трофеем), а в категорию большой груди входило все остальное. По этой градации выпуклости Любы-номер-два требовали многократного повторения слова «очень». Хорошо, что столь основательные переговорные аргументы хозяйка прятала под плотный ограничитель лифчика. Освобожденные, они, наверняка, посоперничали бы в размерах и притягательности с ягодицами Маши, причем дали бы фору. Понятно, что со своей Любой я никого не сравнивал, она выше сравнений, она идеальна и неповторима.
Но сравнивать Машу и Любу-номер-два хотелось, и я сравнивал – сначала невольно, затем с удовольствием. Если Любу-номер-два представить в одной футболке…
Что-то я не о том думаю. Наступившая тишина нервировала. Перед глазами стояла выпиравшая из футболки необъятная грудь.
– Отопление – центральное? – спросил я, чтобы в голову не лезли всякие глупости.
– Свое.
– У нас в доме центральное, но тоже жарко.
Я снял вязаную кофту. Щеки продолжали гореть, и я не понимал, от тепла это, от алкоголя или от предчувствия непредставимых событий.
Одежда пропахла сигаретным дымом. Если запах не выветрится, у любого из моих знакомых ко мне возникнут вопросы. Я не курю, не хожу туда, где курят, и среди моих друзей нет курящих. Последнее – потому что нет друзей. Наверное, где-то есть тусовка таких как я, но мне было хорошо одному. Тем более, что я не один, у меня есть Люба.
Сейчас у меня была Люба-номер-два.
– Чай, кофе, кофе с коньяком, коньяк без кофе? – Она прошла на кухню.
– Кофе растворимый или зерновой?
– Растворимый – не кофе. Садись на диван. Музыку?
– Не надо, в клубе от нее устал.
– Сахар?
– Две ложечки, если чашка большая.
– То есть, чашку желательно взять побольше. Ясно.
Ничто в помещении не говорило о проживании мужчины. Вещи в прихожей – только женские и детские. На стене висело фото очаровательного мальчугана в костюме серого волка – наверное, с новогоднего утренника.
На кухне Люба-номер-два зажужжала кофемолкой. До чего же она напоминала мою Любу. Не знай я точно, что у Любы нет таких родственников, решил бы, что сестра или тетя. Бывают же совпадения.
– Можно воспользоваться? – Я указал на закрытые двери.
– Пожалуйста.
Никаких значков на дверях не было, я начал с левой. Это оказалась ванная. Теперь я знаю, какую ванную комнату хочу, когда появится возможность выбирать. Кроме обычных аксессуаров – умывальника, стиральной машинки, сушилки и душевой кабинки – в центре на керамическом подиуме стояла невероятная двухместная ванна, где можно лежать «валетиком». Стальные кругляши по поверхности сообщили, что передо мной не просто ванна, а джакузи. Никогда я не был в джакузи, даже не представляю возможных ощущений. Немалого труда стоило не попросить об этом. Всему свое время. Однажды с Любой…
Туалет нашелся за второй дверью. Кстати, защелок на дверях ванной и туалета не оказалось, это теперь мода такая, что ли? Или мама боялась, что ребенок закроется, что-то случится, а она не попадет внутрь?
Когда я вышел, кофе был готов. Аромат плыл божественный. Я принял чашку в руки и осторожно отхлебнул.
– Чудесно. Что за привкус?
– Я все же добавила коньяку для запаха. Какое желание ты загадал по пути сюда?
Люба-номер-два со своей чашкой в руках опустилась на диван в полуметре от меня.
Я ответил не сразу, зато ответ расставил все точки над i.
– Не поступиться принципами.
– А я – хорошо провести вечер, который плохо начался. Такие, как я, в клуб идут не от хорошей жизни. Мне повезло, мне встретился ты – честный, умный, принципиальный, позитивный. Не думай, что мне от тебя надо больше, чем ты можешь дать. Так даже лучше. Приятно узнать, что среди молодых людей есть такие, как ты. Мне хотелось бы, чтобы у сына были такие же принципы. – Она отвела взгляд в сторону. – И у мужа.
Я поперхнулся горячим кофе.
– Ты же говорила, что не замужем?!
– Имею в виду бывшего мужа. Год назад он ушел к другой, мне оставил этот дом и маленький бизнес – салон красоты. На жизнь едва хватает. А годы уже не те.
От меня ждали возражений или хотя бы комплимента, и я подбодрил:
– Ты отлично выглядишь.
– Все так говорят, а выбирают молодых. Мне уже за тридцать.
Скорее под сорок, если не за, но я промолчал. За сорок – это тоже за тридцать. Женская логика.
– Что я все о себе да о себе. Теперь жалуйся ты.
– У меня все хорошо.
– Поэтому среди ночи ты оказался в вонючем клубе. Не верю.
– У меня есть любимая девушка.
– Верю. А ты у нее – любимый?
– Более чем.
– В чем же проблема?
Как объяснить, что телесных радостей не хватает сейчас, а не в счастливом будущем? Чужому человеку такое не скажешь, особенно в условиях, когда мои принципы шатаются, как пьяный на улице. Даже на Любу-номер-два я обратил внимание потому, что она похожа на Любу, но более открыта миру. И мне. Это меня и напрягало.
– Мы живем в разных городах, и мне тяжело.
Фактически, я сообщил о проблеме, но так, что придраться не к чему.
Люба-номер-два задумалась.
– Тебе жарко? – спросила она.
Я чувствовал, что у меня полыхают жаром не только щеки, но и уши, и все остальное. Лоб вспотел.
– Нормально.
– Сними водолазку.
– Под ней только майка. Не надо.
Люба-номер-два взяла у меня пустую чашку и поднялась.
– Значит, пора устраиваться на ночь. Постелить тебе здесь или в гостевой на втором этаже?
Хотелось остаться здесь на диване, но вспомнилось, как по ночам Маша выскакивала в туалет в неглиже и без него…
– Наверху.
– Хорошо. А ты прими ванну. Умеешь пользоваться гидромассажем?
Как говорится, сбылась мечта идиота.
– Нет.
– Пойдем, объясню. Кстати, ты пробовал сорбетто?
– Это из какой сферы жизни?
– Итальянское лакомство. Приготовлю, пальчики оближешь. Когда жарко – в самый раз.
Люба-номер-два показала несложные манипуляции с джакузи и ушла готовить мне постель и угощение перед сном.
Вода набралась быстро. Развесив вещи на крючках у входа, я с наслаждением погрузился в бурлящее блаженство.
Как же мне повезло встретить Любу-номер-два. Жаль, я не могу отплатить ей за сочувствие и помощь. Постараюсь отплатить позже. Можно предложить уроки для сына. Он еще мал, с такими я обычно не занимаюсь, но из всего бывают исключения. Люба-номер-два пошла навстречу мне, я пойду навстречу ей. Хорошие люди должны помогать друг другу.
В огромной ванной комнате одну из стен заменяло панорамное окно, его закрывала глухая штора, чтобы не подсматривали с улицы. Интересно, а как здесь моются днем?
Я расслабился, закрыл глаза, откинул голову на бортик…
Дверь отворилась.
– Ваш сорбетто, синьор.
Люба-номер-два вошла в пушистом банном
