Рокси? — нахмурилась Сесилия. — Она что, поранилась в этом доме?
Про действие крови Рокси на вампира Лютер уточнял на всякий случай. Если достаточно поцелуя, или, как в самый первый раз, — прикосновения, чтобы мертвое сердце забилось, то кровь Цветочницы подействует наверняка. Пришла пора уравнять шансы.
— Рокси, милая! — радостно воскликнул Лютер, повернувшись, и когда Сесилия тоже рефлекторно обернулась на дверь, сдернул с картонного стола простыню и набросил ее на вампиршу.
А сам из последних сил кинулся сзади, обхватывая сухую шею и не позволяя Сесилии освободиться. Она крутилась юлой, но Лютер повис на ее спине точно рюкзак, прижимая простыню плотнее к лицу и разглаживая ее ладонью. Вмазал пару раз кулаком, вбивая ткань в кожу. Хоть бы подействовало! Сесилия оскалилась и куснула его за руку, но Лютер, шикнув от боли, воспользовался моментом и всунул ей в рот испачканный шелк.
Корделия испуганно вжалась в угол, пицца и пирожки разлетелись по полу, Сесилия размахнулась тростью и врезала ею назад, Лютеру по спине. Что-то хрустнуло, но он еще сильнее сжал ее шею одной рукой, другой засовывая простыню глубже в рот.
— Жри, тварь! — выкрикивал он. — Приятного аппетита!
Сесилия схватила его за руку и отшвырнула в стену. Лютер влетел в нее и сполз на пол точно тряпичная кукла, не в силах пошевелиться.
— Ты в своем уме? — рявкнула Сесилия, сдернув простыню и отплевываясь. — Хотел задушить меня скатертью? То задаешь уйму вопросов, то суешь кляп мне в рот… Где логика, агент Фосберг?
— На ней кровь, — прошептала Корделия.
Его Эскалибур, его Мьельнир, супероружие, козырь против вампиров… Сработало? Не могло не сработать!
Губы Сесилии дернулись, обнажая острые зубы, по коже пробежала рябь, и красные реки сосудов пересохли до ручейков и иссякли. Она пошатнулась на каблуках, оперлась на трость, ноги задрожали. Метаморфозы происходили так быстро: клыки втянулись, кожа порозовела, а глаза вновь обрели льдисто-голубой оттенок.
— Это кровь Рокси! — поняла Корделия, выйдя из своего угла и подняв простыню. — Совсем немного…
— Что сказать, — Лютер пожал плечами и охнул от резкой боли. — Я был нежен.
Кряхтя и цепляясь за стену, он встал и, пошатываясь, выпрямился перед Сесилией, которая выглядела растерянной и несчастной. Седые волосы растрепались, помада размазалась. Обычная старушка. Практически безобидная.
— А теперь поговорим, — заявил он, но Сесилия резко ударила его тростью в пах, так что Лютер, застонав, вновь рухнул на пол.
— Ваши методы работы, агент Фосберг, вызывают серьезные сомнения, — отчеканила она. — Странно, что вы так долго продержались в бюро. Обойдетесь без пиццы. Прощайте.
Трость свистнула, но тяжелый набалдашник опустился не на голову, а на старый паркет, вздыбившийся, как лед на весенней реке.
Корделия коршуном нападала на заклятую подругу. Та отступала, отбиваясь тростью как заправский фехтовальщик. А вторая бабуля, настоящая, орудовала коротким топориком, который, видимо, и прятала на дне корзинки. Трость покрылась светлыми зарубками, но вскоре Сесилия зловеще расхохоталась, тесня противницу в угол. Лютер, морщась, сел и вновь вытащил из-за пояса пистолет. Взвел курок, хорошенько прицелился.
Выстрел в полупустом доме прогремел как взрыв бомбы. Сесилия взвыла, выронила трость и, упав, обхватила колено руками.
— Больно? — злорадно спросил он. — Почувствуй вкус жизни, старая карга! Корделия, отойдите, а то руки дрожат. Теперь она ответит на все вопросы, правда?
— Ты не понимаешь… — просипела Сесилия.
— Я как раз хочу понять, — согласился Лютер. — И мне очень интересно, кто на самом деле убил Луизу Паркер. Ни за что не поверю, что ты, хитрая лиса, могла так подставиться.
Топор вонзился в ее шею с мерзким хрустом. Сесилия удивленно посмотрела на Лютера, и это изумление так и застыло в ее голубых глазах.
— Зачем? — с отчаяньем воскликнул он.
— Я и сама все расскажу, — ответила Корделия, выдергивая топор. — Хватит с тебя одной бабки.
— Вам с Рокси надо уезжать, — сказала Корделия. — Дом сожжем. Сесилия рассказывала, что останки вампира очень трудно идентифицируются. В бюро решат, что это ты.
— И с чего же мне предаваться самосожжению? — вяло поинтересовался Лютер.
Голова кружилась, все кости болели, как будто его не тростью избили, а переехали катком. Удивленные глаза Сесилии смотрели прямо на него, недоумевая — как же так получилось.
— Мало ли… Наскучило все. Надоело влачить жалкое существование кровопийцы, — предположила Корделия. — Или — несчастный случай. Дом старый, проводка неисправна…
— Еще скажи, что я курил в постели пьяным, — пробормотал Лютер.
Он прикрыл глаза, положил ладонь на грудь, прислушиваясь к биению сердца. Во рту была кровь — его кровь, и никакого удовольствия это не доставляло. А ямка на месте нижнего клыка раздражала и ныла. Беззубый вампир — где это видано!
Лютер глубоко вздохнул, и бок отозвался резкой болью и хрипом. Итак, минус Сесилия. А вторая бабка гнет свой план, который готовила долгие годы. Может, даже тренировалась с топором на заднем дворе.
— Чему ты улыбаешься? — строго спросила Корделия, и он приоткрыл глаза.
— Ты все еще держишь топор, — сказал Лютер. — Я следующий?
— Я не охотник на вампиров, — ответила Корделия.
— А кто?
— Жертва, — ответила она.
Густая кровь стекла по лезвию и капнула на пол. А Лютер, обхватив запястье другой рукой, направил пистолет на бабку. Предосторожность, не более.
— Расскажи, как все было, — попросил он. — С самого начала.
Корделия покосилась на дуло, и, видимо, просьба показалась ей убедительной.
— Да ты вроде и так все понял, — буркнула она. — Сперва Сесилия нашла меня. Моя кровь отреагировала на вампирскую, но не так сильно, как ей бы хотелось.
— Однако эффект есть, — Лютер обвел ее дулом пистолета. — Тебе уже за шестьдесят, а выглядишь даже не на полтинник. И я говорю это не потому, что у тебя в руках окровавленный топор.
— Дался он тебе, — фыркнула Корделия, но топор не бросила. — Потом была Анна. Затем Рокси. С ней все
