— Извини, Дара. Есть вещи, о которых я не мог говорить, и…
— Ты идиот! — (Теперь, увидев слезы в ее глазах, Ник пугается еще больше.) — Тебе не приходило в голову, что и в моей работе есть такие вещи, о которых я не могу говорить с тобой, пусть даже мне хочется? Пусть даже мне нужно?
Ему хватает ума — на сей раз — не говорить правду: если честно, о такой возможности он никогда не задумывался. Дара — главный референт одного из помощников окружного прокурора, старины Харви Коэна, который никогда особо не нравился Нику. И он не представляет себе, что о каких-то рабочих делах жена не может говорить с ним — было бы желание. Насколько ему известно, в офисе окружного прокурора, а тем более у Харви, нет никаких незаконченных дел, в которых Ник участвовал бы или должен был выступать как свидетель.
— Это неправильно, — говорит Дара, пряча зардевшееся лицо в подушку. — Хотя неважно… оно уже почти закончилось… еще несколько дней, может, неделя, и Мэнни говорит…
— Мэнни Ортега? — спрашивает Ник. Ему никогда не нравился честолюбивый, ушлый, но не слишком умный окружной прокурор. — Он тут при чем, черт его побери?
— Ни при чем, ни при чем, ни при чем, — говорит Дара и переворачивается на бок, спиной к Нику, по-прежнему прижимая подушку к груди.
Но ее красивая спина и красивый бок обнажены, и Ник прижимается к ним, обнимая жену левой рукой, которая наталкивается на подушку.
— Извини, я был так занят…
Дара тянет руку назад и касается пальцами его головы.
— Это глупо. Забудь все, что я наговорила, Ник. Я объясню… когда будет можно. Скоро.
Он целует ее в шею.
Паря надо всем этим в конце пятнадцатиминутного сеанса, Ник осознает, что почти начисто забыл тогдашний разговор. Он так еще и не понял, о чем Дара говорила, почему плакала. Что-то на работе — на ее работе — беспокоило Дару, уже не день и не два.
— Может, поспим немного? Мы для этого и пришли сюда час назад, — шепчет Дара, снова поворачиваясь к нему. Ее дыхание посвежело от слез.
— Да, конечно, вздремнем, — соглашается Ник. — Я запру дверь — вдруг Вэл вернется раньше, чем мы проснемся?
Высота перевала Рейтон-Пасс составляла всего 7834 фута, но штаб майора Малькольма располагался на несколько сотен футов выше — в военном трейлере, поставленном на невысокой горе к западу от I-25.
Майора явно предупредили о прибытии Сато и о том, что японец — представитель советника. Поэтому Малькольм проявлял к нему минимальное уважение, приняв излюбленный вид армейских офицеров — «я-раздражен-тем-что-трачу-впустую-свое-время-но-другого-выхода-нет». Сато представил Ника только по имени — никак не объяснив его присутствия, — и майор кивнул, даже не посмотрев в сторону второго штатского.
Было время, когда Ник оскорбился бы на такое отношение к себе, но теперь счел это даже удобным. Он хотел погрузиться в свои мысли, а не участвовать в чьих-то делах.
И потом, на него навалилась усталость. Большую часть ночи он флэшбэчил и спал меньше часа. Не очень разумно накануне дня, когда ему могли понадобиться все навыки выживания — те, что сохранились. Но у него оставалось слишком мало времени, чтобы не проводить часы под флэшбэком.
Майор Малькольм показывал на крохотные облачка пыли, которые возникали на одном из нескольких экранов. Фоном служила шероховатая стена желтовато-коричневого цвета.
— Эти фонтаны пыли, — майор ткнул пальцем в трехмерное изображение, — все, что осталось от Третьей бронетанковой дивизии Республики Техас, отступающей к месту изначальной дислокации в Далхарте и Дюма. Эти…
Его рука исчезла в объемных изображениях, когда он коснулся экрана там, где поднимались более темные, широкие мазки.
— Видите черную стену? Это больше тысячи столбов дыма между Вэгон-Маундом и Лас-Вегасом, многие — вблизи старого национального монумента Форт-Юнион… а под этими столбами — сотни горящих танков, бэтээров и других бронемашин, в основном техасских. Сражение продолжалось десять дней. Некоторые историки уже говорят, что это величайшее танковое сражение после Курска, летом сорок третьего года.
— И кто победил?
Майор Малькольм посмотрел на Ника так, словно тот пернул.
— В стратегическом отношении — русские, потому что остановили немецкий блицкриг, — сказал майор. — Хотя Советы во время сражения потеряли более шести тысяч танков и самоходных орудий против примерно семи сотен немецких. Но вермахту пришлось отступить. Немцы утратили инициативу на Восточном фронте. Это последнее стратегическое наступление, которое Гитлер смог предпринять на Востоке.
Сато откашлялся.
— Думаю, майор, мой коллега спрашивает, кто победил в этом, современном сражении — мексиканцы или техасцы?
— А, вот оно что, — сказал Малькольм без тени смущения. — Латины и картели вынудили техасцев отойти с большими потерями. Поэтому я и сказал об «отступающей» дивизии.
Южная граница Колорадо, фактически южная граница США, охранялась Национальной гвардией, но ее командование и эта часть на Рейтон-Пассе состояли из чинов регулярной армии. Настоящая регулярная армия была слишком ценна, поскольку служила наемным войском для Японии и других государств, оставаясь одним из немногих источников твердой валюты. Для решения такой мелкой проблемы, как безопасность Америки, использовать ее было слишком накладно. Ник не без оснований предположил, что майор Малькольм преподавал военную историю в Вест-Пойнте или где-то еще, прежде чем его перевели сюда для наблюдения за этими болванами — воинами выходного дня, охраняющими границу.
Впрочем, все это не имело значения.
— Эти изображения со спутника или беспилотника? — спросил Сато.
— Со спутника, — ответил майор. — Мы покупаем время индийских и наших гражданских спутников. Силы Нуэво-Мексико сбивают все наши беспилотники.
— Реконкиста контролирует воздушное пространство к югу отсюда? — поинтересовался японец.
Малькольм пожал плечами.
— Строго говоря, техасцы контролируют воздушное пространство последний год или около того… и даже используют пилотируемые аппараты. Но за последние три месяца у Нуэво появились тактические боевые лазерные установки противоракетной обороны «Железный рок» и «Волшебная палочка», обе на мобильной платформе. Реконкиста получила эффективное средство против техасских баллистических ракет средней дальности, а заодно очистила воздух от всего, что летает… включая наши беспилотники.
— Но собственные самолеты реконкиста не подняла в воздух? — спросил Сато, сложив на груди свои громадные руки.
Малькольм покачал головой.
