У него свой мир — у меня свой. Эти миры ненадолго пересеклись, и пусть мне хватило времени, чтобы влюбиться…
… я сказала это? ну и пусть…
…но пора снова вернуться в реальность.
Занять положенное мне место и должность, видеть его только мельком в Управлении… или лучше не видеть? Может уволиться?
Ладно, подумаю об этом завтра.
— На Брейкер-стрит, — сказал Эльвин кучеру. Не заметила, как мы дошли до выхода. Не парадного, бокового — но зато там уже ждал экипаж, — Ири, мне надо вернуться. Завтра мы обязательно увидимся… а сейчас просто ложись спать и ни о чем не думай, хорошо? — он помог мне забраться.
— Конечно, — я улыбнулась устало, облегченно… и обреченно.
И карета тронулась.
Мамины советы
Знаете, когда в столице королевства стоит совершать преступления?
После масштабных преступлений и арестов.
В Управлении все бегают, как ошалевшие, стражи не хватает- столько проявленных бандитов надо держать в узде и осматривать да хотя бы тот же балаган — старшие советники мечутся между дворцом и нашим зданием, от карет с королевскими гербами рябит в глазах… В общем, не до новых инцидентов.
На следующий день после известных событий, выспавшись, отмывшись, переодевшись и успокоившись, я тоже попыталась побегать. Но меня отловил помощник яра Лондона и усадил в уже знакомый кабинет, где мне пришлось провести несколько дней, отвечая на вопросы коммандера, и советников составляя протоколы, общаясь с Эльвином и прочее, прочее, прочее…
Декстера я не видела.
Несколько раз ко мне прорвались посетители — пока не прорвались, я даже и не знала, что стала персоной, к которой надо прорываться.
Первым оказался Мэтью, который крепко меня обнял, прошептал «Ну ты вообще», и отдал упакованный в бумагу сверток, в котором обнаружилось совершенно чудесное платье по моему эскизу.
— Джуэл ждет тебя, как только ты освободишься, — подмигнул.
— Ты же ее не обидишь? — спросила без всякой улыбки.
— Нет. Я…я думаю у нас все будет хорошо.
Вот как тут не верить в любовь?
Вторыми ко мне попали, как ни странно, родители Эльвина.
Чтобы потискать, поблагодарить, заявить, что я самая желанная гостья в их доме, а также, что хоть они и рады, что у их сына есть время выбрать себе жену — но я все равно буду для него и для них лучшим вариантом.
Вот как тут не верить в то, что происхождение — не препятствие?
Эльвин, наконец, рассказал им всю историю — и про мнимую женитьбу, и про расследование, и про первого Томаса… Да и как не рассказать, если особняк Томасов и их поместье наводнили детективы, инспектора и маги-артефакторы? Природа происходящего и экспериментов прошлого стала теперь понятна, и король очень настойчиво пожелал, чтобы она стала еще и запретна — сведения о призрачных псах, которых можно на кого-то натравить могли дать огромный резонанс и, определенно, представляли опасность.
Как и сведения о бешеном порошке.
Здесь также поступили жестко. Магическая клятва от меня, от всех участников событий и от Дойла, прощенного короной за все заслуги, не оставляла нам шансов на то, чтобы снова устроитьвеселое представление.
Дойл, кстати, тоже прорвался — причем не через дверь.
Я только глаза закатила, когда он аккуратно влез в окно в самом «защищенном и магически, и физически здании королевства после дворца».
— Я уезжаю, — объявил он весело. И подмигнул по очереди своими разноцветными глазами.
— Куда? — вскинулась. Вот вроде и встречались всего ничего, но у меня почему-то возникло ощущение, что я снова отправляю в дорогу хорошего друга — и не факт, что увижу его.
— Подальше. Мне настойчиво порекомендовали, — он показал пальцем наверх, показывая, кто это рекомендовал, — покинуть столицу. Да я и сам не стал бы оставаться здесь после того, как испортил репутацию в определенных кругах.
— Прости, — вздохнула.
Махнул лишь рукой. А потом подошел и осторожно прикрепил что-то на мое закрытое платье.
— Камея? — я удивилась, — Я была уверена что она уже давно в какой-то лавке скупщика.
Она и была, — хохотнул. И скрылся в окне.
Декстера я не видела.
Больше всего меня беспокоило, что Томасам могут предъявить обвинение из-за действий его предка, — даже не из-за того, что вместе с Мэннингом он сумел натворить дел, а из-за того, что это как-то могло быть использовано против королей прошлого. Сивенсонов же беспокоил этот факт — почему две другие семьи не беспокоились?
Но многое объяснило то самое письмо, из-за которого когда-то и было решено уничтожать Томасов. Письмо, которое следующий прямой наследник должен был получить в тридцать лет. И получил его спустя сто пятьдесят три года.
Им не о чем было беспокоиться — не они задумали что-то против короны.
Блондинчик принес мне конверт и молча протянул, а я, глянув на его грустное лицо, осторожно погладила по руке и уселась за чтение. И первые же строки вызвали у меня слезы.
«Я все еще надеюсь, что это письмо читает не просто мой потомок, а сын. Но события закручиваются так, что понимаю — вряд ли он будет рожден у меня. В любом случае знай, будущий яр Томас, знай мою историю и никогда, слышишь, никогда не повторяй того, что я сделал»
В письме разворачивалась настоящая драма.
Трагедия двух избалованных оболтусов знатных родов, что лезли куда только можно и брали от жизни все. А затем настолько осмелели в жажде сильных впечатлений, что принялись экспериментировать с древними текстами и сутью зверей — причем вполне удачно. Прочитала я и о том, что они попали не в ту компанию — Лигу — наслушались всяких сказок и буйных фантазий и не сразу поняли, что то, что они воспринимали как фантазии, для кого-то стало коварным планом. О Хилларде Сивенсоне, что присоединился в их экспериментах, а позже и сам стал делать, «что-то настолько ужасное, что мы совершили глупость — первое время просто закрывали на это глаза. И шептали друг другу, что рады одному — псы проявляются, но не способны существовать больше нескольких дней». О том, что они решили отказаться от дальнейших действий, но события уже не совсем от них зависели, «Сивенсон совсем с ума сошел и на болотах воют псы»… и тогда два друга решили обратиться за помощью и в саму Лигу, и к королю…
Не успели.
— Фактически, яра Гордона Томаса убили? — я судорожно вздохнула. — Может даже натравив созданных им псов?
— Да. Но, к сожалению, узнали при этом про это письмо.
— А Мэннинги?
— Мутная история — но мы полагаем, что Сивенсон нашел, чем пригрозить им и купить молчание.
— То есть всех твоих предков и потом…
— Возможно и не всех — это еще расследуется. Помнишь, что ты говорила? Экспериментаторы, картежники, пьяницы…
— Ох, Эльвин, — я порывисто его обняла. — Но теперь-то все изменится?
— Ну, теперь, если кто и будет гибнуть — исключительно по собственной глупости, — он хмыкнул и обнял меня в ответ. — Мне пора — сама понимаешь, что сейчас везде творится. Но скоро жизнь наладится и станет такой же, как прежде. И мы снова будем шокировать посетителей желоньи нашими шутками и ходить в цирк.
— Ага. — получилось не очень уверенно, — А что грозит Хилларду или как его там? И другим Сивенсонам, причастным к смертям?
— То же, что они определили всем нам, — заявил Эльвин жестко. — Но будет публичный королевский суд.
— И ты…
— Выступаю обвинителем, — в его глазах появились искры злого удовлетворения.
Ну как после такого не верить в справедливость?
Декстера он старательно не упоминал в наших разговорах, как и я.
И Декстера я не видела.
Все те дни, что провела в кабинете Управления, он не появлялся.
Времени об этом подумать у меня не было. Днем. А ночью… Конечно, я уставала так, что вырубалась сразу после позднего ужина, но уже несколько раз просыпалась в слезах и долго не могла заснуть, потому что мои фантазии…
…мучительные, болезненные, сладкие…
