Не так-то просто оказалось выполнить обещание. Тот, кто связывал девицу, изрядно постарался. Узлов, паразит, поназавязывал, фиг распутаешь. Пришлось брать у орка кинжал, вид которого заставил девушку пугливо выпучить глаза.
— Да не бойся ты, — я разрезал верёвку, фиксирующую кляп. Вытащил туго скрученную тряпку изо рта девушки. — Тебя Антониной ведь зовут Золотовой, верно?
Но та, к моему удивлению, активно замотала головой:
— Нет. Авдотья я Ключникова.
Вот ведь непруха! Спасли, да не ту.
Нет, оно хорошо, что хоть кого-то спасли. Но, получается, что Золотову возможно действительно увезли куда-то для очередного обряда жертвоприношения. А где тот обряд будет проходить, чёрт его знает. Нужно как-то у Василия выпытывать.
Вот орк его вырубил, пусть сам теперь и в чувство приводит, и информацию из него выбивает. Тимон в этом деле ещё тот спец. А сатаниста мне и не жаль вовсе. Конченный он. По таким виселица плачет или каторга пожизненная.
— Ты как здесь очутилась? — поинтересовался инспектор, помогая мне распутывать связывающие девушку верёвки.
— Меня Митрий обманул, — всхлипнула та и уткнулась лицом мне в плечо, обжигая горячим дыханием.
Ага, запас ярости иссяк, пришло время слёз и соплей. Только бы истерику нам тут не закатила.
На всякий случай погладил девушку по голове и легонько успокаивающе похлопал по спине:
— Не плачь, всё же обошлось уже.
— Митрий это Игнатов который? — уточнил Холмов.
— Угу, — кивнула, шмыгнув носом, Авдотья, — он. Сказал, что нашёл силу чудесную, что может любые желания исполнить. Мол, его роду процветание вернуть обещано и богатство неземное. А меня он избранницей видит, и судьба мне особая уготована. Вот и пошла я за ним.
— В принципе, — прикинул я, — не сильно-то он тебя и обманул. Судя по всему, судьба тебя ещё та ждала.
— Мы как сюда заявились, — Авдотья не обратила внимания на мою реплику, — так меня и схватили. И в подпол запихали. А там темно, холодно и мыши. А ещё сказывали, что сидеть мне туточки до той поры, пока Зверю я не понадоблюсь.
Похоже, бедолага решила, что Тимон и есть тот зверь, что должен был за ней явиться. Дискриминация, однако, на лицо. По расовому признаку. Я бы на месте орка обиделся. Хотя его, похоже, подобная хрень не тревожила, он о другом думал и спросил:
— А девица тут была ещё какая иная? Или тебя одну в подполе держали?
Вот это правильный вопрос. Всё же необходимо было понять, сатанисты Золотову похитили или нет. Наврал нам Василий про готовящийся нынче обряд или правду сказал?
— Была, дяденька, была, — Авдотья уже перестала со страхом коситься на Тимонилино, но всё же из опаски старалась держаться от него подальше, всё больше и больше доверчиво прижимаясь ко мне. Даже в руку вцепилась, будто боялась, что мы её тут бросим. Я плечом почувствовал упёршуюся в меня упругую девичью грудь. Ещё немного, и обниматься, не дай бог, полезет.
Нет-нет-нет, у нас с тобой, милая, ничего не будет. У нас других забот полон рот.
Вот ведь зараза! Ну какого чёрта мысли у меня опять совсем не туда съехали? Ведь сама Авдотья наверняка даже и не помышляла ни о чём таком. Просто стрессанула хорошенько, а меня теперь чисто как маяк спокойствия воспринимала. И никакой сексуальной подоплёки.
Тимон, похоже, все мои мысли по выражению лица прочитал. Хмыкнул насмешливо, головой покачал типа с укоризной и к Василию утопал. И правильно, вдруг тот прочухается и сбежать надумает. А меня лечить не нужно. Я и сам в себе разберусь.
— Как звали её, знаешь? И куда она делась? — продолжил допрос уже Холмов.
Вот он на мои переживания плевать хотел. Ему точно дело куда важнее было.
— Забрали её недавно совсем, а меня пнули при том, — громко всхлипнула Авдотья. — Очень больно. Чтоб не шумела. А как звать её, я не знаю. Когда меня к ней подсадили, она уже тоже с завязанным ртом была.
— Понятно, — кивнул инспектор. — А с Игнатовым вы, стало быть, хорошо знакомы?
— Кружок мы раньше вместе посещали единый. Политический.
Однако, необычная приверженность была у сатанистов к выбору своих жертв. Что за странный подход?
Единственное, что мне приходило в голову, придурки считали, что, раз возможна активная реакция властей на политические сборища, то все решат, будто пропавших девиц просто арестовали за участие в противоправных действиях и спрятали в застенках сатрапии.
Нет, выглядело это сильно притянутым за уши. Может, просто сатанистам проще было заманить тех, с кем они уже давно вели знакомство?
— Наверное, знаешь, где живёт этот Митрий? — логично предположил Холмов.
— Знаю, Речная улица, шесть.
— А сама где проживаешь?
Девушка назвала адрес.
— Тогда так, мы тебя сейчас отвезём домой, но ты, — инспектор погрозил Авдотье пальцем, — как себя в порядок приведёшь, никуда не уходи. Мы к тебе завтра поутру на дом дознатчика пришлём, дабы он твои показания официально зафиксировал. А до той поры постарайся никому не сказывать, что с тобою приключилось. Даже родным своим не говори ничего. Договорились? А иначе нам придётся тебя в управление везти, а тебе там окончания дела дожидаться. А это может и не скорым оказаться.
Похоже, Холмов опасался, что родня девицы бучу устроит, кинувшись с разборками к Игнатовым, и помешает нам в расследовании. Или просто панику наведут, что нам тоже не на пользу.
Авдотья провести вечер в управлении не стремилась, потому и пообещала сидеть дома, не распространяясь о своих злоключениях.
В повозку мы все еле поместились. Кроме Авдотьи, вцепившейся в меня, словно клещами, и, естественно, усевшейся рядом, нам пришлось прихватить с собой и Василия, тщательно связанного оставшейся после освобождения пленницы верёвкой.
Дед, управлявший экипажем, покосился на нас с недовольством, однозначно вызванным добавившимися пассажирами, но промолчал. В конце концов, не ему же перегруженную повозку тянуть, кобыле. А она с этим делом справлялась довольно неплохо. Тем более сильно её никто не подгонял и по дороге крутых спусков-подъёмов вроде как не предвиделось.
Как только высадили еле отлипшую от меня девушку возле её дома, сразу же отправились к Игнатовым. Благо дело, Речная улица совсем неподалёку была.
Искомое нами семейство обитало в полуподвале кирпичной четырёхэтажки. Арендовало, так сказать, те помещения, что были им по карману при нынешних обстоятельствах. Раньше сами владели доходными домами, а теперь даже не имели средств снять нормальную меблированную квартиру на верхних этажах.
Окна жилища Игнатовых едва выглядывали над уровнем брусчатки, будучи значительно заглублены и забраны решётками. Потому опасаться, что и теперь Митрию удастся сбежать, минуя традиционный выход, не приходилось. Через такое окно разве что совсем мелкий ребёнок выберется или кошка. Так что мы, оставив Василия на попечительство старого жандарма, спокойно отправились к подъезду и, спустившись по короткой лесенке в полуподвал, затарабанили в обшарпанную дверь, не имевшую и намёка на звонок или колокольчик.
Отворили нам довольно скоро, но, к немалому разочарованию, Митрия дома не оказалось. Младший сынок разорившегося купца дома не появлялся уже пару недель, и где он пропадал, никому известно не было.
Однако, поднасев на малость изумлённых нашим визитом родственников этого засранца, Холмов сумел выяснить, что кроме уже знакомых нам склада и дома, есть ещё недвижимое имущество, отошедшее казне после банкротства, но так никем и не востребованное, в виду своей ветхо-аварийности. А именно, полуразвалившийся лабаз на берегу реки возле той самой пресловутой брошенной баржи.
— Если следовать логике событий, — пояснил нам инспектор, после того, как мы наконец-то покинули пропахшее какой-то кислятиной жилище Игнатовых, — скорее всего эти приверженцы сатаны должны использовать для своих обрядов как раз этот лабаз. Мне думается, что именно Митрий подбирал места для свершения зверств. Он со всеми строениями знаком, знает об их запустении и безлюдности окружающих мест.
