— Ты же говорила, что твои родители сейчас в Питере…
— В Питере. На Смоленском кладбище. Я недавно продала их большую квартиру и на эти деньги купила «Вольво», мотоцикл, сделала здесь ремонт и сменила мебель. Еще вопросы будут?
— Так они работали…
— Да! Они оба сначала работали в Большом Доме на Литейном! Потом на Юрфаке. Доволен теперь?
— Извини, я не хотел… Я же не знал…
— Ничего, перебьюсь без твоего извинения. Нам с тобой еще много чего предстоит. По делу, я имею в виду.
Совершенно голые, мы лежали рядом и молча рассматривали неровности на потолке. Вдруг Валька прервала молчание. Без всякой связи с предыдущим разговором она вдруг спросила:
— Расскажи-ка мне про свою первую женщину.
— Зачем тебе это нужно?
— Мне хочется узнать тебя поближе.
— Да куда уж ближе.
— Нет, я хочу узнать твою душу. Расскажи.
— А зачем тебе моя душа? Чтобы копаться в ней? Чтобы лучше мною манипулировать? И вообще, почему ты думаешь, что она у меня есть?
— Душа есть у всех живых существ, но я хочу понять именно твою душу.
— Ты хочешь ее забрать? А расписка тебе не нужна?
— Ты опять? — рассердилась Валентина.
— Это было в юности. Совсем давно. Ты действительно этого хочешь?
— Да.
— Ну, хорошо, расскажу…
И я рассказал. Причем я даже и сам не предполагал, сколько я всего оказывается помню!
— И что было потом? — спросила моя подруга, когда история закончилась и я умолк.
— Потом уже ничего не было. Лето подходило к концу, и мы разъехались по своим домам. Сначала уехала она, а потом и я. Память — капризная штука и я многое забыл с тех пор. Слишком много времени уже прошло. Я стал забывать день нашего расставания, помню только слезы на ее глазах, когда она что-то сбивчиво пыталась мне объяснить, а я стоял на платформе и ничего не понимал, кроме того, что она уезжает в Москву, а я пока остаюсь. Но ту старую дачу, я отчетливо, до мельчайшей детали помню до сих пор. Потом мы больше так и не встречались по-настоящему.
— Ты, случайно, не стал после этого мазохистом? Или может, стихи пишешь?
— Нет, что ты, — испугался я. — Я в норме.
— Ты ее еще любишь?
— Нет. Я ее почти забыл.
— И вы больше так и не виделись?
— Почему, виделись, но не встречались.
— Это как? — не поняла Валентина.
— Потом мне стало известно, что через несколько лет она вышла замуж за того самого моего приятеля с соседнего участка. Уж не знаю, как там чего, только теперь у них не то двое, не то трое детей. Прошло столько лет! Она несколько располнела, но фигуру окончательно не потеряла. С мужем она развелась. Изредка ее вижу. Когда мы с ней сталкиваемся на дачной улице, то делаем вид, что совсем не знакомы друг с другом. Даже не здороваемся.
Воспоминания снова возбудили меня и я повернулся к своей партнерше. Едва прикасаясь, провел средним пальцем по нижней части ее левой груди. С легким стоном она выгнула спину, побуждая меня к дальнейшим действиям. Ее дыхание участилось, соски опять набухли и затвердели. Мои руки заскользили по ее телу, находя те места, прикосновение к которым отзывалось в ней легкой дрожью. Я слез с дивана, встал на колени и, прижав ее к себе, зарылся лицом в ее пьянящих зарослях. Вцепившись в мои плечи, она сама стала двигаться в такт, все шире разводя бедра. Я повернул ее поперек дивана. Ее глаза закрылись, а из горла вырывались хриплые стоны. Не выдержав сладострастной пытки, я с силой вошел в нее, и она так громко вскрикнула, что слегка меня испугала. Ее последующая реакция была неожиданной и бурной. Обхватив руками меня за ягодицы, она словно бы пыталась вдавить меня в себя, двигаясь навстречу моим толчкам и цепко удерживая меня у себя внутри. Через какое-то время темп движений стал нарастать так стремительно, что я уже не мог, да и не особенно хотел, контролировать ситуацию. Я ощутил мощные содрогания ее тела и острую боль от ноготков, впившихся в мое тело. Когда я достиг оргазма, то даже не успел, как следует насладиться этим фактом. Я застонал и, обессилев, не выходя из нее, упал рядом на диван и постыдно заснул. Вот так обнявшись, мы и проспали до самого вечера.
Опираясь на парапет, мы с Валентиной стояли на набережной. У нас такой вид, как будто мы — двое влюбленных и любуемся чем-то интересным на противоположном берегу. То ли надписью «АВТОМОЙКА», висящей на ржавом заборе, то ли двумя маленькими веточками с недавно проросшими листьями, торчащими между блоками набережной. Но, если бы мы прошли парой сотен метров дальше, то нашим взглядам открылся бы гораздо более романтический вид: толстый слой принесенных канализационными стоками презервативов у самого уреза воды.
Троллейбусы, грязные улицы, хрущобы, типовые школы и раздолбанные стадионы. Хмурые люди, хорошо работающие на плохо работающих предприятиях, отравляющих реку. А воздух?! Где еще можно втянуть в себя такую дивную смесь запахов неочищенной канализации и выхлопных газов от многочисленных автомобилей? Где, еще если не в Москве?
— Я пролезла и в этот клуб и в Поляны. Я там была.
— Как? Каким образом?
— Неважно. Главное — я теперь почти все знаю. В этом лесном поселке собирается секта Имморталов. Членам секты обещают продление жизни, пока они будут в секте состоять, и пока будут за это платить. При помощи достижений современной биологии, это, будто бы возможно. Практически — вечная жизнь. В Полянах у них Храм Вечной Жизни. Это просто круглая мощеная площадь под открытым небом, а в середине — здоровенный прожектор. Каждое полнолуние, независимо от погоды, они собираются там и слушают проповедь.
— Чью проповедь? — не понял я.
— Своего духовного руководителя. Вернее — руководительницы. Ими управляет какая-то молодая баба. Она встает на этот прожектор и говорит речь. А потом все расходятся. Некоторые по своим домам, но большинство — по машинам.
— А что за той дверью?
— За дверью ничего интересного. Это оказался просто очень дорогой, шикарный и изысканный публичный дом. Клуб любителей особого секса. Любые желания клиента там исполняются. Ты понял? Любые желания! Разумеется, такие удовольствия стоят очень дорого. Там предаются самому противоестественному разврату.
— А разврат всегда противоестественен. Иначе это уже не разврат. Но как они продлевают жизнь своим адептам?
— Детали я не знаю. Но они уже давно наладили целое производство. У них повсюду масса клиентов, поэтому постоянно необходим приток свежего материала.
— Но ведь такие вещи невозможно держать в тайне! Тем более долго. Утечка информации неизбежна.
