Прозвучало, надо признать, зловеще.
Это может показаться странным, но на протяжении нескольких часов после государственного переворота Город не обращал на новую власть никакого внимания. Я и раньше понимал, что самоуправление не так уж и важно для лунарей, разве что как повод для гордости — основную часть работы по поддержанию порядка администрация взвалила на сьюдов. А вентиляции или теплоотводу трудно придать политический оттенок. Но только теперь я в полной мере осознал, что, если колониальщикам достанет ума ничего не предпринимать, Луна воспримет смену власти с безразличием будды.
К сожалению, Дэвро не ограничился заявлениями по инфору. Лучше бы он сидел тихо, с тоской думал я, пролистывая список принятых им мер «по поддержанию авторитета Службы». За те четверть часа, что я добирался из административного рега до дому, мне на инфор свалилось штук восемь рассылок. Я было подумал — рекламных, и чуть не стер; хорошо, сообразил глянуть, от кого. Оказалось, таким способом новое руководство решило уведомить нас, грешных, о своем существовании, забыв, что большинство лунарей, не читая, уничтожает послания незнакомых отправителей. Заодно и подмазать аудиторию собрались — фильтр лукаво подмигивал красным огоньком, отсеивая репрограммирующие сигналы. Вот так почитаешь чего ни попадя, и начнешь вовремя платить налоги и козырять всякому голубому мундиру.
Кроме того, если человек — дурак, не стоит это демонстрировать. Дэвро начал с того, что принялся детально расписывать обязанности каждой службы и каждого купола в деле ликвидации недавней катастрофы — будто люди сами не знают, что им делать! Да еще цензура. Господи всевышний, как бы тебя не звали — что у нас можно запретить? Тем не менее колониальщик назначил миз Даниэль Жерфо главным цензором домена Луна. Наверное, из чистой вредности — старлей Жерфо принадлежала к тем, кого я за неимением лучшего слова продолжал именовать «старой гвардией» Меррилла. Самого треугольноголового голубца не было ни видно, ни слышно. Я предположил, что майор предпочитает руководить событиями тайно.
Пока ясно было одно — вкусить вожделенного сна мне не удастся. По дороге я наклеил на шею с пяток стим-мушек из коридорного лотка и, рассудив, что раз уж сам я не высплюсь, то и другим непременно следует помешать, связался с Сольвейг.
Разговора не вышло — моя сожительница срывала зло на каком-то лысике, и отвлекаться не собиралась. Зато свалилась еще одна рассылка, предупредительная: не отрывать от дел офицера полиции под угрозой штрафа.
А потом мне на инфор пришел вызов. Я машинально отозвался, и перед моим взором предстала неопределенного возраста особа с цепким взглядом тускло-карих очей и скромненькой био-татуировкой на щеке: две вишенки на одном черешке. Судя по наличию майки, хотя и полупрозрачной — сектантка или групарка; возможно, семейница, но не приведи Бог!
— Офицер Макферсон? — осведомилась она, будто сьюд связи мог ошибиться.
— Он самый, — осторожно отозвался я. — С кем имею?
Собственных координат дама, наплевав на правила приличия, не предоставила, а догадаться я никак не мог. Единственное, что настораживало — властные манеры незнакомки.
— Кира Деннен Карел, — представилась дама слегка чопорно. — Кооптированный представитель Колониальной службы в домене Луна. Мой опознаватель… — По нижнему краю козырька пробежала цепочка символов: код принят, сертификат — проверен и принят.
— Какой-какой… представитель… — выдавил я.
— Кооптированный, — безжалостно припечатала дама.
Я вызвал справку из толкового словаря.
— И давно у нас голубые мундиры продаются? — только и смог поинтересоваться я, в полной мере осознав услышанное.
— «Мундиры», как вы выразились, не «продаются», — с ледяным спокойствием поправила меня Кира Деннен. — Они предоставляются полномочным представителем Службы достойным гражданам в условиях грозящих беспорядков.
Назвать карелов «достойными гражданами» — значило сильно погрешить против истины, но я уже знал, что они действуют с Мерриллом заодно.
— Простите, а как у вас обстоит дело со степенью аугментации? — поинтересовался я, уверенный, что прищучил групарку. По закону голубец должен нести в своем теле не менее двадцати процентов искусственных органов и наращений. Это правило считается в службе одним из основных со времени «ядровых бунтов».
— Тридцать два, офицер Макферсон, — с иронией отозвалась Кира. — Еще вопросы?
— А зачем вы, собственно, меня вызывали?
— Поинтересоваться, почему вы не работаете, — ответила групарка.
— Почему это — не работаю? — возмутился я машинально.
— Ваше место согласно нештатному расписанию — в куполе Кларка, — пояснила карел. — Потрудитесь его занять.
Секунды две я тупо пялился на нее, пытаясь сообразить — чего от меня хотят. Отправляясь на совещание, я честно оставил за себя демона-наблюдателя, и каждые пару минут обращался к нему проверить, не напороли ли чего мои подопечные ополченцы. До сих пор моего вмешательства не требовалось. Я попытался объяснить это новоявленной голубихе, но наткнулся, как говорят, на стену непонимания.
— Киберприсутствие не засчитывается рабочим временем, офицер, вам бы полагалось это знать, — заявила особа. — Так что, я повторяю, отправляйтесь на свое место, и впредь не спорьте со старшими по званию.
Я хотел все же поспорить, но вгляделся в нее повнимательнее, и понял — бесполезно. Эта женщина не хуже моего понимает, что правило, на которое ссылается, давно устарело. Ей — нет, ее начальству — нужно зачем-то занять полицию бессмысленной работой… может, чтобы кооптировать под шумок побольше карелов и их руками навести свой порядок.
— А идите вы все… — Я махнул рукой, и оборвал связь.
То есть попытался, потому что как ни вертел я пальцами, строя мудры, а Кира Деннен так и взирала на меня из козырька мудрым всепрощающим взглядом.
— Вы отказываетесь выполнять приказ? — спросила она так вяло, словно ее мой ответ не интересовал вовсе.
— Можете считать, что так, — отозвался я.
— В таком случае, — проговорила она, — я уполномочена принять вашу отставку.
Связь не оборвалась и теперь, но Киру Деннен словно сдуло с экрана.
Я не сразу перевел последнюю фразу с жаргона групарей на нормальный человеческий язык. Только когда за моей спиной хлопнула мембрана, я начал оборачиваться, чтобы услышать голос групарки уже не через вживленные динамики:
— Принять лично.
Кира Деннен стояла у самой мембраны, сжимая в руках бластер.
— Из гаузера вас уже убивали, — пояснила она, перехватив мой взгляд. — Это была ошибка.
