я быстро выбрал продукты, взял пять бутылок газировки, спички, и конфеты Барбарис.
Пришлось взять две авоськи. Удобная сетка, кстати. Легкая и положить можно много. Все распихал и поспешил назад.
Здание станции я старался обойти, с другой стороны, чтобы не нарваться на мента. Издалека я увидел толпу цыганок, которая окружила милиционера и что-то ему доказывала. Попал, мент, попал! Ничего молодой, пусть учится!
Когда проходил мимо кустов увидел детский журнал Веселые картинки, который валялся на земле. Я подобрал его, отряхнул, сунул в сетку и пошел дальше.
Вот я, наконец, у сарайки. Прислушался, вроде бы тихо. Я открыл дверь и сразу ушел в сторону. Мимо моей головы пронеслась деревянная палка. Она ударила в дверь. Тома стояла за дверью и тяжело дышала. Она была в лифчике и трусиках.
— Что тут случилось?
— Да ничего особенного, кроме того, что пришел какой-то пьяный балбес и начал ко мне приставать.
— А ты что?
— А что я? Я его немного поучила. И выгнала. Сказала, что скоро начальник придет.
Я испытал чувство страха за Тому. С чего бы это?
— А почему в таком виде? — спросил я.
— Так это, я постирала все. Вот сохнет. Мила замерзла, пришлось одеть ее, я сняла трико и отдала ей, — ответила Тома.
Я же совсем забыл. Мы были такие грязные. Я тоже хорош. Снял и бросил свою одежду в угол. Кстати, где она? Надо постирать будет. Но одежды в углу не было. Я кивнул и показал в угол, — а где? Тома сказала, — на улице, сохнет.
Да… Мила ни за что бы не постирала чужую одежду.
— Ты помойся, хотя бы немного. Вон у крана. Я отвернусь, — сказала Тома. Она села на топчан к Миле.
Я быстро разделся и начал мыться холодной водой. Ничего, закаленнее буду. На мокрое тело натянул одежду и сел на лавку.
Мила все так же спала. Я задумался. Уходить? И куда? Может быть пронесет? Я стал прикидывать какой сегодня день. Суббота. Значит путевые рабочие не придут, а это их сарайчик, у них сегодня выходной. Затаимся здесь.
Тома смотрела на меня и ждала моего решения.
— Остаемся! — сказал я и стал доставать из авосек продукты. Тома явно обрадовалась.
Через несколько минут закипел чайник, за это время Тома нарезала хлеб и открыла консервы Завтрак туриста. Я начал будить Милу. Просыпалась она тяжело. Так же наверно в детстве ее мама собирала в садик. Я показал ей куклу, и Мила зашевелилась. А когда увидела хлеб, она встала, и сама подошла к столу. И вот я сижу с двумя девушками, и мы пьем чай.
Мы с Томой поглядывали на Милу, на то, как она торопливо ест, и как роняет крошки на пол. И как воспитатели управляются с детьми в садиках?
После еды Мила забралась с ногами на топчан, и не обращая на нас никакого внимания, стала смотреть журнал Веселые картинки. Я подошел к ней и потрогал лоб. Вроде бы температуры нет.
Мы сидели за столом и решали, что дальше делать. Я время от времени смотрел на Милу и в один из таких моментов у меня родилась мысль. А что, если сделать так будто мы с Томой везем Милу. Справку можно аккуратно переделать, да и проверять ее тщательно навряд ли будут. Мало кто знает, как она должна выглядеть.
Тому можно перекрасить, и она вполне сойдет за блондинку Милу. Ну а что дальше? А дальше видно будет. Сейчас выбраться нужно отсюда. Пока следующая неприятность не наступила.
Тома ждала моего решения. Не верилось, что эта женщина могла быть охранником оракула. Хотя в тихом омуте черти водятся. А может она сама оракул? Нет! Конечно нет! Настоящего оракула я бы на их месте так спрятал, чтобы никто и не нашел. И охрану поставил такую, что и настоящие специалисты не могли бы захватить оракула. А вообще ее вещи нужно посмотреть, может увижу что-нибудь.
— Значит сделаем так. Ты будешь Милой, а Мила будет тобой, — сказал я. Тома молча кивнула. Я, честно говоря, не ожидал. Значит она думала об этом.
— Тебе придется перекраситься в блондинку. А Милу придется все время кормить таблетками, — сказал и наступило облегчение. Все-таки достала меня Мила, сильно достала.
Прошло пару часов, никто не пришел. Может парень, который приходил, добавил алкоголя и совсем забыл о девушках. Одежда подсохла, и мы оделись. На улице темнело. И мы с Томой, уложив и покормив Милу, я не забыл ей дать таблетку, вышли посидеть на лавочке.
Заходило солнце, где-то на станции переговаривались по громкой связи. Слышны были свистки электровозов и тепловозов. Промышленный пейзаж. Вот бы когда-нибудь написать такую картину. Индустриальная романтика.
Рядом со мной сидела молодая интересная женщина, и я чувствовал ее запах. И мне стали вспоминаться ее нечаянные прикосновения в вагоне. Короткие случайные взгляды. Хотелось думать, что я ей небезразличен. Тома молчала, я тоже и это настроение хотелось сохранить надолго.
Скоро стало прохладнее, и мы зашли в сарайчик. Начали располагаться на ночлег. Меня сильно беспокоила наша судьба. Я понимал, что отсюда надо срочно уезжать. Но как и куда? Я устраивался на узкой лавке, на топчане спали девушки. Тихо посапывала Мила. И даже жалко ее было.
— Ты завтра скажешь, что надумал? — спросила Тома.
— Да вот думаю. Варианты прикидываю. — ответил я, — может быть ты что придумала.
Тома молчала долго, мне начало казаться, что она уснула, когда раздался ее голос, — нужна грузовая машина. На ней и надо ехать. Ты умеешь грузовую водить?
Да, я умел ездить на грузовой, но вот если сломается, то отремонтировать я не смогу.
— Да водить я могу. Но где взять такую, чтобы не искали, да и права у меня только на легковую.
— Вот давай и подумаем, — сказала Тома.
Минут через пять равномерное дыхание показало, что она спит. А я прикидывал разные варианты. Через тонкую дощатую стенку слышно было, как проезжают грузовые поезда, как подают сигналы электровозы. А в голову ничего не лезло.
Первой проснулась Мила. Она захныкала, запросилась в туалет. Пришлось Томе встать и сводить ее в кустики. Когда они пришли, то Мила по-детски ворчала. Вот откуда это у нее, с детства. Но оказалось, что у нее снова температура.
Мила разболелась. И уйти не получалось. Мне пришлось довериться Томе. Она ушла в город для поиска квартиры, хотя бы временно, на несколько дней. Не было ее долго, я начал беспокоиться.
Мила спала, потом рисовала, покушала. Она часто хныкала,
