было немного странно. Видимо, Аркадий чуть преувеличил расторопность парней из «пятки». Или они не знали, что жертву с миром отпустили на ночь домой, и не сделали соответствующих выводов.
— Егор Егорович! Вы настаиваете на своих показаниях, что являетесь агентом, майор Образцов был вашим куратором, внедрение в «Песняров» проведено по его заданию, а в здании КГБ Чернигова вы дали ему прослушать запись конфликта с Волобуевым?
— Так точно.
— Начнём с записи. Где оригинал кассеты?
— Отдал Образцову. Там же.
— Не неси чепуху, — процедил майор, инспектор знаком попросил его замолчать.
Егор обратил внимание, что не упоминается полковник Головачёв.
— Гражданин Евстигнеев, чем вы можете подтвердить факт записи последнего разговора с Волобуевым?
— Копией записи, — он пожал плечами и вытащил кассету из внутреннего кармана. — Только Образцову не давайте. Уничтожит как первую.
Тот изобразил возмущение оклеветанного, но промолчал.
Инспектор вытащил второй кассетник, все присутствующие услышали обвинительный монолог Егора и короткие эмоциональные реплики Волобуева.
— Фальшивка. Реплик второго собеседника мало, — прокомментировал Образцов.
Он по-прежнему излучал уверенность, но в глазах промелькнуло беспокойство. Заготовленный план дал первую трещину.
— Обратимся к экспертам. Образцы речи Волобуева есть. Насколько я могу судить, законченной фразы «через окно, с третьего этажа башкой вниз» более чем достаточно для идентификации. Перейдём к следующему пункту. В контрразведке обнаружено множество документов об активной работе с агентом «Вундеркинд». В спецвязи зафиксирован разговор с Черниговом по защищённой линии. Наш дежурный подтвердил украинским коллегам, что агент «Вундеркинд» стоит на связи с Николаем Николаевичем Образцовым до того, как вы использовали канал для разговора с агентом. Но личное дело Евстигнеева, хранившееся в отделе пятого управления, по месту первичной вербовки, бесследно исчезло. Товарищ майор, куда вы вынесли из здания КГБ папку с совершенно секретными документами о Евстигнееве, агенте «Вундеркинд»?
— Вас разве не предупреждали? — голос Образцова дрогнул.
— Предупреждали. И выдвинули требование разобраться во всём досконально. Повторяю вопрос: куда вы вынесли личное дело агента «Вундеркинд»?
— Мне нужно сообщить генералу… — он начал привставать со стула.
— Сидите, Образцов! — рявкнул Ростислав Львович, но тут поднялись остальные участники беседы, преграждая тому выход из кабинета.
— Хотите следственный эксперимент? — не удержался Егор. — Окно есть. Как раз третий этаж. Оформлю.
— Замолчи, Евстигнеев. Гражданин Образцов, приказываю вам сесть и не вставать без моего разрешения.
Продолжить им не дали. В кабинет без стука зашли двое в штатском, с очень начальственным выражением на лицах. По тому, как подскочили и вытянулись гэбешники, Егор понял: генеральские лампасы у обоих вот-вот проступят красными полосами через гражданские брюки.
— Сиди, Николай, — пророкотал один из вошедших. — Вскакивать в присутствии старших обязаны младшие офицеры КГБ. А ты, считай, уже не офицер.
По выразительному движению глаз Ростислава Львовича Егор догадался, что дальнейшее — не его собачье дело, неаттестованного агента. Пятясь, он обогнул гневную начальственную пару и просочился в коридор. Словно случайно там ошивался Аркадий.
— Образцов ещё жив?
— Не знаю. Зашли двое с генеральскими замашками. Не удивлюсь, если готовят его на шашлык. А потом начнут ломать голову, как преступную ненарезку шашлыка скрыть от прогрессивной общественности.
— Громогласного процесса с расстрелом на площади Ленина не будет, но и без последствий не останется. Это — председатель КГБ БССР и начальник нашего управления по Минску и Минской области. Пока принимают решение, идём к Сазонову. Поскучаешь.
Естественно, скуки не получилось. Тем более, прошли они не в прошлый кабинет Сазонова, а новый, отделённый от общего коридора кабинкой, населённой секретаршей неприступного вида. Вместилище было раза в три больше прежнего и вместило длинный стол для совещаний.
Аркадий испарился.
— Евстигнеев! Про «Верас» и наши рискованные… маневры… ты инспекторскому отделу не проболтался? — спросил Сазонов, не успев толком ответить на приветствие.
— Обижаете! Я — тот ещё отморозок. Но не во всём же.
— М-да… Второго виделись, когда ты сдал отчёт по «Верасу», и столько всего стряслось.
— Там, в инспекторском управлении, тряска продолжается. Два генерала трясут Образцова. Продолжение спектакля мне посмотреть не дали, выгнали. А жаль.
— Да присаживайся, не маячь.
— Боязно. Это же кабинет высокого начальства. А вы теперь…
— Начальник «двойки» в Минском управлении. Полковник. Не скажу, что повышение по службе и в звании обеспечено исключительно твоими стараниями, но раскрытие взрыва на Калиновского и разоблачение махинаций ГРУ в Сирии тоже легли в общую копилку.
— Поздравляю… и искренне рад за вас. Может быть, даже с большей искренностью, чем вы себе представляете.
— Поясни.
— После десятого ноября и «Лебединого озера» начнётся короткая эпоха всевластия КГБ. Вас с полковничьей должности могу сразу кинуть на генеральскую — в МВД, в армию, в партаппарат, министром чего-нибудь. Но людей не хватает, и на повышение либо на перевод пошли бы и уродцы типа Образцова с Волобуевым. Мне действительно радостно, что я помог в карьере вам и обломал её тем двоим.
— Всевластие… Твои сны?
— Не только. К несчастью для вас и всех нас, у Андропова не очень хорошее здоровье.
— Сколько же ему светит?
— Постараюсь посмотреть сон на эту тему. Но позвольте мне больше ничего не ванговать до десятого ноября. Убедитесь, тогда и поговорим предметно.
— Хорошо. Теперь к нашим делам. У тебя не отпало желание сотрудничать с КГБ?
— Но только не с «пятаком». Аркаша шепнул мне, что вы забираете «Песняров» и его самого натравите на них. Разрешите продолжить операцию в «Песнярах» в связке с Аркадием.
— Само собой. Только больше никаких выбросов в окно!
— Так это Аркадию решать — мне выбрасывать кого-то или ловить на лету. Исполню его приказ.
— Правильно. С вузом и сборами всё в порядке?
— Понадобится письмо в ректорат — для блага культуры нужен за рубежом, или от «Динамо», что защищаю честь Беларуси в спорте. Думаю, не проблема.
— Денег на гастролях поднакопил?
— За дом могу отдать прямо сейчас. Но Элеонора выбила мне машину ВАЗ-2105, это восемь тысяч. Позвольте рассчитываться по прежнему графику.
— Позволяю. Только не влезай ни в какие истории. Сидя в Американке, долги не погасишь.
Вскоре заявился Аркадий и принёс папку с личным делом «Вундеркинда».
— Егор! Ты обещал инспектору подписать всё, что необходимо, ради благополучного для тебя исхода дела?
— Конечно. Вот такой я оппортунист.
— Их условие: ты забываешь о роли Головачёва. Не было
