Пришло заключение, что такой полимер в СССР не производят.
— Что за волокна? — Гоша недоуменно почесал лысину. — Волоски, что ли?
— Они самые. Ворс на одеяле или на еще чем-то подобном из синтетики. Короче, в квартире у Зинченко нужно еще искать вещь лохматую или ворсистую.
— Ясно… — Гоша задумчиво потирал виски. — Еще что?
— Все. Это то, что надо целенаправленно искать. А попутно на любые странные безделушки и предметы обращать внимание. С потерпевших вроде ничего не пропало, но, может, мы не заметили. Может, брелок какой или цепочка женская. Бывает серийники берут на память себе в качестве трофеев. Фетишируют, так сказать.
Гоша с удивлением на меня уставился:
— Ты сколько в ментовке работаешь, Курсант?
— Неважно, — отмахнулся я, — я быстро учусь, и учителя у меня хорошие. Ну так что? Когда за результатом приходить?
— Не спеши, — Гоша опять задумался. — Человека я настрополю, только он не форточник и не домушник. Он маэстро. А для маэстро что самое главное? Правильно, подготовка. Пока он присмотрится к квартирке этой. Режим домочадцев выучит, чтобы не дай бог не напороться на кого из них. Время на это надо… Может, недельку. Но надеюсь, что меньше. Пуговицу ему отдам, пусть сличает.
— Нет, — я забрал со стола пуговицу. — Извини, улика. Хоть и неоформленная по УПК как положено, но единственная пока у меня. Пусть твой подручный найдет вещь, где есть золотистые пуговицы. И срежет одну из них для сравнения. А там думать будем, как официально это все привязать к делу. Если что, аж через Москву придется бучу поднимать. Через связи Горохова. Местным Зинченко не по зубам.
— Ну, это у вас руки связаны, а мне ордер и ваши УПК не нужны. Я ж и без суда могу судьбу порешать.
— Давай без самосуда. Прошу… Мы должны найти убийцу, который не только Зину задушил, но и остальных. За троих жертв ему и так вышка светит.
— Ну, не знаю, Курсант, смогу ли я себе отказать в удовольствии казнить убийцу дочери лично. Мы на одной стороне, пока я его не нашел. Найду, не обессудь. Дальше наши дорожки разойдутся, и не стой у меня на пути.
Нельзя сказать, чтобы я такого совсем не ожидал. Но нужно было как-то с ним и об этом сторговаться.
— Найди сначала, — осторожно ухмыльнулся я.
— И то верно, — улыбнулся Гоша, в его потухших глазах загорелся огонек надежды. Теперь ему было ради чего жить. — Есть телефон у тебя на работе? Позвоню, как что узнаю…
— На работу не надо, запиши домашний… Но сильно не болтай. Прослушивать его могут конторские. Просто позвони и скажи, что встречаемся на старом месте тогда-то.
— Ого! — Гоша вскинул на меня тонкую бровь. — Да ты, я смотрю, у всех популярностью пользуешься. А этим-то чем насолил? Когда успел?
— А хрен его знает. Есть там один тип неприятный. Все высматривает и вынюхивает что-то. Черненко Алексей Владимирович. Он и его человек даже спасли, вроде как, меня, когда на меня в подъезде ночью трое напали. У двоих ножи были. Помнишь, я тебе говорил, что на твоих бандерлогов подумал. Так вот, когда я выскочил из подъезда, то оказалось, что в машине во дворе сидит Черненко и напарник его, имени не знаю. Они вскочили и спугнули палачей моих. Сказали, что следили за мной.
— Странно все это… Появились в том момент, когда на тебя напали. Совпадение?
— Вот и я не знаю, что думать. Раньше все логично было: ты подослал ко мне головорезов, они ждали меня в подъезде, а конторские следили за мной. Но если это не твои люди, тогда кто? И какого хрена они на меня напали?
— Да не мои это, — тряхнул головой катала. — Не знаю, что тебе и сказать.
— И это не все... Меня после того случая в милицию-то и устроили. Мол, Гоша не беспредельщик, служащего в органах не тронет. И с военкомом местным, похоже, дела уладили. Не приходят мне повестки из военкомата.
— Н-да-а… Странно. Живой и ладно… Тоже поделюсь с тобой мыслишкой. Кажется, что я сам под колпаком у конторских. Причем давно. Казино мое подпольное процветает, и ни одна собака в него нос не сует. Конечно, приходится на лапу давать некоторым сильным города сего. Но КГБ ж не дремлет… И сложилось у меня такое ощущение, что специально они меня не трогают. И не только не трогают, а еще и другим запрещают. Будто нужен я им для чего-то…
— Так живи и радуйся, чего еще надо?
— Странно все это… Неправильно…
***
Наступил день выписки Олега. Я явился к больнице как на праздник, даже костюмчик по такому случаю надел. Оказалось, что у мальчика есть двоюродная тетка в Новоульяновске. Зверева с ней не особо общалась. Не ладили, наверное. Но тетка эта с мужем детей не имела.
Обоим было за сорок, а с детьми не выходило как-то. ЭКО уже изобретали, как раз в этом году по радио слышал и в газетах писали, что в июле в Англии родилась первая девочка из пробирки, но до СССР технологии дойдут еще не скоро (не говоря об общественном мнении), а детей родственники Олега хотели завести. Даже вариант усыновления из детдома рассматривали. Вот и решили забрать они к себе Олега. Такому повороту событий родная бабушка очень обрадовалась. И у нее, и у меня камень с души упал.
После заполнения врачебных бумажек и соблюдения прочих формальностей мне вручили Олега. Мы вышли на улицу. Октябрьское солнышко пригревало не по-осеннему приветливо. Будущие родители Олега почему-то опаздывали.
— Дядя Андрей, — заканючил мальчик. — Ты ведь обещал, что я у тебя поживу. Не хочу я к тете…
— Послушай, Олег, я буду к тебе приходить. С Вороновыми тебе лучше будет. У тебя будет мама. А я целыми днями и вечерами на работе. И в выходные, бывает, тоже…
— Но я даже их не знаю, приходили ко мне несколько раз в больницу, что-то рассказывали, а глаза такие хитрые… Будто украсть меня хотят.
— Не выдумывай ерунды. Давай так… Когда я к тебе в следующий раз приду, ты мне расскажешь, как тебе у них там живется и как они с тобой обращаются. Если не понравится, то я
