Письмо и фигурка птицы перекочевали в карманы мундира.
Кеб въехал в бедный район. Дома тут были приземистые, сложенные из грубо отесанных кусков портлендского камня с вкраплениями ракушек и прочей древней морской мелочи. Окна, вместо изящных решеток, были прикрыты ставнями. Ни балконов с цветами, ни уютных маленьких клумбочек перед дверями здесь не водилось. Кебы навстречу почти не попадались — местным жителям были не по карману поездки в наемном экипаже, а городские омнибусы еще не проложили сюда свои маршруты.
Боб остановил повозку на углу ничем не примечательного дома. Новоявленный констебль сошел с подножки и медленным шагом отправился вверх по улице. Руки он, словно на прогулке, сложил за спиной, а в кулаке одной из них зажал металлическую птицу.
Нет ничего более естественного для лондонской улицы, чем скучающий полицейский. Случайные взгляды отскакивают от него, как мячики в лаун-теннисе. Никто из прохожих не обратил на нового полисмена ровным счетом никакого внимания. Пуская солнечных зайчиков отполированной до блеска кокардой, он прошелся до конца перекрестка, развернулся и двинулся в обратном направлении. Наконец он остановился у запущенного и грязного четырехэтажного дома с замусоренным участком и чахлым садиком.
Помедлив с минуту, «полисмен» шагнул к двери. Она оказалась незапертой. На табличке под колокольчиком черной краской было написано: «Работный дом». Войдя внутрь, самозваный констебль оказался в длинном захламленном коридоре, уходящем в обе стороны. Впереди начиналась лестница наверх.
Сжав покрепче фигурку птицы, человек в костюме полисмена достал из нагрудного кармана золотую сережку с изумрудом. Драгоценность, судя по размерам камня, была не из дешевых. Зажав ее в другом кулаке, мужчина медленно поднялся по лестнице на второй этаж. Все это время он как будто к чему-то прислушивался. Здесь, на маленькой площадке, он секунду поколебался, а потом повернул направо. У ничем не примечательной двери в конце коридора «полисмен» остановился и резко постучал.
Ему открыл щуплый чумазый мальчишка лет десяти, одетый в ужасающе грязное, измазанное сажей тряпье и рваную кепку. Едва завидев полицейского, мальчик бросился к окну, непрозрачному от многолетнего смога, оседавшего на стекле. Переодетый полисменом мужчина метнулся за ним, но было поздно — парнишка вскочил на подоконник, распахнул окно и в следующую секунду, гремя ступенями, уже спускался во двор по железной лестнице.
Гость выглянул в окно. Перепачканный сажей беглец до того ловко передвигался по шаткой и проржавевшей конструкции, что не оставалось сомнений в его профессии.
— Так ты у нас трубочист, — пробормотал молодой человек. — Что ж, это все объясняет.
Не проявляя волнения и не особенно торопясь, он покинул дом. На улице, словно двигаясь по одному ему видимой стрелке компаса, «полисмен» обошел дом и остановился у маленького подвального окошка.
— Эй, ты там? Вылезай, маленький трубочист, от меня не спрячешься! — крикнул он в темноту.
Ответом ему была тишина.
— Ты не бойся, не трону.
И снова никто не спешил выбираться из темноты. Тогда молодой человек снял шлем, присел на корточки и заглянул в окошко.
— За ту вещицу, что ты… нашел в шкатулке в доме на улице Королевы Анны, объявлено вознаграждение, — сказал он в темноту. — И я уполномочен его вручить. Ну, так как, ты выйдешь?
Груда тряпья в дальнем углу зашевелилась. Из нее выбрался мальчишка, сделал пару шагов к окошку и замер.
— Хватать не будете? — недоверчиво спросил он.
— Сказал же — не трону.
Маленький воришка не спешил подходить слишком близко.
— А как вы меня нашли? — спросил он.
С легкой улыбкой молодой человек ответил:
— Я же полисмен, сынок. Находить… то, что пропало, — моя работа.
— А насчет денег не врете, мистер?
— Скотланд-Ярд никогда не обманывает! Целых шесть пенсов твои — в обмен на вот такую сережку. — Он достал деньги, полученные меньше часа назад у кухарки на Брук-стрит, и серьгу.
Мальчишка подошел еще ближе и вдруг сказал:
— Я знаю, что вы не полисмен.
Молодой человек удивленно вздернул брови.
— Это почему же?
— У вас кокарда сержантская, а личный номер на мундире — простого констебля, три цифры.
— Вот это да! — рассмеялся разоблаченный самозванец. — Ты меня раскусил. Так что же теперь, отдашь мне сережку или позвать настоящего полисмена?
— Настоящего не надо. А про награду — правда?
— А как же. На самом деле я частный сыщик и меня наняли найти эту штуковину. Обещали награду. Часть ее я готов передать тебе. Все честно, как видишь.
Мальчик что-то прикидывал, глядя на собеседника с хитрой улыбкой.
— Два шиллинга! — наконец выпалил он.
— Черта с два, хитрец! — азартно включился в торговлю сыщик. — Шесть пенсов и ни полпенни больше.
— Двадцать пенсов!
— Восемь!
— Восемнадцать, или ищи ветра в поле!
— Десять, или через полчаса тут будет сам инспектор Лестрейд.
— Шиллинг, и я бесплатно почищу вам дымоход!
— По рукам!
Сыщик подал руку, и мальчишка, схватившись за нее, выбрался из подвала. Стянув с головы видавшую виды кепку, он порылся за подкладкой и вытащил сережку. Но отдавать не торопился. Вместо этого требовательно вытянул перед собой ладонь. Молодой человек полез в карман и к уже имевшимся шести пенсам добавил еще столько же. Монеты были торжественно пересчитаны под бдительным надзором воришки, после чего перекочевали в его грязную ладошку. Только после этого он расстался со своей добычей. Сделка была совершена. Стороны, довольные собой и друг другом, не спешили расходиться.
— У тебя глаза разного цвета, — сказал мальчик, неожиданно переходя на «ты».
— Это у меня с детства.
— Наверное, все завидовали.
— Ага, и поэтому в приюте поначалу колотили.
— Так ты приютский! — обрадовался маленький трубочист.
— Вроде того. В пятнадцать лет сбежал.
Мальчишка посмотрел на нового знакомого с особым уважением.
— А ты действительно сыщик или наврал?
— Действительно. У меня бюро по поиску потерянных вещей.
— А как ты меня нашел?
— Полегче, приятель, это уже секрет. Считай, что у меня такой талант.
Мальчишка кивнул и заговорщицки улыбнулся: дескать, секрет — дело понятное.
— А какой у вас адрес, мистер?
— Тебе зачем?
— Ну как же, а дымоход? Мы ведь договорились, что я вам чищу его бесплатно. Уговор дороже денег, сделаю как обещал. — Он сказал это уже серьезным, «взрослым» тоном, явно подражая кому-то из старших.
