Магия джина двигала ей. Я прав?
— Прав, — сухо ответил Смерть, не отводя взгляд.
Павел приподнял руки.
— Что тут можно поделать.
— Как ты можешь не раскаиваться? — спросила Любовь, приподнимаясь со стула, — ты хладнокровно убил человека!
— Я пытался ему помочь, правда. Я был там, когда умерла его жена. Рядом с ним. День и ночь. День и ночь, — Павел хотел достучаться до судей, хотел им всё объяснить, — Я держал его на плаву. Я открыл вместе с ним агентство. И да, мне тоже нравилось там работать. Я бросил свою невесту ради этой работы. Но ему было мало. Антон не хотел просто жить и работать. Ему нравилась опасность. Ему нравилось подвергать опасности других. Я ушёл из агентства, но его безрассудство преследовало меня. На его руках столько крови, и в конце концов, ответив за свои действия на заседании, он вышел сухим из воды. Ценой моей жизни. Зная всё это, скажите мне: как бы поступили вы?
— Точно так же, — ответила Ненависть.
Трое судей посмотрели на Любовь. Именно её молчание заставило задуматься всех остальных в зале.
— Мы хотим услышать твоё мнение, — сказал Жизнь.
Любовь опустила лицо, скрыла его за огненными волосами.
— Я не хочу отвечать, — прошептала она.
— Кто если не ты, — Смерть протянул руку, — посмотри на мою ладонь. Я стар, угрюм. Мой сухой язык не поворачиваться. Не восторгается. Для некрологов он только и годен, — Смерть отодвинул рыжие волосы с одной стороны, как занавеску, — скажи нам, что делать.
— Он должен понести наказание, — их глаза столкнулись как огонь и вода, — я здесь ни при чем. Им двигало что-то другое. Не любовь…
Судьи разговаривали, будто никого в помещении больше не было. Забыть об остальных участниках было не то что бы сложно. Секретарь суда, само собой, ни во что не вмешивался, только записывая происходящий разговор. Он был больше похож на механизм, чем на живое существо. К нему возвращаться больше не будем. Ведь кто хочет слушать мысли диктофона?
Адвокат откровенно скучал. Он прекрасно понимал, куда движется дело. Минут десять обсуждений и Павел отправится в лимб. Судьи часто так делали. Громко говорили, спорили. И всё для того, чтобы вынести самое простое решение, лежащее на поверхности.
Для Кати, весь зал суда и находящиеся в нём существа, не имели значения. Уже случилось самое страшное. Она опять осталась одна. Столько переживаний, столько нервов потрачено и всё впустую. Начинать сначала. И в этот раз надеяться, что наткнется на хорошего человека. Или жить одной. Учиться радоваться жизни, даже если внутри пустота.
Остались Павел и Оля. С первым всё понятно. В ближайшие года, он ничем заниматься не будет. В самом прямом смысле этого слова. Может и к лучшему. Дел он натворил достаточно. Сейчас он думал о своём пути. Об агентстве. Он хотел понять, стоило ли оно того? Какое наследие он оставит? Павел посмотрел на Олю. Она должна отражать его пребывание на этой земле. Он оказал на неё прямое влияние и теперь видит в ней замешательство и злобу. Не такой хотел он оставить любовь своей жизни. Он хотел ей счастья…
— Мы оба знаем куда это идёт, — сказал ей Павел. Он подождал. Оля ничего не ответила. Даже не посмотрела на него, — Надо будет что-то сказать моим родителям. Скажи, что я уехал. Скажи, что я вернусь. Когда-нибудь. Пусть ждут.
— Это же родители. Они всегда будут ждать, — сочувствие в голосе прорезало злость, — не беспокойся. Я что-нибудь придумаю.
О следующей просьбе Павел сомневался, но сделать что-то хорошее, напоследок, хотелось.
— Кузя. Он остался в офисе. Совсем один. Наверняка видел убийство. Сходи к нему, пожалуйста, помоги, чем сможешь.
Оля взяла Павла за руку и крепко сжала.
— Идиот.
— Я знаю.
Когда судьи огласили решение, никто не удивился. Десять лет в лимбе. Приговор вступает в силу немедленно и не подлежит обжалованию. Если кто хотел попрощаться, то момент настал. Остальные могут покинуть зал и вернуться к своей рутине.
Оля придвинулась к Павлу, они сидели напротив, оставшись наедине.
— Десять лет в лимбе. И глазом моргнуть не успею, — сказал Павел.
— Я успею. Не раз.
— Ты будешь в порядке. Ты сильная. Мы оба это знаем.
Оля вздохнула и обхватила голову.
— Надо было тебе это? Агентство, пауки, джины, вампиры? Ты стал убийцей.
Павел протянул руки и положил Оле на спину. Придвинулся поближе и почувствовал её духи. Положил подбородок ей на макушку.
— Всё в порядке. Я не хочу думать о прошлом. Я хочу побыть с тобой.
Да…Она может дать ему это. Готова ради него на всё. Жаль, он так мало просит.
#
Повернув дважды ключ, она опустила ручку и толкнула дверь. Скрип прошёлся по всей комнате, до окна, за которым тучи накрывали город. Будет дождь.
Оля зашла в офис агентства и закрыл за собой дверь. Бросила сумку на диван. Прошла к столу. Её тонкие пальцы погладили лакированную древесину, собрав пыль. Оля улыбнулась, «они никогда не убирались».
Сбоку на тумбочке, недопитая пачка персикового чая. На самом столе куч бумаг с хаотичными записями. Номера телефонов, фамилии. «Позвонить послезавтра» — написано на одной из них. Когда эта запись была сделана? Есть только один способ узнать.
— Алло? — ответил женский молодой голос.
— Здравствуйте, звоню из «Агентства по борьбе с нечистой силой», тут на стикере написано позвонить послезавтра, а даты не стоит. Ещё актуально?
— Да. Жду вас уже неделю. Домой не иду из-за привидения.
— У меня для вас плохие новости. Агентство закрылось.
— Как?! Что случилось?
— Семейные обстоятельства.
— И что мне теперь делать? Кого вызывать, как домой идти? — девушка начала плакать, — Мне за эту квартиру ещё двадцать лет платить.
— Извините, я не могу помочь.
— Но вы же из агентства тоже? Зачем звоните?
— Мой муж был в агентстве, — ей захотелось это сказать, представить.
— Может у них какие записи есть? Как призраков изгонять?
Может.
— Сейчас пороюсь, перезвоню, — сказала Оля и взялась копаться в бумагах.
Обшарила весь стол, тумбочки. Искала журналы, и всё зазря, затем опустилась под стол, посмотреть, что на полу. Там были разбросаны несколько листков.
— Что ты ищешь? — спросил Кузя.
От неожиданности Оля подпрыгнула и ударилась головой об стол.
— Извини, — сказал Кузя, поймавший взгляд Оли.
— Ищу пособие для чайников, как изгонять призраков.
— Антон же в судебном заседании это рассказывал.
— Он был скуп на детали, — Оля встала с колен и отряхнула брюки.
— И я так понимаю, Павел тоже не вернётся. Сколько ему дали?
— Десять лет.
— Чёртов идиот, — сказал домовой с грустью.
— Я знаю.
