вздремнуть успела. Без сновидений, что ценно. Может, полностью перейти на дневной сон? Или выматывать себя до такой степени, чтоб видеть только заветную черноту?
А позаимствованные убийцей дневники не стали невообразимым открытием и к разгадке не приблизили. По крайней мере, я не смогла обнаружить там ценную информацию. И только глубокие царапины, оставленные на черной коже, говорили о том, что кто-то пытался эти записи выкрасть. Вырвать из рук умирающего Карла и унести прочь.
Может, все дело вовсе не в записях Роксаны.
А в самом Карле, в том, что он держал эти дневники в руках в момент нападения. Потому что многие страницы были выпачканы кровью, на одной из них отчетливо виднелись отпечатки, оставленные окровавленными пальцами. Некоторое время я даже думала, что это была попытка Карла оставить послание, намекнуть, где искать, поэтому убийце пришлось бежать с дневниками в обнимку. Но я так и не смогла сложить хаотичные отпечатки в букву или что-то подобное.
Я так отчаялась, что показала страницу Дарлану.
— На забор похоже, — буркнул он. — Все, Ида, не суйся ко мне с кровавыми письменами, не до них сейчас… завтра поговорим. Бери вон Миткана под руку и с ним расшифровкой занимайся.
Когда я отпускала Яниса отдохнуть, показала дневники и ему. В отличие от Дарлана, он приглядывался с заметным интересом, сразу видно: напряженно мыслит. Но внезапно выдал он ровно то же самое:
— Может, это забор? Судя по всему, по странице провели пятерней вот так, — он продемонстрировал раскрытую ладонь и протащил ее сверху вниз, — а потом так, — в этот раз Янис одним пальцем перечеркнул нижнюю часть «рисунка». — Но больше похоже, что альтьер Карл держал в руках дневник во время нападения, остался отпечаток его руки, а затем альтьер дневник защищал как мог. Вот и получился… забор. Простите, альтьера, что не смог помочь.
Я только вздохнула:
— Все в порядке, Янис. Ступай отдыхать.
— А вы?
— А у меня вся ночь впереди.
— Вы собираетесь ждать убийцу в одиночестве? Простите, альтьера, я не смогу вас оставить. Помню, что вы способны о себе позаботиться, но меня иначе воспитывали, — Янис нахмурился, разглядев на моем лице признаки возражений: — Я останусь с вами! Будем отдыхать по очереди. Я правильно понял, его величество сегодня останется у королевы?
— Да, Янис.
— Тем более. Сейчас ваш черед, а я прилягу в кабинете за столом и вздремну…
Он сменил меня под утро, к тому моменту я умаялась от скуки и безделья так сильно, что в сон провалилась практически на ходу.
Старик Лу в очередной раз назвал меня бунтаркой, и это прозвучало как лучший в мире комплимент! Даже не знаю, почему так: из-за его слов и хитрого взгляда, или из-за принца, который поглядывал на меня с восхищением. Александру это во мне нравилось, а значит, нельзя останавливаться. Надо его впечатлить!
В этот раз я собиралась зайти далеко. Во всех смыслах, потому что планировала прогулку по городу. Без стражи за спиной и даже без старика Лу! Прямо так, в одиночестве, как взрослая. Хотя я и есть взрослая, всего через два года мне ехать в университет. И с Александром мы уже не просто влюбленные, у нас появился маленький секрет… и этой ночью я прокрадусь в его спальню, притащив с собой что-нибудь этакое. Прямо с городских улиц!
План я продумывала много дней и в успехе не сомневалась. Луциан часто повторял: план не гарантирует победу, планируй неудачу прежде всего, ищи пути отступления. И эти слова мне пригодились. Сначала — когда я пыталась выкрасть чье-то грязное платье из стирки. Меня поймали. Но я подкупила чумазого мальчишку — сына повара, и пришел успех. Второй раз я оплошала на лестнице: на украденное платье, точнее, на неуместность девушки в таком платье, обратил внимание стражник. Я удирала от него со всех ног, спряталась в комнате. К счастью, из-за отвлекающего платья в лицо меня не узнали, приняли за дочь прислуги. И это мои просчеты на начальных этапах плана, потом их насыпало еще больше. Но, помня о заветах Лу, я упрямо шла вперед и не сдавалась.
И вырвалась-таки из дворцовых стен!
Жаль, что без Александра, с ним было бы веселее. Но еще сложнее, ведь одно дело — удирать от стражи самостоятельно, другое — тащить за собой принца и красть одежду еще и для него.
Поначалу я шла по пустым улицам, оглядываясь с удивлением. Где все люди? Но чем ниже я спускалась, тем больше жителей Мертвоземья встречала. Вертела головой по сторонам с неподдельным восторгом, сердце замирало от количества новых ощущений. Страшно не было, только любопытно. На меня никто не смотрел, никто не подозревал, что я вышла из дворца, что великую Роксану вижу ежедневно. Никому не было дела.
Дурея от своей смелости, я прибавила шаг. Вечерело, и как преображались прямо на глазах городские улицы! Загоралось все больше огней, небо стремительно меняло цвет, а количество людей росло. И все общались, сидели по питейным заведениям или прямо на брусчатке играли в карточные игры, кидали кости. Кто-то дрался в подворотне, но я предпочла в ту сторону не смотреть.
И вдруг кто-то грубо толкнул меня в спину.
Я заметила лишь темную макушку, что удалялась в толпе. И никаких извинений… и никаких золотых монет в моем кармане. Да меня обокрали! От неожиданности я застыла на месте, в голове не укладывалась такая поразительная наглость! А еще проворность. Последнее обидело больше всего. Если старик Луциан узнает, как я позволила себя облапошить… буду не бунтаркой, а хромой лошадью.
Это подстегнуло не на шутку. Темная макушка еще мелькала впереди, и я помчалась в ту же сторону, ловко огибая толпу. Люди представлялись мне не людьми, а препятствиями, которые следует обойти на пути к цели. Лавировать пришлось долго, «темная макушка» тоже на месте не стоял, но мне удалось сократить расстояние, а потом и вовсе прыгнуть ему на спину с победным кличем.
Мы оба повалились на землю, во время падения я пыталась скрутить «темной макушке» руки, но тот, словно маслом намазанный, все время выскальзывал. В итоге наша борьба превратилась в бестолковую возню, во время которой «макушка» умудрился разбить мне нос. Мне! Лучшей ученице старика Лу!
Держась за нос, я вскочила:
— Ты как это сделал, бродяга?!
«Макушка» к тому моменту тоже успел подняться и теперь поглядывал на меня с нескрываемым удивлением, даже
