Маг послушно кивнул.
– Хорошо. Но вы, в свою очередь, должны пообещать, что мы будем видеться с вами не только по работе и учебе. Я хочу получить право официально за вами ухаживать.
– Нет! – Заметив, как резкие черты лица Шефнера закаменели, я поправилась: – Мне нужно подумать. Это серьезный шаг.
– Я не буду мешать вам закончить учебу, София, или торопить хоть с чем-нибудь. Но мне нужна определенность. Что такого, если я назову вас своей невестой?
– Перестаньте! Вы слишком торопитесь и давите на меня.
– Я и так долго ждал.
Меня поглотило отчаяние. Почему ему нужно было все испортить?! Мои чувства были все еще так зыбки, а желания неясны. Разве я могла давать обещания, тем более такие, которые изменят всю мою жизнь?
– Я устала. Прошу меня простить, господин Шефнер.
То, что мой уход больше напоминал побег, уже мало меня беспокоило. Почти у самых дверей маг меня нагнал.
– Вы забыли шляпку в моем автомобиле… – Он подал мне ее, а потом наклонился ближе и прошептал: – Не сердитесь на меня, София. Как и все влюбленные, я не слишком терпелив.
Шляпка выпала у меня из рук, но едва ли это было важным. Загорись сейчас дом за моей спиной, и то я могла бы не заметить.
– Теперь и вы обладаете моей тайной. Так что я полностью в ваших руках, фрейлейн Вернер.
Менталист поднес мою ладонь к своему лицу и поцеловал запястье. А затем просто ушел.
Мне потребовалось еще минуту постоять на крыльце, прежде чем я смогла достаточно успокоиться.
Дверь мне открыла Кати.
– Как же долго вас не было, фрейлейн! – воскликнула служанка, забирая из моих рук жакет и шляпку. – Мы уже стали волноваться… Что-то случилось?
Я вымученно улыбнулась.
– Немного устала. Сейчас я бы не отказалась от чашечки чая в компании с тетушкой Адель.
Должна же я узнать, в кого ее племянник такой… наглый. Петера хотя бы через раз удавалось остановить, но Шефнер-старший двигался вперед с неумолимостью поезда, которым управлял безумный машинист.
– Ох, она в гостиной, с фрейлейн Ирмгардой и господином Шефнером.
Я вздрогнула.
– Кем-кем?
– С бароном Петером Шефнером, – уточнила Кати. – Он пришел часа два назад и очень расстроился, что вас не застал.
Вот уж кого мне сейчас хотелось видеть меньше всего. Но надеяться, что удастся избежать с ним встречи сегодня, было глупо.
Я вздохнула и, пригладив перед зеркалом растрепавшиеся волосы, направилась в гостиную. Просто поздороваюсь и, сославшись на усталость, уйду.
Из приоткрытой двери комнаты доносились звуки музыки. Когда-то дед купил мне фортепиано, но я так и не научилась на нем играть. Зачем, если можно было слушать любимые пластинки на граммофоне? Но благодаря тетушке Адель живая музыка вновь зазвучала в моем доме. И это было… приятно.
Тихо зайдя в гостиную, я уселась на софу, наблюдая за танцующей посреди комнаты парой. Петер, как всегда элегантно одетый и идеально причесанный, изящно вел в танце высокую хрупкую девушку со светлыми волосами. Ирма двигалась удивительно грациозно и легко. Как будто не она вчера вечером споткнулась в столовой, налетев на стул, и шокировала тетушку Адель отборными солдатскими ругательствами. К тому же девушка явно получала удовольствие, полностью погрузившись в танец.
Ирма заметила меня, только когда музыка закончилась, и тут же перестала улыбаться. Не добавило ей хорошего настроения и то, что Петер тут же выпустил ее руку и поспешил ко мне.
– Софи, я так редко тебя вижу в последнее время, что скоро забуду, как ты выглядишь!
Не обращая внимания на невольных зрителей, он сжал мою ладонь.
– Руки совсем холодные, – сказал с укоризной.
– Да, я же с улицы. К вечеру стало прохладнее.
– Надеюсь, Кати уже готовит тебе чай. Ты голодна?
Я покачала головой и спросила, улыбаясь:
– Это была твоя идея научить Ирму танцевать?
– Тетушки Адель, – как и Мартин Шефнер, Петер называл свою двоюродную бабушку «тетушкой». – Но Ирмгарда и так умеет замечательно танцевать. Я даже удивлен, что Джис позаботился об этом.
– Это моя матушка нанимала мне учителя танцев, – сообщила Ирма, сев с другой стороны от Петера. – Глупая затея. Где мне может пригодиться этот навык? В академии мне точно будет не до этого.
– Софи, вы с тетушкой Адель должны позаботиться о выходе фрейлейн Грохенбау в свет! Такая девушка должна блистать на балах, а не на поле боя! – Петер глядел на Ирму восторженными глазами, впрочем, не выпуская моей руки.
Не думаю, что он флиртовал с девушкой сознательно, скорее по привычке. И уж точно не понимал, что его обаяние могло быть губительно для столь молодой особы, как Ирма.
Я аккуратно выпростала свою ладонь и ущипнула его за запястье.
– Ай! Ты чего?
– Я обязательно расскажу господину Грохенбау о твоей идее, – посулила я, заставив Петера побледнеть. – Безусловно, он будет рад такому твоему вниманию к его дочери. Ведь ты ему очень нравишься.
– М-м-м, пожалуй, мне пора, – сказал Петер. Боевого мага он несколько побаивался. – Проводишь меня до двери, Софи?
Когда мы выходили, я отчетливо услышала фырканье и не слишком-то тихое: «Подкаблучник!» И сказала это точно не тетушка Адель.
– Кажется, ты произвел впечатление на фрейлейн Грохенбау, – посмеиваясь, сказала я, убедившись, что нас уже не слышат. – А как она взирала на тебя во время танца! Смотри не влюби в себя девочку.
– Меня в этом уже опередили. Фрейлейн Грохенбау уже отдала свое сердце другому, не дав мне ни шанса.
– И кому же?
– Моему собственному дяде.
Я замерла, растерянно посмотрев на Петера.
– С чего ты так решил?
– Ирмгарда почти час выспрашивала о нем, чуть всю душу не вытрясла. Неужели ты не догадывалась о ее чувствах?
– Я не очень внимательна, ты же знаешь. Но в ее возрасте, наверное, естественно влюбляться. Тем более в мужчин старше себя.
– Ну-ну, – усмехнулся мой друг.
Мы дошли до прихожей, и Петер уселся на скамейку, которую поставили здесь когда-то специально для деда. Тому требовалось немного передохнуть после покорения лестницы. Взгляд скользнул по его трости, которую я никак не решалась убрать.
– Садись, – пригласил меня маг. – Дай мне побыть с тобой еще минут пять.
Я послушно уселась рядом.
Когда довольно долго знаешь человека, то некоторые вещи про него понимаешь инстинктивно. Так и сейчас, несмотря на легкий тон Петера, я почти физически чувствовала его напряжение и злость – не яркий гнев, а тупое, выматывающее раздражение.
– Как прошло свидание?
– Неплохо, – осторожно призналась я.
– Неплохо… – повторил Петер медленно. – Знаешь, о вас двоих ходили слухи. Ничего такого, но все отчего-то были уверены, что Мартин Шефнер вот-вот женится на племяннице барона Гревеница. Я старался не верить глупым сплетням. Думал, что знаю, какая ты. Что ты не позволишь ему запудрить тебе мозги. А теперь ты возвращаешься со встречи с моим дядей, и я вижу, что все твои мысли заняты только им.
