За что ты извиняешься?
— Ты хотел уйти? Тебя никто не держит.
Павел кивнул себе в подтверждение. Бросил зубную щётку в сумку и застёгивая её, пробубнил себе под нос:
— Может, хотя бы она увидит, кто ты на самом деле.
Антон схватил сумку друга, не давая ему выйти.
— Что ты сказал?
— Ты слышал. Не может быть, чтобы смерть Анны тебя так изменила. Сколько ещё бы вы прожили вместе, прежде чем…
— Аккуратней.
Они стояли лицом к лицу.
— Прежде чем она поняла, что всё это, твоё лицо, твои эмоции — это просто акт. Или она уже начинала понимать? Повезло тебе, что ты нашёл её на полу в крови, а не в кровати с кем-то.
Антон вытянул руки, взял друга за кофту и швырнул в полуоткрытую дверь. Яна с трудом успела отпрыгнуть. Павел упал, прокатился по коридору, пока не стукнулся головой об стену. В ушах зазвенело.
— Ты понятие не имеешь, что это значит, потерять кого-то, навсегда. Ты думаешь, что знаешь, но это не так. И я тебя не виню. Что с тебя взять? Катись обратно, в свою никчёмную, пустую жизнь.
Каждый день, перед работой, в подъезде, Оля поднималась на цыпочки и заглядывала в как всегда пустой ящик, не считая спама и рекламы. С тех пор как счета за квартиру стали направлять ей прямиком на телефон, необходимость проверять почту не было. Привычка всё же осталась, как ни крути, как ни пытайся от неё избавиться, каждый раз, поднимаясь на цыпочки на втором этаже у почтового ящика, Оля закатывала глаза и еле слышно цокала недовольная приевшейся привычкой.
Лишь однажды она прошла мимо ящика, сильно задумавшись над прошлым вечером. В дверь постучали, и она, накинув халат, посмотрела в глазок. Её дыхание перехватило. У двери стоял Павел. Она открыла, с дрожью в руках.
— Ты в порядке? — спросила Оля.
— Бывало и лучше, пустишь?
— Что за сумка у тебя в руке?
Павел понял, как это выглядело со стороны.
— Я не пытаюсь переехать к тебе. В сумке вещи, которые я забрал из офиса.
— Зачем ты забрал вещи из офиса?
«Ей-богу, если он скажет, что решил сам себя уволить».
— Я ушёл, навсегда.
К утру ладонь слегка побаливала от пощёчины, что она ему зарядила. Того стоило.
— И зачем ты мне это говоришь?
— Проезжал мимо.
Оля не скрывала насмешку.
— Ты у Антона этому научился? Скрывать свои истинные намерения и сводить всё к случайному «проезжал мимо».
— Я должен был разглядеть его раньше, прости…
— Что тебе нужно? — оборвала его Оля, топнув ногой.
— Я должен был выбрать тебя. Теперь я это вижу.
Оля вспомнила, почему ладонь так сильно болела с утра. Пощёчин было две.
— Как же твои тараканы в голове? А как же — «он мой лучший друг»?
— Я не понимаю, почему ты злишься?
Хотелось дать третью пощёчину.
— Ты не можешь так издеваться над моими чувствами. Ты звонишь мне, говоришь, что любишь меня, но выбираешь остаться с Антоном. Ты знаешь, как больно было это слышать? Твой голос был, таким…сломленным. Столько времени понадобилось, чтобы успокоиться. А теперь это? Твоё возвращение. Я чувствую себя запасным вариантом. Я хочу снова быть собой.
Павел провёл параллель. Чем он лучше Антона, если так же причиняет боль близкому человеку. Вся эта романтизация «Агентства по борьбе с нечистой силой», разрушила отношения, который он строил годами. Реальные отношение, те, что у него под носом. Он не может себе позволить, чтобы все эти смерти, были напрасны. Ему нужно измениться.
— Прости меня.
— Ты уже извинялся.
Павел кивнул, разворачиваясь к лестнице.
— У тебя хоть деньги есть на первое время? — не отпускала его Оля.
— Да, я успел хорошо заработать в агентстве.
— Так может не стоило уходить тогда?
Павел обернулся.
— Никаких денег не стоит то, через что я прошёл сегодня.
Оля поднесла руки к сердцу.
— Что случилось?
Он не мог ей сказать. Не мог поделиться ношей. Сколько ни говори, сколько ни пытайся передать, она прилипла, как жвачка к волосам. Тут только резать.
Утром Оля поняла, что опаздывает. Сматерившись, она заблокировала телефон и встала с туалета. Ещё несколько минут и надела вторую туфлю.
Именно тогда, спускаясь в подъезде, она не заглянула в почтовый ящик. Павел занял все её мысли.
На следующий день, проходя мимо почтового ящика, Оля вернулась к своей бессмысленной привычке и встала на цыпочки. Она удивилась пуще, чем, когда увидела Павла с сумкой у двери. В ящике лежала белая бумажка. Слишком безвкусная, чтобы быть рекламой или спамом. С детским любопытством Оля просунула руку в ящик и достала её. Дата стояла вчерашняя. А посередине надпись: «Судебная повестка». Должно быть ошибка. Оля никому дороги не переходила, чтобы кто-то подал на неё в суд. Она взглянула на графу ответчик: «Агентство по борьбе с нечистой силой». Выдохнула. Вот где собака зарыта. Оля пробежала глазами по повестке и поняла, почему она досталась и ей. «Заинтересованное лицо». А в графе «Истец» суд допустил уморительную опечатку: «Естественный порядок вещей».
Дальше стояла дата и время заседание. Что странно, нигде не было написано ни адреса, ни какой суд это будет рассматривать. Оля осмотрела повестку с двух сторону, пытаясь найти хоть что-то с указанием места, но так ничего не нашла.
По пути на работу попыталась дозвониться до Павла. Безуспешно. Ждать, пока он ей перезвонит не хотела и направилась напрямую в агентство, надеясь, что хотя бы Антон просветить её в этом деле. Она и представить не могла, что поднявшись на третий этаж и постучав в дверь, ей откроет точная копия давно умершей подруги.
#
Яна лежала на диване офиса, смотрела в потолок. Роскошь. Единственное, что напоминало ей о доме. Или могло напоминать. В борделе были похожие потолки. Она насмотрелась на них лежа на кровати под мужчинами. Эти потолки были с ней в самые трудные времена. Помогли пережить этапы примирения с новой жизнью. Как неудивительно, но её не растили для борделя. С ней так приключилось. Никто не застрахован от невезения. Мать никогда ей особо не интересовалась, а отец пытался заработать деньги. Он ценил свою дочь, но монету ценил больше. Так, в одном из торговых походов он и сгинул без точных сведений, что случилось на дороге. Яна не успела выплакать всю горечь утраты, как её выставили за дверь.
— Иди, сама зарабатывай, нахлебница, — сказала Мать, закрывая дверь.
Вот Яна и пошла сама зарабатывать. Она хотела,
