— уперлась я.
— Судьи с тобой, тебя разуму учить — только время терять… через Посмертье отправлюсь я, возможно, прихвачу с собой пару человек. Нас заметят и поймают, я уверен. Скорее всего, уже у другой Двери. А ты тем временем проникнешь в дом человеческим путем и отыщешь кровь короля. Желательно, чтобы моя поимка и твоя возня совпали по времени, у тебя тогда появится шанс уйти.
— А как же ты?
— Посижу узником Актера, хоть отдохну.
— Нет, я серьезно, Дар.
— Я тоже серьёзно, — ответил Дарлан с удивлением. — По-твоему, отвлекающий маневр с обычной стражей кого-то отвлечет? Да их перережут, глазом не моргнув. А я добыча интересная, на такую можно потратить время. Время самого Актера, что для нас важно. Меня оставят в живых.
Я такого оптимизма не разделяла:
— Надолго ли?
— Это уже зависит от Актера. И за меня не стоит переживать, Ида, я ведь тоже впитывал истории старика Луциана. Выживу, а может, даже сбегу. Нам нужна кровь Александра сейчас, с остальным разберемся позже.
Мне не верилось, что Дарлан готов принести себя в жертву, никак не верилось. Нет, раньше он заявил об этом прямо, мол, готов на все, чтобы король наш и дальше полировал трон своей задницей, но звучало же это как издевка. А тут поднятый среди ночи начальник королевской полиции готов исполнить свой долг. Свой долг и мою грубую ошибку заодно. Фантастика же.
— Мне странно, что ты не пожурил меня за хранение крови.
— Бессмысленное занятие.
— Я уничтожила один экземпляр, Дар. Но у меня был запасной, и он был спрятан. Как мне казалось — очень надежно, никто не знал.
— Дай угадаю: никто, кроме твоей служанки?
— Она тоже не знала, — ответила я быстро. Пожалуй, даже слишком быстро: Дарлан бросил на меня насмешливый взгляд, но тему развивать не стал. Ведь какая разница, кто виноват, кто знал или не знал… кровь уже у Актера.
Но для меня разница была. Не верилось, что Лин могла выдать такой секрет. Она не знала, насколько он важен, боялась за меня… но она должна была рассказать все сразу. По ее словам, Актер лишь подождал, пока она соберет мои вещи, да в спальне посидел-поностальгировал. Лин боялась признаться, опасалась моего гнева? Или все хуже: Актер сумел убедить ее, что действует во имя спасения моей жизни. В этом случае Лин отдала бы ему все.
В который раз за ночь я грязно выругалась.
Дарлан оценил брань насмешливой улыбкой.
Глава 21. Карточная схватка
Лучше играть против хитрого, чем против удачливого.
Из личных наблюдений альтьера Луциана.
Все закрутилось быстро. Путь через Посмертье займет дни, а значит, Дарлану и его людям стоило поторопиться. Дар выдавал указания, одновременно с этим ловил мой взгляд, желая убедиться, что я тоже все слышу и указания запоминаю, повторять несколько раз ему не придется. И было что-то такое в его глазах… намек на прощание, грусть, от которой ломило в груди. Кто бы мог подумать, что взгляд Дарлана Бурхардингера способен вызвать во мне хоть какие-то чувства, кроме извечного раздражения, но… но я ощущала ровно ту же грусть, потому что понимала: будущее вершится прямо сейчас. Чем бы ни закончился очередной виток противостояния с Актером… очень может быть, я этого уже не увижу. Все происходит здесь и сейчас.
Наконец Дар оттащил меня в сторону для указаний личных:
— А теперь слушай внимательно: после твоего возвращения из Посмертья мы смогли воспользоваться отсутствием Актера. Его не было всего сутки, но он всему голова, без него многое рушится. Поэтому Цера вошла в Дверь в Храме, навестила людей Актера и смогла вернуться живой и невредимой.
— Цера… — я покопалась в памяти, и припомнила, что Цера — это скельта Храма, та самая, с которой спал ушлый Дарлан. — Почему она согласилась?
— Потому что я умею договариваться, ей пришлось.
— А если бы ее убили?
— То была бы жертва, принесенная ради Мертвоземья, не самая печальная смерть, — отмахнулся Дар. — И ее не убили, все-таки скельта — это не рядовой кастал, а уста Мертвой Земли, нечто возвышенное и неприкосновенное для многих. На это и был расчет. Раз Актера, способного осквернить символы Мертвоземья, на месте нет, скельте ничего не грозит.
— И что она узнала?
Дарлан взял мою руку и вложил в ладонь скомканный кусок бумаги:
— Она расскажет сама, встретишься с ней у входа в Храм. Как только я уйду, спускайся туда и жди Церу, а после уходи в город и прячься там. На улицах, в Низменности, у старика Луциана… не буду тебя учить. Во дворце останется мало людей, которым я безоговорочно верю, и все они будут заняты королем. Даже Августе с детьми придется посидеть взаперти и… не совсем в безопасности. А тебе… боюсь, кто-то захочет навредить. Слухи о необходимости твоей жертвы уже появились, Иделаида, все держалось на моем к тебе расположении. А затяжная неизвестность с надвигающейся военной угрозой никому не по душе, — он шумно сглотнул и шагнул назад: — Наступаем следующей ночью. Возьми побольше гнилости и постарайся не спать, потому что… сама знаешь.
Он уже отвернулся, но я поспешила его остановить:
— Дар! — поймав его взгляд, я запнулась. Опять эта дурацкая грусть с намеком на прощание, тошно до разрыва сердца! Как будто Дарлану не плевать! Ему вон на Церу было плевать, а она ему наверняка нравилась, хотя бы немного.
— Ты остановила меня, чтобы помолчать? — взгляд Дара резко изменился, словно он сам поймал себя за постыдными эмоциями и поспешил накинуть привычную маску превосходства и раздражительности.
— Нет, чтобы взять с тебя обещание. Что бы ни случилось… что бы ни случилось, Дарлан Бурхардингер, поклянись благополучием Мертвоземья, что останешься на стороне короля Александра Гранфельтского. Что поможешь ему обрести власть, что… что ты его не бросишь.
— Не уверен, что это обещание я смогу выполнить. Видишь ли, Иделаида: план поменялся. Мои люди отправятся в город, в Посмертье пойду я один как лучший отвлекающий маневр. Да и кому, как не мне, идти через Посмертье? Я много раз там был, справлюсь.
Ответ едва не сбил с ног: что значит, план поменялся?!
— Дарлан!
— Скоро увидимся, Ида, — и он ушел.
Хотелось бы разозлиться, но я так устала… так смертельно устала от всех
