конец, – У меня с Ней договор.
– Что ты несёшь? – я уже снова собиралась приступить к ломанию фаланг, как Вова поспешил добавить:
– Это существо. Оно живёт здесь. Оно живёт повсюду. И если ты хотя бы раз с ним встречалась, оно уже не отпустит тебя. Думаешь, после смерти есть что-то хорошее? Думаешь, я хотел умирать? Я хотел жить, но по вине своего братца…
– В этом никто не виноват…
– Я хотел, чтобы его жизнь, – он пропустил мои слова мимо ушел, продолжая свой рассказ, – пошла по наклонной, чтобы и он тоже страдал. Но чтобы вернуться в этот мир, нужен проводник. Я нашёл его.
– Мне плевать. Меня интересует только, в каком подвале ты спрятал детей? – сердито бросила я, намереваясь продолжить поломку конечностей.
– Послушай, я могу всё исправить, – неожиданно в его глазах зародился огонёк надежды, – С помощью этого существа. Оно поможет нам. Сашка вернется, и вы будете жить как прежде.
– Что?
– Оно может сделать так, оно может спрятать или перенести в другое измерение, всё что угодно. Оно как волшебник. Правда придётся заплатить…
– Где дети? – крикнула я, оборвав его воодушевлённую тираду.
– Послушай, Ей нужна душа. Невинная детская. Ты можешь всё исправить.
– Я ничего не собираюсь исправлять, – я снова обошла его за спину и перешла к следующему пальцу – безымянному, скорее всего, который сломается быстрее предыдущих.
– Они все мертвы, – бросил Вова.
– Тогда, где их тела?
– В лесу.
– В Еловых Верхушках, да? – догадалась я.
– Да, там есть избушка. Но это место зимой никогда не найти, пока Она не разрешит, – снова кивок в сторону лестницы.
– Ты боишься её? – я убрала пассатижи и встала перед Вовиным измученным лицом.
Он нахмурился, будто прочёл по глазам мои намерения.
– Что?..
– Ты заключил с ней договор. Значит, ей нужен ты.
– Что ты…
– Ты боишься её, поэтому и таскаешь ей всех этих несчастных детей, но я знаю, как это прекратить, – уверенно вымолвила я.
– Нет, ты не посмеешь, – выдавил он, судорожно сглотнув.
– Ей нужен ты, – произнесла я, направляясь к лестнице и прекрасно зная, что Она уже под лестницей. Мне не нужно было вглядываться в темноту, чтобы это узнать. Её присутствие шло отовсюду. От всех углов. Из каждой трещинки отделанных досками стен.
– Нет! Не уходи! – крикнул Вова. Ему неожиданно захотелось вылезти из этого стула. Он задёргался из-за всех сил, но всё тщетно, – Не бросай меня здесь!
Я задержалась на мгновение посреди лестнице, бросив на Вову прощальный взгляд. Такого ужаса на его лице, я не видела никогда. Луч фонарика начал гаснуть. Повеяло ледяным холодом, что несравнимо было с зимним морозом.
– Нет, пожалуйста! Не оставляй меня с Ней! Нет, – Вова уже не смотрел на меня, всё его внимание было приковано к месту под лестницей, откуда уже тянулись скрюченные ветви-руки. Хоть я и знала, что Она не причинит мне вреда, я всё же поспешила подняться наверх. Я быстро преодолела оставшиеся несколько ступеней.
– Диана, не уходи! Это я, Саша! О, Господи! – крик ужаса, – Она убьёт нас обоих!
Я не стала ничего отвечать, просто опустила дверцу. Матерки и крики слышались ещё долгие несколько минут. Всё это время я стояла прямо на крышке и ждала. Только после того, как крики прекратились, я дала волю чувствам и расплакалась.
72
Вот и всё. Вова замолчал, но я ещё долго не могла решиться открыть дверцу и спуститься вниз. Понимала, что нужно. Ведь если оставить его там надолго, он мог и отморозить себе чего ненароком. Собравшись с силой духа, я вновь открыла дверцу и не спеша принялась спускаться. Внутри было темно. Фонарик не горел. Пахло чем-то не совсем приятным, будто кто-то решил испортить воздух. Вова сидел по-прежнему на стуле связанный по рукам и ногам. Его голова лежала на груди, и кажется, он был без сознания или притворялся, но скорее всего, нет. Нужно было его как-то привести в чувство. Я несмело подошла и потрепала его за плечо, тут же отпрянув назад на два шага. Долгие мгновения ничего не происходило. Я уже начала подумывать, чтобы вернуться в дом и набрать номер Никиты. Но неожиданно голова Вовы дёрнулась.
– Мм… Как же болит голова, – хрипло застонал он, медленно вращая головой. У меня перехватило дыхание. Господи, что же я слышу?
– Саша?
Он посмотрел на меня красными и смертельно уставшими глазами, но это был без сомнения он.
– Диана?
Я тут же бросилась к нему. Это был Саша!
– Любимая, у тебя получилось! Ты смогла! – под одеждой я чувствовала, как его тело пробивает дрожью. Старательно и быстро я расстёгивала ремешки. Пальцы из-за мороза не желали слушаться, поэтому, как мне показалось, длилось всё невероятно долго. Я не удержалась и поцеловала мужа в губы, ещё раз убеждаясь, что он вернулся. Как только я расстегнула ремни на запястьях, Саша стал помогать мне здоровой рукой с оставшимися ремешками. Те пальцы, которые я сжимала плоскогубцами разбухли и посинели.
***
– Я знаю, где дети, – вымолвил Саша, как только оказался на свободе.
Самое необыкновенное утро, знаете ли, на мой взгляд. Вы можете встречать рассветы у моря или в дорогом фешенебельном отеле, или в горах, где угодно, но самый загадочный и прекрасный рассвет – это зимой в небольшом тихом сибирском городке.
Я не знаю, что будет теперь со мной и с Сашей, но в одном я уверена наверняка – Вова ушёл и больше уже не вернётся. То существо, которое я называла Тёмная Тень, оно его уволокло к себе, в свой мир.
– Знаешь? – с надеждой переспросила я, сверля его глазами.
Он кивнул, прекрасно догадываясь, о чём я подумала. Дети там, в Еловых Верхушках и сейчас это место никто не охраняет. Вова ушёл вместе с Тёмной Тенью.
***
Спустя полгода.
Да, прошло целых шесть месяцев, только тогда я стала понимать, что моя жизнь наконец-то вернулась в прежнее русло. Как Саша и сказал, он знал, где Вова спрятал похищенных детей и удерживал их долгое время. В старом заброшенном доме в Еловых Верхушках. Как только всё закончилось, мы с Сашей сразу позвонили в полицию и всё рассказали, прекрасно понимая, что наша история не вызовет доверия, но только не у Никиты. Молодой следователь сразу созвал своих коллег и помощников и те отправились на поиски. Не прошло и часа, как они вернулись вместе с детьми, живыми и здоровыми. И та маленькая девочка, которой принадлежали найденные трусики, была жива, напугана, истощена, но жива. Дети мало что рассказали, потому что находились под каким-то наркотическим воздействием, как считали медики, хотя в крови ничего не обнаружили. Саше пришлось пройти принудительное психическое исследование. Всё это длилось долгие несколько месяцев, и я почти каждый день вплоть до родов приезжала к нему в больницу. Врачи никак не могли решить, выздоровел ли Саша
