Борис не знал, что ответить — Константиныч в сих вопросах шурупит лучше, — генерал решительно шагал через участок к крыльцу.
Едва войдя в дом и кивнув гостям «все в порядке, братцы, вылезайте из углов, опасность миновала», генерал на несколько минут сел перед компьютером. Быстро внес поправки в текст, перенес мемуары на флешку и, показав ее Капустиным и Зое, сказал:
— Здесь информация, за которой охотится Дмитрий Федорович Ковалев. И, возможно, его старший сын Михаил Федорович Ковалев. Так как из Димы уже песок должен сыпаться, все мог замутить его сынок. Они с папашкой — зря наполучавшем ордена — работали в одной структуре и сейчас рука об руку ходят. — Лев Константинович подержал флешку в руках, стиснул крепко-крепко: — Это — ваша страховка, братцы. Простите, что я вас втянул… Попали вы из-за меня. Попали — крепко. Флешка будет храниться в футляре, сделанном из бревна. Бревно — третье снизу в поленнице у бани. Запомнили?
Людские головы кивнули, Жюли запрыгала вокруг мужа, затявкала, пытаясь привлечь к себе внимание… Разволновалась что-то слишком.
Лев Константинович еще раз кивнул, прося прощение за опасную ситуацию, возникшую из-за его эпистолярных разборок, и пошел к оружейному ящику, готовить к сучьему отстрелу винтовку с оптикой.
Через какое-то время за его спиной возникла Зоя. Замерла, наблюдая за уверенными движениями генеральских рук.
Капустины отчего-то отнеслись к оружейной подготовке без внимания, унеслись к компьютеру, еще до того как Лев Константинович винтовку из ящика достал.
Лев Константинович с демонстративной беспечностью чистил винтарь, насвистывал фальшиво, Завьялова просил не лезть под руку ни с советами, ни с комментариями.
Перед мысленным взором Бориса мелькали образы: здания с господствующими крышами, проходы, дворики, какой-то высоченный пандус, решетка ливневой канализации… Огромное прозрачное окно некого офиса, представленного генералом… Сквер. Дорога. Забор. Мусорные бачки. Остановка общественного транспорта. Номер на заднице уходящего троллейбуса…
Семья Капустиных, не извещенная о команде «не лезть под руку», вышла из кабинета шумно: с ликующим повизгиванием и хлопаньем дверью. Увидев генерала, с прищуром целившегося в стену, чуть-чуть опешили:
— Лев Константинович…, мы что… на войну собираемся?! — высказался за себя и женушку Капустин. Жюли присела под его ногами и вытянула тощую шейку в сторону винтовки. Глаза собачки невозможно выпучила.
— Мне тут надо одну проблемку решить…, со старым приятелем, — невозмутимо, откладывая длинноствольное оружие в сторону, сказал Потапов.
— Вы собираетесь убить Ковалева?!?! — распереживался оформитель. — Дмитрия Федоровича?! — и когда генерал не ответил, разродился куцым воплем: — Его нельзя убивать!! Он…
Жюли подпрыгнула, звонко гавкнула, и муж опомнился. Обернулся к Зое, строго выговорил:
— Зоя Павловна…, Миранда. Нам нужно поговорить с Львом Константиновичем и Борисом Михайловичем. Прошу вас — выйти.
Лицо Карповой исказилось, волнами пошло, нетвердо, разбалансированно двигая ногами, девушка заковыляла на выход из гостиной так, словно боролась с каждым членом.
Мужчины глядели ей вслед с сочувствием: Зоя боролась с внутренним врагом. Но как только доплелась до порога комнаты, пошла увереннее: Миранда, по всей видимости, поняла — упорствовать здесь бесполезно: коли что, запеленают в ковер и на ручках вынесут.
— Вы видели, что происходило с ее лицом? — восторженным испуганным шепотом спросил Капустин, едва закрылась дверь. — Я такое только по формату видел… Внутренним приказом циклоп меняет носителю черты лица…
— Такое возможно? — заинтересовался Борис.
— Да, — заторможено выдавил стилист. — Но чтобы так, лицезреть воочию, а не в формате… Ну и дела! Расскажу — никто не поверит!
— Ты выберись отсюда вначале, — пробурчал уже Потапов. — Рассказывать он тут собрался…
— Ах, да, — вернулся из мечтаний Кеша. — Что я вам хотел сказать, Лев Константинович. Дмитрия Федоровича Ковалева — убивать нельзя.
— Это почему еще? — поинтересовался, временно взявший речевые центры под единоличный контроль разведчик. — Коваль — хроно-личность?
— Нет. — Жюли гавкала, подпрыгивала, как будто заставляя мужа выстроить беседу грамотно, донести до слушателей суть в положенном порядке. Иннокентий поглядел на собачонку с высоты завьяловского роста, кивнул. Продолжил с нужной ноты: — Если вы помните, визит полицейских прервал наш разговор. Я собирался вам сказать, что конкретно в это время, в Москве есть вероятные носители. Но это только — знаменитые суицидники.
— Кто, кто?
— Самоубийцы, Лев Константинович, — суицидники. В будущем даже целый фан-клуб любителей запредельно жестких впечатлений существует. Фанаты суицидов путешествуют в тела носителей самоубийц, получают максимально сильные переживания, остаются в них до самой последней секунды… До встречи лица с асфальтом например — «прыгуны» любимая тема фанов суицида…
— Господи, и что же вам нормально-то не живется?! — перебил объяснения искренний генеральский вздох.
— Ну знаете ли…, - разобиделся Капустин. — В вашем времени экстрималов тоже предостаточно! И прыгают, и плавают, и бьются!
— Проехали, Кешка, прости. Что там по самоубийцам?
— Продолжу. Помните, Лев Константинович, Борис Михайлович, разговор с Мирандой о странной теории самозащиты Истории?
— Ну.
— Так вот, — значительно округляя глаза, горделиво произнес Капустин, — теперь я и Жюли можем вам сказать, почему хроно-личность Бориса Завьялова занесло конкретно в Льва Константиновича Потапова, а не в полумертвого пациента из палаты интенсивной реанимации.
— ????
— Объясняю подробно. Лев Константинович Потапов имеет терки с господином Ковалевым. А этот самый господин Ковалев — имеет доступ в некий дом, где сегодня разыграется трагедия: убийство и самоубийство. История получится загадочной и громкой. Суицидники на этот спектакль — валом валят. Для фан-клуба самоубийц путешествие «Марычева-Ковалев» такой же лакомый кусочек, как для поклонников лав-стори «Завьялов-Карпова». Но в дом, где сегодняшней ночью разыграется трагедия нам не прорваться! Легче в Голливуд смотаться.
— Какая-то Марычева собирается сегодня Диму грохнуть? — задумчиво проговорил Потапов. — Или Дима тетеньку прихлопнет?
— Все совсем не так! — разгорячился Иннокентий. — Но убивать Дмитрия Федоровича вам категорически нельзя! Он, Лев Константинович, и так почти покойник!
— Ах, вот как… Давай-ка, Кеша, по порядку. С мельчайшими подробностями, от печки. — Лев Константинович обтер, запачканные оружейной смазкой руки ветошью, удобно оперся о спинку стула, приготовился послушать.
