— Эй, может, нам подружиться в темпе? Тебе скучно, я же вижу, а мне — хоть на стену лезь…
Ну, как он выкрутится? Ей даже стало чуточку любопытно.
Оказался на высоте. Улыбнулся безукоризненно вежливо:
— Извини, конечно, мне очень жаль, но мои интересы — в другой области…
Простенько и вместе с тем эффективно, оценила Марина.
— Ничего не поделаешь, — сказала она с полным пониманием. — Пойду в таком случае попробую своего хоть на чтото подвигнуть…
— Удачи, — сказал он с хорошо скрытым облегчением.
Закрыв за собой дверь купе, Марина ощутила знакомый прилив холодного азарта. И сказала спокойно:
— Давай пушку, напарничек. Пора! Самое время.
После секундного колебания он сунул руку под куртку и протянул Марине небольшой черный пистолет. Марка оказалась незнакомая. Судя по иероглифам под кожухом затвора, какаято новая китайская игрушка, компактная, с интегрированным глушителем. Придирчиво выщелкнув обойму, Марина пересчитала патроны — восемь, девятого калибра — вернула обойму на место, загнала патрон в ствол, поставила оружие на предохранитель и сунула пистолет под блузку, за ремень. Бросила быстрый взгляд на напарника. Он, передав ей ствол, сразу напрягся.
— Расслабься, — сказала Марина. — Очень мне нужно тебя шлепать, вас тут еще до черта… У тебя какой ствол?
Он продемонстрировал близнеца того, что покоился у Марины под блузкой, все еще чуточку холодя тело. Скупо прокомментировал:
— Надежная машинка.
— Будем надеяться, что так оно и есть. Значит, так… Того, что в коридоре, делаю я. Потом ты открываешь дверь и на всякий случай подстраховываешь меня насчет охранника. Главного персонажа не трогать, ясно? Не помешает с ним сначала перекинуться парой слов…
— Зачем? — спросил он подозрительно. — Нам велели их всех сразу…
— Нам велели добыть футляр, а это не одно и то же… Предположим, мы его завалим с ходу. А потом окажется, что штука не при нем, а, скажем, на хранении в поездном сейфе… Логично?
— Логично, — хмуро согласился он.
— Вот тото!
— Но ты все равно без глупостей…
— Милый, — сказала Марина с усмешкой, — я же прекрасно понимаю, что за дополнительные функции на тебя возложены. На тот случай, если я начну брыкаться. Успокойся, не собираюсь я тебя обманывать…
И подумала, что ей предстоит исполнить в ближайшем будущем вполне цирковой номер: смотреть глазами в противоположные стороны. Держать в поле зрения не только Бородина с его орлами, но и этого хваткого, мрачного здоровяка. Вполне может оказаться, что ему поручено позаботиться, чтобы Марина прожила лишь пару секунд после того, как добудет футляр. Вообщето, если тщательно все прокачать, китайцам она пока что необходима, как ниточка к заговору, полноправным членом которого они ее считают… Но все равно возможны варианты, нельзя расслабляться…
— Все, — сказала она. — Пошли.
И, с грохотом откатив верь купе, первой вышла в безукоризненно чистый вагонный коридор, застеленный темнобордовыми ковровыми дорожками, напрягшись, как струна, в знакомом и пленительном ощущении решительного мига: когда события рванулись вперед, и ничего уже нельзя переиграть, и поздно отступать… Еще издали, громко и сварливо заговорила, почти крича:
— Да на кой черт ты мне сдался, импотент чертов? Задолбал по самое некуда! Я лучше пойду трахнусь с кем попало, лишь бы выглядел приличным человеком…
Спутник бежал за ней, как и полагалось по роли, с растерянным и жалким лицом, хватал за локоть, пытался чтото объяснить, успокоить, просил не устраивать сцен на людях. Она возмущенно вырывала руку и отругивалась, все ускоряя шаг…
Часовой косился на них, но пока что без должной бдительности. И они очень скоро оказались совсем рядом с ним. На его лице появилась откровенная досада: конечно, хуже нет, когда источником лишнего беспокойства служит такая вот взбалмошная парочка…
Остановившись сходу и переступая на месте, как норовистая кобылка, Марина спросила надрывным, капризным тоном:
— Молодой человек, можете вы для меня коечто сделать?
— Ну, трудно обещать сразу… — настороженно ответил часовой. — А что именно?
Очаровательно улыбаясь, Марина ответила честно:
— Сдохнуть…
И нанесла удар, прежде чем он успел что либо осознать, правой ладонью в горло, правым коленом в пах. Ее напарник, как оказалось, обладал вполне приличной реакцией — в тот же самый миг сильным рывком отвалил дверь в купе. И выстрелил внутрь, свалив второго телохранителя Бородина, успевшего приподняться с мягкого дивана лишь чутьчуть. Тот рухнул, скрючившись в нелепой позе с черной дырой над переносицей, а в следующий миг внутрь ворвалась Марина, швырнув впереди себя в качестве живого щита так и не разогнувшегося часового прямо на Бородина, отточенным движением ушла чуть вправо, ударила ногой по запястью супермена, выбив пистолет, который он с похвальной быстротой успелтаки выдернуть изпод пиджака. Напарник ворвался следом, в купе моментально стало очень тесно изза набившихся в него живых и мертвых.
— Дверь! — рявкнула Марина. Напарник проворно задвинул дверь.
— Футляр! — повелительно крикнула Марина, держа Бородина на прицеле и видя, что тот ее пока не узнал. — Футляр, живо! Где коды, мать твою?!
Сейчас футляр этот, без сомнения, был для него важнее всего на свете. И он не справился с собой, взгляд инстинктивно повело в сторону лежавшей тут же, у него под боком, коричневой спортивной сумки.
Этого ей хватило. Гибко извернувшись, она рванула сумку изпод локтя Бородина, ухитряясь в то же время держать в поле зрения своего помощника и надзирателя. Дернула «молнию», выхватила левой рукой тот самый пластиковый футляр, казавшийся серым, совсем обыкновенным на вид, большим пальцем нажала вниз застежку. Конечно, они его давнымдавно вскрыли, справившись с хитрыми замками, дабы убедиться, что добыли именно то, чего жаждали…
Внутри покоились дискеты, штук двадцать, на ребре, в аккуратных прозрачных коробках. На внутренней стороне крышки красовались большие красные буквы, сообщавшие, это данный предмет является особо ценной и засекреченной собственностью Северного правительства, и субъекты, решившиеся ознакомиться с содержимым, подлежат какимто жутким карам согласно целой россыпи параграфов и статей, тут же скрупулезно перечисленных…
Не требовалось лезть Бородину в штаны раскаленными плоскогубцами — достаточно было видеть его глаза. Сразу ясно: это и есть оно, сокровище, нет нужды в допросах с пристрастием и изощренных психологических ловушках…
У Марины снова встал перед глазами обгоревший самолет, «птицапризрак», с черными косточками Тимофея Сабашникова внутри… И она, не колеблясь, потянула спуск. Удар пули, угодившей в правый висок, швырнул Бородина к стене, в его дальнейшем физическом существовании не было никакого смысла с позиций строгой рациональности — Марина, конечно, предпочла бы, чтобы он умирал подольше и не так легко, но сейчас у нее не имелось ни секунды на личные прихоти.
