— Нравится, — сказал он.
— Я разделяю ваше мнение. Великий мыслитель и философ был. Иногда я даже в нём себя, только куда умнее. Один его трактат о судьбе и мысли последнего мореплавателя чего стоит. Вам не приходилось читать его?
Не время и не место.
— Разве что отрывками, — солгал Юлиан.
— Что-то подсказывает мне, что ты здесь не просто так.
— Что-то подсказывает мне, что вы тоже, — приподнял голову Юлиан.
— Мне и впрямь нравится прогуливаться по ночному городу. И я всегда делал это один, но сейчас посчитал бы за честь разделить эту прогулку с вами. Вы не против, мистер Мерлин?
— У меня немного другие дела.
— Боюсь, что мне придётся настаивать. Мистер Мерлин, прогуляйтесь со мной.
— Я не могу идти с вами гулять, — медленно и рамеренно, выделяя каждое слово, проговорил Юлиан.
— Боитесь, что вас поймают?
— Кто?
— Вы и сами знаете, кто. Я знаю, что только что вы бежали от допроса. Поправьте, если где-то ошибаюсь.
Юлиан привстал, готовясь к самым радикальным методам.
— А вы здесь, чтобы отправить меня обратно?
— Мне нет до этого дела. Я выдвинул предположение и оно оказалось верным. Как добропорядочный гражданин, я должен отправить вас обратно в участок полиции.
— Боюсь, что у вас не получится, — спустя секунду раздумий сказал Юлиан и вытащил револьвер.
Рука на этот раз дрожала не так, как в предыдущий, и Юлиан уже был куда больше уверен в своих способностях.
— Тоже украл из полиции? — спросил мистер Тейлор и сделал шаг назад.
— Вы не отведёте меня туда. И будете помогать мне.
— Тогда чего же ты хочешь?
— Укрытия. Я не смогу скрываться здесь всю ночь.
— Укрытия, значит, — призадумался мистер Тейлор. — Как насчёт нашей кафедры?
— Кафедры? Как я могу быть уверен, что вы не заведёте меня в ловушку?
— Ты не можешь быть уверен. Но придётся поверить мне, потому что больше верить некому. Но кафедра — это лучшее место, потому что в Академии никто тебя ночью искать не будет. Ну так как?
— Хорошо. Пусть будет так. Но учтите — пистолет всегда будет наготове.
Лиам Тейлор кивнул и отвернулся. Неизвестно, боялся он или нет, но вся его мимика, жесты, выражение глаз выдавали какое-то безразличие ко всему.
Однако он добросовестно подошёл к тому, что вынудил его сделать Юлиан и никаких сюрпиризов не преподнёс. Обходные тропы, которыми они шли, знал, похоже только сам Лиам Тейлор. И, возможно, что сам их и проложил, потому что такой потрясающий по сути лабиринт запомнить было выше человеческих сил.
Академия пустовала и Юлиан не смог даже сразу понять, осталась ли здесь вообще на ночь охрана. Ни единого фонаря, ни единой живой души. Похоже, Академия защищала себя сама.
При помощи чёрного хода, который обычно использовал садовник, двое путников проникли в корпус Общих Наук, иначе Мерлинстон. Там было всё так же темно.
— У вас есть шанс одуматься, мистер Мерлин, — предупредил Тейлор, едва закрыв за собой дверь. — Держать меня в заложниках — это не самая лучшая идея, особенно учитывая нынешние обстоятельства, в которые вы угодили.
Это были его первые слова за всё время дороги.
— Нет другого выхода, — сухо пробормотал Юлиан и потряс револьвером.
— Выход есть всегда. Вы могли бы поделиться со мной своей историей, и, быть может, я бы её понял. Тогда бы, возможно, вам не приходилось удерживать общение со мной посредством этого оружия.
— Простите, но я никому не могу доверять. В этом городе меня пару раз крупно предали и очередное такое происшествие мне ни к чему.
— Понимаю вас, и вы правы. Во всяком случае, у вас будет время подумать.
Кафедра Естественных Наук находилось на шестом этаже из семи и всё это время приходилось подниматься пешком, потому что лифтов тут никогда не было, а магию мистер Тейлор наотрез отказался использовать.
Оказавшись у двери кафедры с крупными буквами названия, мистер Тейлор учтиво сказал:
— Прошу, мистер Мерлин. Будьте как дома.
И повернул ключ, распахнув дверь.
Юлиан сглотнул скопившуюся слюну, оглянулся на мистер Тейлора, снова показав ему дуло револьвера и переступил порог.
После чего мгновенно провалился в забытье.
«В тот самый момент я пообещал себе, что в последний раз проявляю инициативу хоть в чём-то.»
Юлиан Мерлин, ноябрь 2010
Когда Юлиан очнулся, он лежал на диване, а из окна бил яркий свет. На столе стоял чай, а возле него шоколад.
— Что случилось? — первым делом спросил Юлиан, пытаясь собрать в голове пазл из последних событий.
— Защита этого кабинета, — ответил мистер Тейлор, который всё это время сидел на кресле подле Юлиана и не спускал с него глаз, ожидая пробуждения. — Она ставится на ночь и первый, кто пересекает её порог, теряет сознание вровень до полудня.
— Полудня? — удивился Юлиан. — Уже полдень? Почему кафедра пустует?
— Вы меня удивляете, мистер Мерлин. Знаю вас совсем мало, но с каждым разом вы всё интереснее и интереснее. Сегодня же воскресенье. Вам когда-нибудь приходило в голову пойти на работу или на учёбу в воскресенье?
— Я всё понял, — ответил Юлиан, подняв наконец тяжёлую голову к свету. — Почему я до сих пор здесь? Почему вы не отдали меня в руки Ривальды Скуэйн?
— Выпейте прежде чаю, — посоветовал мистер Тейлор. — И шоколад не помешает. Поможет прийти в себя, я добавил целебных трав.
— После той шутки со входом как я могу пить чай? Вдруг вы его отравили?
— Я мог убить вас, пока вы спали. И усыплять вас заново тоже мне незачем. Забочусь о вас же, поэтому пейте, пока не остыл.
Юлиан взял дымящуюся чашку в руки и отпил. К сожалению, без сахара, а Юлиан никогда не пил чай без сахара. Что ж, шоколад сможет хоть как-то компенсировать этот недостаток.
Конечно, мистер Тейлор не был идиотом и забрал револьвер Юлиана к себе и теперь оружие покоилось себе спокойно возле самых рук преподавателя. Вряд ли повторится история, похожая на историю с Ривальдой. Юлиан не сможет украсть револьвер ещё раз.
Да и пальто он с Юлиана снял, которое сейчас аккуратно висело на вешалке возле входа.
— Тогда зачем вы держите меня здесь? — спросил юноша.
— Честно говоря, я хотел помочь полиции и передать вас им. Но в вашем пальто я нашёл кое-что интересное. Вот это.
Он приподнял со стола мятый конверт, в котором находилось последнее письмо, которое Юлиан переписывал для Ривальды.
— И что оно вам даёт?
— То, что я знаю, что вы и я в одной лодке.
Он положил письмо на стол и сказал:
