В первое заседание по делу "бешеного оборотня", как я его назвала про себя, я шла со смешанными чувствами. Терпеть не могу ситуации, когда я не вполне компетентна и плохо подготовлена к делу. В нашей работе, даже если ты прекрасно знаешь судебную практику и положения закона, и на сто процентов уверен в своей правоте - это еще не гарантирует выигрыша. А уж вот так, на живую нитку, мастерить защиту по делу - удовольствие точно ниже среднего. Конечно, опыт дает возможность лавировать и адекватно реагировать на перипетии процесса, но приятного в этом мало. Проще говоря, это та еще нервотрепка. С другой стороны, всегда интересно, если дело не банальное. Как бы то ни было, но я люблю свою работу.
Я добралась до суда всего за несколько минут до назначенного времени. В принципе, этого было вполне достаточно. Позиция моего клиента не требовала особенной муштры относительно поведения в процессе. "Не был, не уличен, не привлекался" - вот и все, что требовалось озвучить Кведульву. Коронную фразу "исковые требования я не признаю в полном объеме", я велю всем клиентам заучивать наизусть, а особо бестолковым даже записываю на бумажку. Вот и все. Ну, не считая, конечно, ответов на формальные вопросы суда (анкетные данные и т.д. и т.п.), и согласных кивков в подтверждение моих ходатайств. Это всего лишь предварительное заседание, так что большего от оборотня и не требовалось.
В коридоре суда собрались, вероятно, самые уважаемые члены альвхеймской стаи ульвсерков. От одного взгляда на десяток матерых волков (а двуликая сущность собравшихся была видна даже невооруженным взглядом) по коже стадами пробегали мурашки. Не знаю уж, о чем думал господин Маслов, связываясь с этими опасными господами, но он явно сильно рискует. Конечно, уже давно преступников не именуют волками, а убийство с отягчающими вину обстоятельствами не обозначают термином "мордварг" (термин употреблялся в древней Исландии и древней Норвегии - "мордварг" композит, состоящий из двух слов "убийство" и "волк", прим. автора). Однако же безобидными оборотни от этого не стали, пусть и влились в общество на определенных условиях. Конечно, оборотней нельзя назвать хищниками, но агнцами они тоже не являются. Это весьма опасные люди, и без нужды их задирать не стоит.
Едва я успела поприветствовать своего клиента и его сородичей, как нас позвали в зал заседания. Я мельком взглянула на часы - было ровно десять. Такая пунктуальность крайне редка в судах. Похоже, судья не желал раздражать оборотней длительным ожиданием, либо же он болезненно пунктуален.
Учитывая, что данное дело рассматривал гном, судья Дарлассон, то чрезмерная точность вполне понятна. Не думаю, что община оборотней, сколь бы влиятельна, сильна и богата она ни была, сможет воздействовать на судью Дарлассона. Для гнома справедливость и правильность решения превыше всего.
Я украдкой изучала истца. Господин Маслов оказался невысоким человечком с острыми птичьими чертами лица и прилизанными темными волосами. Суетливые движения и бегающий взгляд истца оставляли не слишком приятное впечатление. Хотя, возможно, я сужу пристрастно. Но он бросал на оборотней такие ненавидящие взгляды, что мне было откровенно противно. Не люблю расистов.
Процесс, полагаю, подробно описывать нет надобности. Все требования закона были соблюдены досконально, во всех мельчайших деталях. Выяснение паспортных данных, разъяснение прав лиц, участвующих в деле, а также выяснение отводов, в исполнении судьи-гнома заняло минут сорок. Если бы не многолетняя закалка, я бы, пожалуй, взвыла не хуже волка. Я понимаю, что нужно разъяснить сторонам их права, но вряд ли есть нужда в точном и подробном толковании этих прав. Тем более что с обеих сторон в деле принимают участие адвокаты, так что за правовую подкованность истца и ответчика можно не опасаться.
Однако судья Дарлассон имел свое мнение на этот счет, а потому мне оставалось лишь скучать и рисовать в ежедневнике гальдары, украшая их сердечками (гальдар рисунок-заклятие, прим. автора). Без надлежащего вливания силы они оставались безобидными рисунками, притом достаточно симпатичными. Подобными художествами пестрят все заборы вокруг школ (аналог нашего "Петя + Лена = любовь", прим. автора). Надо ли говорить, чье имя я вплетала в сложную вязь? Это мелкое хулиганство давало мне силы стойко переносить бесконечные мудрствования судьи. Благо, сидела я довольно далеко от участников процесса, так что разглядеть, чем именно я занимаюсь, не представлялось возможным.
Наконец формальности были закончены, и пришел черед заявлений и ходатайств.
Первым, конечно, вскочил представитель истца и попросил вызвать в следующее заседание свидетелей.
В качестве свидетелей он просил выслушать жену истца, Ирину Маслову, и некоего Раудульва. Забавно, вот уже не знала, что волки бывают рыжими (буквально Раудульв - "рыжий волк", прим. автора). Еще интереснее то, что оборотень согласился выступить свидетелем против своего сородича. Ведь мы рассматриваем гражданское, а не уголовное дело, следовательно, вызвать свидетеля без его согласия нельзя. Да и смысла в принудительном допросе свидетеля нет, иначе сложно ожидать, что его показания будут на пользу тому, кто его вызывал.
К тому же закон не знает ограничений в списке свидетелей, в том смысле, что родственные либо дружеские, равно как и враждебные, отношения со свидетелем не препятствуют его допросу. Суд вправе лишь учесть особые отношения стороны и свидетеля при оценке его показаний. В общем-то, это совершенно правильно, ведь зачастую описать обстоятельства дела может лишь тот, с кем у сторны близкие отношения, кто вхож в его дом и потому в курсе происходящего.
Притом в большинстве случаев суд не вникает, что именно может подтвердить каждый из свидетелей. Закон требует, чтобы сторона подробно излагала обстоятельства, которые может подтвердить свидетель, однако на практике это не делается.
Я не возражала по поводу вызова свидетелей - все равно суд вызовет требуемых свидетелей. Так зачем попусту препираться? У нас свидетелей не было, так что суд быстро удовлетворил ходатайство истца о вызове свидетелей и перешел к остальным ходатайствам. А вот тут уже начались отчаянные споры.
Для начала мы довольно долго пререкались относительно приобщения к материалам дела письменных доказательств. И это учитывая, что у меня из письменных доказательств имелись разве что характеристики с места жительства и места работы, так как за столь короткий срок больше ничего собрать клиенты не успели. У истца же и вовсе практически все документы были приложены к иску ранее. Однако и в такой ситуации мы ругались до хрипоты по поводу этих самых характеристик, которые просила приобщить я, и газетной вырезки о бесчинствах оборотней в Альвхейме, которую просил приобщить представитель истца. Ничего себе, веское доказательство - статья в газете! Нет, я, конечно, понимаю, что клиенты бывают разные и требования у них иногда совершенно бредовые, но зачем же идти на поводу у дилетантов?
