в волчьей шкуре и накладными клыками правдива! А ведь он мне никогда не нравился!
– Нет, – поспешила ответить Джейн. – Не перебивайте меня, Ральф. Я сказала о волках и однолюбах не поэтому.
Он промолчал, хмурясь и идя вперед, и Джейн задержала его за руку.
– Семейное проклятие Олдброков существует, – сказала она, когда Ральф обернулся. – Я вервольф.
Он выразительно закатил глаза, и Джейн лишь грустно усмехнулась.
– Я никого не любила. Раньше.
Ральф опешил, но потом робко улыбнулся, обнял Джейн и привлек к себе.
– И вы правы, я бы не приехала в Вуденкерс, если бы не ваше фото, – торопливо добавила она. – Те письма были хороши, но я решилась лишь тогда, когда увидела вас, Ральф.
– Мы поженимся завтра же, – сказал он.
– Но я вервольф!
– Плевать. – Он обнял Джейн крепче и поцеловал так жарко, что на минуту она и думать забыла и о вервольфах, и о семейных проклятиях. – Я люблю вас, Джейн. И когда мы найдем того, кто писал вам письма, я скажу ему спасибо. Перед тем, как засадить за решетку. А сейчас марш за елку, и чтобы носа вашего видно не было!
Улыбнувшись, она осталась за деревом, широко раскинувшим колючие ветки, а Ральф, спотыкаясь, поспешил к толпе, которая собралась штурмовать ворота.
Накатившись на высокую ограду, толпа отхлынула, словно волна, встретившаяся со скалистым берегом.
– Сжечь!
– Огня!
– Убить вервольфа!
Мужики, раскрасневшиеся от выпивки и гнева, ищущего выход наружу, подстегивали друг друга выкриками, набираясь смелости ринуться в атаку. Одного такого, самого ретивого, Томас уже оттолкнул граблями от ворот. Надежный засов был задвинут до упора и закреплен специальным язычком.
– Бегите! – крикнул он хозяйке. – Чего вы ждете?
– И куда мне потом возвращаться? На пепелище?
Миссис Олдброк оперлась на трость и, чуть сгорбившись, подслеповато поморгала.
– Томас, кто это пришел? – спросила она дребезжащим голосом.
– Миссис Олдброк, идите назад в дом, – сказал он, уловив ее игру. – Иначе снова расхвораетесь от сырости.
Толпа чуть утихла. Мужики нерешительно переглянулись. Одно дело – убить чудовище, и совсем другое – немощную старушку.
– Томас, что они говорят? – миссис Олдброк приставила ладонь к уху и повернулась к воротам.
– Они хотят убить вервольфа.
– Какие молодцы, – похвалила Сильвия. – С богом.
Перекрестив толпу, она медленно направилась к дому, припадая на правую ногу и тяжело опираясь на трость.
– Вы что, порченого сидра нахлебались? – рявкнул Томас на мужиков. – Совсем сдурели? Какой вам вервольф?
– Молодой, – ответил один из мужиков понахальнее. – Рыжая такая, где?
– Проваливай поздорову, – посоветовал Томас, отставляя грабли и выдергивая из земли вилы. В толпе недовольно загудели. Кто-то благоразумно отступил, а кто-то, наоборот, придвинулся к воротам. – Инспектор небось не погладит за такое!
– А он не против! – выкрикнул кто-то, и мужики снова одобрительно зашумели. – Хватит с нас волков! Это наша земля!
Миссис Олдброк резко обернулась, и рябой Джо, уже успевший ухватиться за прутья, испуганно отпрянул, встретившись с ней взглядом. Круглая луна покраснела, будто от стыда за то, что творилось под нею, и Джо потом божился, что глаза старухи тоже вспыхнули, а клыки выступили из-под верхней губы, не помещаясь во рту.
– Это моя земля, – прорычала она. – И если кто-нибудь из вас, баранов, нарушит границу моих владений, то горько пожалеет об этом!
– Вервольф, – сдавленно прошептал Джо и схватился за сердце.
– Сжечь вервольфа! – подхватили мужики снова.
– Вот зачем? – укоризненно произнес Томас, обернувшись к Сильвии, и вдруг заметил огни, приближающиеся со стороны сада. – Бегите! Они заговаривали вам зубы! Бегите же!
Соломенная крыша конюшни вспыхнула от брошенного кем-то факела. Трое мужиков налегли на створку ограды, расшатывая ее, один из парней, молодой и легкий, перемахнул ворота и, поднырнув под вилы Томаса, кинулся к миссис Олдброк. Она подсекла ему ноги тростью, он упал прямо в розовый куст и взвыл, оцарапав лицо.
– Я спасу вас, Сильвия! – мэр несся на коне через яблоневый сад, опасно мотаясь в седле, и вскоре рухнул к ногам дамы, едва не напоровшись на собственное копье. Поднявшись и отряхнувшись, он выставил копье перед собой и крикнул: – А ну, пошли вон от хозяйки холмов!
– Мистер Эдверсон, – благолепно пробормотал один из мужиков, стащив шапку с лысой головы, однако у остальных внезапное появление мэра вызвало только гнев.
– Он с ней заодно!
– Не нужен нам такой мэр!
– Сжечь!
Замерев за деревьями и прижимая руки к груди, Джейн наблюдала за разворачивающейся перед ее глазами сценой. Благодаря вспыхнувшей крыше конюшни все было видно не хуже, чем в театре. Когда миссис Олдброк сыграла хилую старушку, Джейн едва не зааплодировала ее актерскому таланту и даже стала надеяться, что все обойдется. Потом ахнула от разочарования и злости – почему Сильвия не смогла сдержаться? Когда же из-за поместья появился мэр, который, видимо, скакал в обход, вскипела от раздражения. Ничем хорошим его появление закончиться не могло! И точно – стоя под воротами, мужики стали припоминать все его прегрешения, которых за срок службы скопилось немало.
– Платим каждый месяц, а толку…
– В Шелстоуне и почта, и бордель…
– Всего один паб, и в том пинта пива за три монеты. Беспредел!
Томас кричал и указывал на холмы, огни с которых все приближались. Сильвия качала головой и довольно ловко отталкивала тростью парня с оцарапанной мордой. Еще один, что успел перемахнуть ограду, уже лежал у конюшни, встретившись с Томасом. Тот обошелся без вил, но даже издалека Джейн видела, что нос у потерпевшего свернут на сторону: кулаки у садовника оказались тяжелыми.
– Бей мэра! – заорали нападавшие невпопад, и Джейн даже порадовалась. Ну, намнут бока милому Грэгу, выбьют вставные зубы. Если обойдется лишь этим – невелика потеря: закажет себе новый фарфор, не разорится. Однако ее внимание привлекла заварушка у ворот: мужики вдруг разлетелись в разные стороны, точно псы, раскиданные волком, а в центре кольца выпрямился Ральф.
– Назад! – рявкнул он. – В тюрьму захотели?
Одна из секций ограды, не выдержав напора, рухнула на изгородь, и сразу трое, размахивая факелами, ринулись к миссис Олдброк. Мэр отлетел от первого же удара и, упав на спину, больше не шевелился, а Сильвия, встав над ним, вдруг зарычала, и от этого звука волосы на затылке Джейн поднялись дыбом.
Она давно поняла, что надо делать, и теперь торопливо расстегивала платье. Вытянув заколку, удерживающую волосы, тряхнула головой, так что кудри упали на спину. Зверь внутри ее тела рвался с поводка, и пришло время его отпустить.
Выдохнув, Джейн крепко прижала конец заколки – твердой и прочной, способной удержать ее непокорную копну, –
