Дух заговорил:
– Мы в Центральной Разведке, да и в других подобных организациях отнюдь не в восторге, когда такой новичок-любитель вроде вас путается у нас под ногами, уверяю вас. И не только потому, что вы подвергаетесь опасности, но и из-за непредсказуемости ваших действий, которые в совокупности могут вызвать непредсказуемые последствия, которые вполне могут стать причиной Армагеддона.
Будь Генри Легион человеком, то наверняка не смог бы произнести все это вот так – на одном дыхании. Однако Чарли, по сути, сказал мне то же самое. Но Чарли меня подвел, а призрак из ЦР, как я надеялся, все еще был на моей стороне.
– Как вы думаете, что мне делать дальше? – спросил я.
– Продолжайте жить как ни в чем не бывало, – ответил он. – Если судьба будет к вам благосклонна (а это вопрос извечный и интересный), то вы сможете выпутаться из этой ситуации.
– А если она таковой не окажется? – поинтересовался я.
Любой человек, даже работающий на Центральную Разведку, вероятно, постарался бы найти слова утешения. Но только не Генри Легион.
– Если судьба будет к вам неблагосклонна, инспектор Фишер, вас убьют. А если очень-очень неблагосклонна, то мир последует за вами. Как я уже говорил, баланс Сил нарушен давно. Мегасаламандры – самое меньшее зло, которое нам угрожает.
Меня потряс столь глубокий пессимизм.
– Но ведь мегасаламандра способна спалить целый город… – Едва сказав это, я почувствовал, что сморозил глупость. Гордился ли я тем, как разрушительно наше сильнейшее оружие, или переживал, что его разрушительная сила так мала?
– Да, инспектор Фишер, но хоть мегасаламандры и принадлежат к созданиям Иной Реальности, опустошение, которое они вызывают, ограничено материальными рамками, – неумолимо сказал Генри Легион. – К тому же они не взлетают сами по себе. Они летят туда, куда прикажут управляющие ими маги. А если Силы не в состоянии сохранить собственное равновесие…
И призрак вдруг исчез, оставив меня в пустом кабинете с ледяным ужасом в душе. Вот почему трудно спорить с духом – если он захочет, последнее слово всегда останется за ним.
Я задумался о том, что он только что сказал. Предположим, что все Силы, которых потеснили за последние пятьсот лет, решили объединиться и напасть на своих угнетателей. Человек, одержимый жаждой мести, не способен считаться с тем, во что это обойдется ему и тем, кого он любит. Если Силы действуют так же, остается лишь уповать на помощь Господа, больше не на что надеяться тем, кто живет на земле… да только земля тогда будет больше похожа на ад.
Неудивительно, что Генри Легиона так мало заботило, погибну я или нет. В какой-то мере мне это тоже стало безразлично. Но только в какой-то мере.
Я уставился на свой стол, пытаясь оторваться от созерцания приближающегося Армагеддона и обратиться к своей работе. Мой взгляд случайно упал на записку, которую передала мне Роза. Я увидел, что она от легата Кавагучи. В ней говорилось следующее: «Перо принадлежит птице вида PHAROMACHRUS MOCINO». Так именно и было написано – Роза нацарапала название птицы большими буквами, чтобы я, не дай Бог, не прочел неправильно. Не сомневаюсь, что Кавагучи продиктовал его по буквам, чтобы она записала как следует. Право же, Роза – королева всех секретарш.
Только вот беда – у меня не было ни малейшего представления, кто такой этот Pharomachrus mocino. Я позвонил Кавагучи, но не застал его. Он отправился расследовать очередное ужасное происшествие. Голос центуриона, поднявшего трубку, был таким встревоженным, что у меня не хватило наглости спросить, не знает ли он, о какой птице говорил Кавагучи.
Я пошел в библиотеку, чтобы покопаться в книжках. Далеко не все из них относились к Потустороннему миру. У нас имелась и литература о птицах, обитающих в окрестностях Энджел-Сити. Pharomachrus mocino к таковым не относился. Что ж, отрицательный результат – тоже результат. Я пообещал себе, что выясню это у легата Кавагучи в следующий раз, когда мы будем разговаривать, и вернулся к своей работе.
Я выработал одно отличное правило, которому, правда, не всегда следую: когда разрываешься на части, составь список всех своих дел. Как только сделаешь это, сразу становится ясно, которое важнее. Замечательнейшее правило – почти столь же действенное, как магия. Я думаю, что письменность – это тоже своего рода магия. Против забывчивости. Дайте ей хоть половинку шанса – и она все так же честно сослужит свою роль.
Я взялся за перо. Когда я закончил, пункты расположились следующим образом:
1. Проверка окрестностей Девонширской свалки токсичных заклинаний.
2. «Точные инструменты Бахтияра».
3. Силы чумашей.
4. Ввоз гномов. 5. «Шоколадная ласка».
***
Я решил, что все, что оказалось ниже цифры пять, может подождать. Нижняя часть списка касалась текучки, с которой можно было разделаться не сегодня – так завтра, а то и в следующий вторник. Прочее, как, например, изучение причины, по которой маленький Хесус Кордеро родился без души, было важно само по себе, но косвенно связано с первой пятеркой самых главных.
К тому же я заметил, что пунктов на самом деле не пять, а всего два. «Точные инструменты Бахтияра» и «Шоколадная ласка» проходили по делу о Девонширской свалке, и, конечно, гномы и чумашские Силы должны идти рука об руку.
С этим списком я смело отправился на встречу с Би. Я хотел получить ее одобрение, дабы заниматься этими делами со спокойной совестью. К моему удивлению, Би не висела на телефоне и у нее никого не было.
– Доброе утро, Дэвид, – сказала она. – Я слышала, что ты проводил время в обществе некоего могущественного лица. Я в восхищении.
Я не удивился, что Роза доложила ей обо всем; секретарша обязана держать начальство в курсе дел. Да и некоторые слабости не чужды даже лучшей из секретарш.
Но если уж Би знает о призраке, нужно это максимально использовать.
– Похоже, дело о Девонширской свалке становится делом национальной безопасности. Я решил, что должен заниматься им в первую очередь. – И я положил список ей на стол.
Би взглянула на список, потом на меня, покачала головой и сказала:
– Дэвид, мне почему-то кажется, что ты притащил мне этот список только затем, чтобы я разрешила тебе делать то, что ты сделал бы и без меня.
С иными начальниками лучше всего прикинуться простачком: мол, я-то тут при чем? Но с Би этот номер не пройдет, она отобьет вам пальцы линейкой – метафорической, конечно… а может, и нет. Я сказал:
– Ты права. Но я и впрямь считаю, что эти дела важнее всего. С остальным я потихоньку разберусь, но я не хочу отвлекаться от главного.
Если б понадобилось, я мог бы рассказать о Чарли Келли. Почему бы нет? Расскажи я ей все, она бы поняла, что я не преувеличиваю серьезность дела о свалке токсичных заклинаний.
