы не можете оставить меня здесь Карр. Это самосуд. Я сдался, я отвечу перед законом.
Я почувствовал отвращение. Он все еще пытался сохранить лицо, остаться хозяином положения и одновременно цеплялся за свою жизнь. Он готов был восхвалять наши законы, готов использовать любую возможность, лишь бы усилить свои позиции.
— Ваших запасов кислорода хватит на пять часов,— ответил я как мог равнодушно.— Потом вы умрете. И ни Бог, ни пророки вам не помогут.
— Но вы должны что-то сделать, Карр!
— Что я, по-вашему, могу сделать?
— У вас же есть монтажная платформа! Та, которую вы послали навстречу нашей ракете. Вы можете послать ее за мной. Я знаю, у нее большой радиус действия.
— Баки этой платформы пусты и сухи, как пустыня, в которую вы собирались превратить Мекку. Ни капли горючего. Мы израсходовали все, когда пытались сбить с курса вашу ракету.
— Наша ракета! — воскликнул он.— Наша капсула! У нее достаточно горючего!
— Вы сами сломали пульт управления в ракете, когда посадили нас туда,— напомнил я.
— Но горючее! Вы можете залить баки платформы!
— Платформа висит в пяти километрах от станции, и нет такой силы, которая заставила бы ее вернуться.
Он помолчал, но скоро вновь заговорил.
— У ваших скафандров есть ракетные ранцы.
— Должны быть,— поправил я.— Их привезет следующий шаттл.
— Шаттл! — на этот раз он почти кричал.— Когда он сможет взлететь?!
— Не раньше чем через пятьдесят часов.
— Они должны поторопиться!
— Старт шаттла отложен из-за саботажа. Вы знаете, кто устроил этот саботаж, Халид. Наземные службы не смогут подготовить корабль раньше, чем через двое суток.
Наконец он понял то, что я пытался ему втолковать. От его былой выдержки не осталось и следа.
— Сама станция! — закричал он в панике.— Станция может совершать маневры! Разверните ее к солнцу, накопите энергию и...
Я вспоминал Обу, которая мечтала о встрече с любимым, а встретилась со смертью. Я вспоминал Ивабути, который умер потому, что был гениальным инженером. Я вспоминал профессора Ямамото, который посвятил жизнь тому, чтобы открыть человечеству путь к звездам. Я думал о Нейле и о миллионах людей, которых Халид приговорил к страшной смерти. Невольно я положил руку на нагрудный карман, где хранился факс от Нейла, и почувствовал, как бьется сердце.
— Послушайте, Халид. Все бесполезно. Ваша жизнь кончена. Через пару часов вы встретитесь со своим Творцом, постарайтесь подготовить себя к этой встрече.
После этого я прервал связь и оставил убийцу наедине с пустотой и его мыслями.
В центре управления было очень тихо. Я Смотрел на лица членов команды, пытаясь угадать их мысли. Джайкер был не на шутку испуган. Кажется, он воображал себя висящим в пустоте, над огромным земным шаром. Отторгнутый от всего человечества, в абсолютном одиночестве и безнадежности ожидающий смерти. Бурная фантазия кибернетика на этот раз сыграла с ним дурную шутку — ночные кошмары ему обеспечены.
Морияма только коротко кивнул мне. Он отлично все понял. Когда-то он сказал, что командир станции повелевает жизнью и смертью. Вероятно, смерть Свена не была случайной, и Морияма ни на секунду не раскаялся в своем решении. Однако я не убивал Халида. И не лгал ему — у нас действительно не было ни малейшей возможности взять его на борт или доставить ему баллон с кислородом. Космического пирата убили законы небесной механики, и в этом была высшая справедливость.
Морияма повернулся к Танаке, сидевшему за пультом рядом с привязанным Сакаем.
— Освободите его,— распорядился командир.
Танака удивленно уставился на Морияму. С минуту они молчали, не отрывая глаз друг от друга. Казалось, оба японца общаются без слов, с помощью телепатии. Наконец Танака кивнул и ослабил путы, удерживающие радиста. Сакай уставился на всех нас так, как будто только что пробудился ото сна. Морияма, не сказав ему ни слова, повернулся к монитору.
— Мы должны решить, что делать дальше,— начал он.— У нас куча трупов на станции...
Мы с Джайкером смотрели, как Сакай массирует затекшие суставы. Он был вял и апатичен, как будто еще не оправился от отравления газом. Танака тоже не обращал на бывшего радиста никакого внимания и спокойно сматывал веревку в клубок. Я взглянул на Ёсико. Казалось, ее мысли витают далеко-далеко отсюда.
