Полноватый мистер Арлес отложил статью в сторону, чуть отъехал назад на стильном кресле на колёсиках, шумно выдохнул, изогнул пухлые губы и начал растирать виски пальцами – дурной знак. В лучшем случае отправит дорабатывать или переделывать половину, в худшем – пошлёт к черту, сославшись на «неформатность» статьи.
Вентилятор под потолком делает кабинет редактора более свежим и прохладным, но стёкла моих очков всё равно запотевают. Морщинистое лицо палача нацеливается на меня с ленивым презрением. С секунды на секунду я услышу приговор…
Сейчас…
Газета «Еженедельно актуально» издаётся в Данкелбурге уже восемьдесят лет. Толстый еженедельник уверенно держится на вершине рейтинга самых популярных печатных изданий города. Независимая газета акцентирует внимание на самых интересных событиях и фактах.
Работать в редакции «Еженедельно актуально» – очень престижно для начинающего журналиста. Такого, как я…
Меня зовут Курт Чатлер. Мне двадцать один год. Я только что закончил университет, получил специальность журналиста и нашёл работу в «Еженедельно актуально» внештатным сотрудником. Теперь предлагаю издателю свои статьи в надежде, что их приобретут…
Примерно сорок процентов моих статей отправляются в мусорную корзину, а остальные приносят временный доход.
Такое существование на грани бедноты продолжается уже шесть лет с тех пор, как родители прознали про мои нередкие мелкие кражи и выгнали из дома. Спас мой интеллект: я проскочил пару классов экстерном, отучился в университете на бюджете и пораньше взялся за нормальную работу.
Хотя нормальной её назвать сложно…
Тогда…
Бастиан Арлес высокомерно смотрит на меня, Курта Чатлера. Я, Курт Чатлер, робко выглядываю исподлобья через очки на главного редактора Бастина Арлеса. Этот морщинистый черногривый лев разве что не выпускает когти – издёвки над мышью сейчас начнутся…
Верхняя часть туловища толстяка навалилась на стол. Мистер Арлес облизывает обветренные губы и произносит:
– Мистер Чатлер, надеюсь, Вы понимаете, что работаете в серьёзной газете… Вы же ведь понимаете?
Он никогда не говорит прямо. Всегда начинает издалека. Так приятнее унижать сотрудников.
– Конечно, понимаю, – отвечаю я и всё больше сжимаюсь.
– Тогда к чему, позвольте спросить, Вы предлагаете мне какую-то ерунду про профсоюзы дриджей? Вы, что, думаете, что людям будет интересно читать про сборища лысых карликов, которые пытаются протолкнуть к мэру на стол бумаги со списком своих прав? Да студенческие движения по защите бездомных собак приковывают большее внимание!
Это бессмысленно, но я предпринимаю попытку оправдаться:
– На эту тему нет статей, и я решил заполнить пустующую нишу…
– На эту тему никто не пишет потому, что это никому не нужно! – звучит в моей голове злобный клёкот мистера Арлеса. Я представляю эту фразу не дословно: в оригинале было много отборного мата.
Я жалобно поджимаю губы и жду, когда же это, наконец, закончится…
– Повторюсь, что мы не занимаемся всяческими бреднями! – мистер Арлес говорит со мной свысока, – Если Вы, мистер Чатлер, хотите работать в нашем издательстве и тем более войти в штаб, подготавливайте стоящий материал.
– Да, я понимаю…
– Надеюсь, – пухлая рука главного редактора хватает мои труды и отправляет их в корзину. Я успеваю отметить, что она уже полна мятой бумаги, – В ином случае мы можем предложить Вам работу, например, уборщиком. Предыдущая Ваша статья, мистер Чатлер, про самоубийство офицера полиции показывает, что Вы не безнадёжны…
Я проглатываю все услышанные ранее оскорбления и отвечаю:
– Хорошо, спасибо, мистер Ар…
– Всё, проваливайте! Не отнимайте у меня время!
Словно израненный и побитый, я покидаю кабинет…
Сейчас…
Освещения на улицах становится всё меньше – теперь фонари стоят на расстоянии около сотни метров друг от друга. Было бы очень темно, если бы не довольная яркая половина луны. Её бледный свет снисходит на Данкелбург, освещая его гнилое естество.
И видны звёзды. Ни в одном другом крупном городе звёзд не видно. Я же могу рассмотреть их многообразие в мельчайших деталях. Я могу даже разглядеть спрятанные среди них глаза Небожителя. Но не хочу.
Сам по себе Данкелбург настраивает на то, что приходится вечно смотреть под ноги.
Воспоминания тягостные и неприятные. Только привыкание и осознание того, что в моей жалкой жизни таких случаев бывает немало утешают. Я смирился со своей судьбой, смирился с тем, что моя юность будет именно такой. Но зрелую жизнь я непременно изменю!
Тогда…
Перемены начались двенадцать дней назад. Тогда я только оправился от испытанного в кабинете мистера Арлеса позора и искал материал для новой статьи. Целый день я проторчал в своей микроскопической квартирке в ожидании озарения и вдохновения. Целый день они не приходили.
Возможно, всему виной имена эта квартира, в которой я влачу своё жалкое существование: обшарпанные стены без обоев, осыпающийся потолок, самодельная кровать из трёх досок, поставленных на ровные стопки книг – в моём жилище ничто не подходит под определение «уют».
Зато самое оно, что подходит для молодого парня без денег – город неблагосклонен к неимущим.
В тот день я проснулся от того, что под моим окном столкнулись два горбатых автомобиля. Плюющие слюной хозяева транспортных средств материли друг друга, да так, что перекричали крякающие сигналы лениво объезжающих их машин. Удар несильный, о чём говорят незначительные повреждения, но даже из-за отбитых кругляшей фар водители готовы перегрызть друг другу глотки.
Я долго наблюдал за ругающимися господами. В солидных костюмах, с респектабельной внешностью и изящными автомобилями стильных чёрных цветов, эти двое поведением своим напоминают портовых грузчиков-эмигрантов.
Отчего-то в Данкелбурге так сложно встретить порядочных и спокойных людей.
Сам себя я к категории таких лиц не причисляю.
Настало время просыпаться и натягивать на себя потёртые джинсы фирмы «Штрауц». Многие считают этот предмет одежды плебейский, отвратительным, бунтарским. Консервативно настроенное общество считает джинсы одеждой для будущих преступников, штанами для всякой шпаны. Я же считаю их удобными, долговечными и… дешёвыми.
Опустив ноги на пол, где меня ждут поношенные кеды, я обнаружил, что за ночь одна книжная стопка немного рассыпалась, и кровать чуть перекосилась. Пришлось восстанавливать, с позволения сказать, мебель…
