— На всякий случай.
Гай не стал объяснять, что вигилов, идущих в атаку с воздуха (а зайдут они непременно с севера, если не дураки), будет нетрудно засечь с восточной башни.
«Только бы нам опередить вигилов… Хоть на минуту, но опередить», — мысленно заклинал Гай.
— Тогда разделимся, — решил он. — Трое: я, Секст Марон и Леонтий идем к северной башне. Остальные к восточной. Встречаемся у входа в лабиринт.
Флакк вытащил из мешка автономный лазерный заряд и зашагал по узкой ледяной тропке, почти не скрываясь. Он спешил. Секст Марон и Леонтий едва за ним поспевали. Но все же восточная башня рухнула на минуту раньше, чем северная.
Гай Флакк включил молекулярный резак, искромсал примитивный металлический замок, запиравший снаружи дверь в лабиринт, толкнул тяжелую дверь. В нос пахнуло сыростью. Прелый запах поздней осени. Немного затхлый, горьковатый. Гай включил вечный фонарь и прислушался. В лабиринте стояла тишина. Марон просунулся под руку Флакка и выпустил четырех золотистых ос — миниатюрные летучие шпионы, способные отыскивать камеры слежения повсюду, тут же исчезли в темноте. Вряд ли камеры обновлялись здесь за последние три года. Осы, напротив, были новенькие — последняя разработка «Цицерона». Марон был одним из их разработчиков. Гай шагнул внутрь. Луч запрыгал по стенам. Влажный блеск говорил о том, что в галерею постоянно просачивается влага. Под ногами пружинила собранная здесь за много лет хвоя росших на склонах гор кедров. Флакк шел быстро. Ход не ветвился и никуда не сворачивал. Устроить здесь засаду казалось немыслимым. И все же… засада могла быть… почему бы не выдолбить стену и не замаскировать камеру для парочки боевиков? Флакк заметил камеру слежения и остановился. Сигнала тревоги не последовало. Отлично, порядок. Осы поработали на славу. Гай и его спутники двинулись дальше еще быстрее. В полукруглый зал с маленьким зеленым озерцом посередине они почти вбежали. Здесь остановились.
— Идти напрямую в усадьбу — самоубийство, — сказал Марон. — Двинемся по боковой ветке. Там наверняка нет «хлопушек». Они жрут слишком много энергии.
— И куда мы придем? — спросил Флакк.
— Прямиком в игровую.
— Пошли.
Прозрачное осеннее небо над усадьбой расцвело десятками белых бутонов — это спускались защитные коконы, сброшенные с промчавшихся неслышно «Миражей». В каждом — по четыре легионера.
Взвыли сирены. Секунда… две… три… Корвин, сжимая до боли в запястье изготовленный к стрельбе бластер, ожидал, что тут же небо вспыхнет оранжевым огнем, атака захлебнется… Но никто не стрелял. Вот первый кокон коснулся верхней террасы, раскрылся и тут же скукожился, а на камнях расплылась голубоватая липкая лужица. Легионеры кубарем покатились в разные стороны. Двое заняли позиции под прикрытием каменной башни, двое других рванулись к ближайшей двери. Второй кокон лопнул на посадочной площадке — той, которую сотворили, снеся макушку одной из скал. И опять — никакой стрельбы. Тишина. Третий кокон… В третьем спустились Корвин и Флакк, а с ними — двое испытанных бойцов космической когорты. Они выпрыгнули из распавшегося кокона на террасу и рванулись вниз, к лестнице, ведущей к главному зданию усадьбы. Охранники наконец вспомнили, что надо защищаться. Раздались два выстрела — два оранжевых цветка распустились в небе. Один, правда, в стороне от десанта, выпущенный явно наугад, никого не задел и ничего не повредил. Второй угодил в белый бутон, на скалы посыпались комья черного пепла.
В ответ три огненных шнура заструились по скалам и сошлись в одной точке — плазменные заряды уничтожили одну из караульных башен.
Игровую комнату для похищенных ребят устроили в ротонде, окруженной галереей с колоннадой. Снаружи ротонда казалась безвкусным нагромождением частей. Но внутри было уютно, тепло и светло. Пол застлан пестрым светлым ковром, на котором хорошо играть. Никакой мебели. Только игрушки, книжки, и у каждого — волшебный мяч, из которого можно вытрясти до сотни анимированных голограмм. Впрочем, мячом можно играть и по-старому — катать его, бросать друг другу. Очень просто — кидать друг другу мячик. Для этого не нужна память. Ни своя, ни чужая…
Кирка сидела на полу вместе с детьми. Их было четверо. Младший из всех — Гораций — старательно разламывал игрушку. Старший катал мячик. Двое детей дрались. Без злости. Наскакивали друг на друга и разбегались. Кирка им не мешала, она громко и монотонно читала вслух, зная, что ее чтение заглушает голоса малышей. В инфокапсулах запишется ее голос, остальные звуки отойдут на задний план, и во время прослушки не привлекут внимания. Она надеялась, что эти четверо ведут себя глупо. Не просто глупо, а очень глупо…
«Маленький Торкват наверняка успел все рассказать, вигилы должны вот-вот прийти. Должны прийти… должны… должны…» — повторяла про себя как заклинание Кирка.
Никто не спорит, план Светония был хорош. Рискованный, дерзкий, но вполне осуществимый. Они похищают несколько наследников самых влиятельных патрицианских родов, и Гай Флакк, как глава плебейской партии и по крови патриций, выдвигает условия: в сенате половина мест за плебеями, из консулов — один непременно плебей, еще десятки пунктов… Иначе сектанты применят эликсир беспамятства и лишат похищенных памяти. Но Гай отказался от участия. Заявил, что категорически против похищения. Однако уже никто не мог заставить Светония отказаться от задуманного. Напротив, стоило Гаю Флакку отступить, и Светоний решил действовать куда радикальнее. «Уничтожить всех патрициев!» — вот что стало целью «очистителей» — не больше и не меньше. Оставалось три пути: первый — присоединиться к Светонию, второй — отойти в сторону, третий — противодействовать по мере сил. Этот путь был самым опасным. Но Гай Флакк выбрал именно этот третий путь — убить Светония, освободить детей. Не получилось. Светоний во время покушения даже не пострадал. Раненый Гай Флакк бежал. Что с ним теперь? Кирка слышала в новостях, что Флакк арестован и обвинен… смешно сказать — во всех грехах Светония. «Гай не виновен!» — хотелось ей крикнуть так, чтобы камни покатились с гор. Но кто услышит? Эти четверо детей? Она осталась одна. И у нее теперь только два пути: присоединиться к Светонию или противодействовать по мере сил.
В ротонду вели две двери. Одна — с террасы. Вторая — из столовой. И эта вторая дверь открылась. Вошел Светоний.
«Только бы дети не испугались. Потерявшие память не могут знать, что Светоний опасен».
Лучше всех роль сыграл малютка Гораций — он даже головы не поднял. Старший — Гай Юлий — едва заметно вздрогнул, но продолжил тупо катать мяч. Все испортили средние. Братья Клавдии застыли в ужасе, глядя на Светония. А потом младший из них, пятилетний Публий, завыл в голос.
