class="p1">Если бы Виктор не обессилел от недавней большой кровопотери, если бы в него не заливали зелья, которые чуть притупили боль, но сделали голову пустой и звонкой… если бы… Возможно, он сумел бы промолчать.
– Говоришь, останется врачебной тайной? – Он медленно повернулся к магичке и продолжил говорить спокойно и отчетливо: – Нож помнишь? Орудие убийства, которым маньяк жертв резал? Альградский ножик, Ингрид его Петеру подсунула, предварительно приказав убить им несколько человек. Петер раньше держался, совсем как ты, но от такого ножа не выдержал, пошел убивать. Ей баронская корона была нужна, плевать, какими методами. Лучший способ – устранить конкурента. Проститутка? Сторож? А это вообще кто? Секретаря зарезали? Жаль, конечно, но ничего, заменим. Следователь под ногами путается? Да не просто следователь, а бывший гетский рыцарь, да еще и князь с родословной длиной в Кошицко-Гетенхельмский тракт? Пригодится, он-то корону и добудет, сейчас мы на него глазками похлопаем – и все. Красиво, правда? Так кто у нас виновник убийств? И доказательств никаких, ножик теперь у Кори, а где тот Кори…
Анна вздохнула.
– Ты хочешь донести до меня светлую и свежую мысль, что политика – грязное дело? Что фрайин Ингрид не прекрасный ангел? Что ж ты шефу эту историю не выдал?
– Никаких доказательств. Слово против слова. К тому же я ей все-таки должен, она мне жизнь спасла… Так что и тебе, доктор, молчать придется.
– Да уж промолчу как-нибудь. Убийца найден, а провокация… Сам понимаешь, доказать практически нереально, даже если бы все улики были на месте. Да и не мое это дело. Я всего лишь эксперт.
Виктор фыркнул.
– Дело закрыто. Если мне позволят остаться в следственном, буду рад.
– М-да… – протянула Анна, – не ожидала. Я думала, что ради прекрасных глаз фрайин ты свернешь горы. Ну что ж, добро пожаловать в клуб чистоплюев-неудачников. Мы с тобой, напарник, друг друга стоим.
– Почту за честь, сударыня, быть с вами в одном клубе, – церемонно кивнул Виктор.
– Польщена, – чуть поклонилась Анна, – а то мне показалось, что ты от меня шарахаешься. Ну да ладно, это лирика. Тебе отдыхать надо, и вот тебе на сон грядущий немножко скучной прозы. Сказочка, специально для следаков-неудачников. Рыцарям такое ни к чему, а нам – в самый раз.
Виктор подпер ладонью подбородок и с карикатурной заинтересованностью уставился на Анну.
– В большом-пребольшом княжеском замке есть много разных слуг, – нараспев начала она. – Не покладая рук слуги работают, чтоб княжьим гостям было удобно. И есть среди них, помимо всех прочих, прачки. Стирают без устали ношеные рубашки да чулки. Если какой-нибудь хитрый некромант к прачкам проберется…
Виктор резко сел на кровати. В глазах потемнело – плевать, пройдет.
– Ага, – усмехнулась Анна, – нравится сказочка? Тогда вот тебе сразу середина. Лазать по покоям мергенской делегации мне, понятное дело, никто не дал. Зато у прачек нашлись простыни, на которых спал Кори. Он сейчас довольно далеко, но направление и расстояние я определила четко. Прикинула по карте…
– Давай без театральных эффектов, госпожа маг-эксперт, – попросил следователь. – Он в Альграде? Телепорт-то туда был.
– А вот и нет. Предместья Гетенхельма, имперской столицы. Сигнал быстро пропал и больше не определяется. Кори, видимо, зашел в храм, а потом на исповедь. Я еле-еле успела его поймать.
– А конец сказочки?
– Конца я не знаю, – улыбнулась Анна, – его еще не было. Но мне почему-то кажется, что живость характера альградских баронов нам с тобой еще аукнется.
– Поживем – увидим, – мрачно кивнул Виктор.
В скверике рядом с Гнездовской ратушей обитал небольшой «творческий базарчик». Там торговали плетеными соломенными фигурками, хитро вытканными полотенцами, недорогими украшениями и прочим хламом, который можно продать приезжим на сувениры. Пока у князя гостили благородные господа со всего Заозерья, базарчик слегка разросся и неплохо разбогател. Теперь, спустя месяц, настали времена потруднее.
Но особо упорные продолжали раскладывать на небольших столиках расписные ложки и расшитые салфетки, в надежде если не на богатых гостей, то хотя бы на местных оригиналов.
Там же собирались и художники, предлагающие любому желающему написать его портрет. Судя по выставленным образцам сомнительной художественной ценности, заказчикам они льстили без зазрения совести.
Заказчики, похоже, не возражали.
Виктор, не особо торопясь, шел мимо базарчика в управу. До совещания у шефа еще полчаса: ничего полезного начинать не стоит, но и спешить некуда. Он скользнул взглядом по выставке плетеных корзин и резных туесков, по деревянной стойке с портретами… И остановился, изумленно приподняв бровь.
Вполоборота к нему на складном стульчике сидела Анна Мальцева. Перед ней стоял мольберт, за которым чуть ли не приплясывал смутно знакомый персонаж.
– Сударыня? – чуть иронично поклонился Виктор. – Решили себя увековечить?
Анна обернулась было к нему, но художник взвыл, и магичка замерла в прежней позе.
– Коллега, – сказала она, почти не разжимая губ, – мне стоило бы придумать остроумный ответ, но как-то не клеится. Так что – либо не мешайся, либо иди куда шел.
– Извини, – примирительно ответил Виктор.
– Господин следователь? – Художник шагнул к Виктору из-за мольберта, радостно взмахнув руками. Чуть не ткнул в следователя карандашом, засмущался и отскочил назад.
Виктор наконец-то узнал его. Тот самый хмырь-поджигатель, которого он давно (всего-то чуть больше месяца назад!) так удачно сплавил инквизиторам. Еще до того, как…
Неважно. Дело закрыто.
– Сбежали от Тайного приказа? – с усмешкой спросил Виктор у художника.
– Что вы! Ни в коем случае! Выпустили меня, под подписку, я ведь со следствием сотрудничал, а от пожара никто не пострадал… Вот только нужно возмещать ущерб, а у меня… Но я совершенно не о том хотел вам сказать!
Хмырь зашелестел листами в большой папке и через несколько секунд протянул Виктору плотный лист с рисунком.
– Вот! Пока я у инквизиторов в камере сидел… Они добрые, разрешили карандаш и бумагу взять… Я не знаю, почему именно так, но по-другому не выходило… Меня как заело на вашем портрете… извините, если что не так…
Виктор уже не слушал сбивчивые объяснения художника. Он смотрел на портрет.
На рыцаря в полном доспехе, стоящего на клетке шахматного поля. Забрало поднято, рыцарь смотрит вперед, но кажется – не на фигуры противника, а на игрока за доской. И во взгляде точно не готовность служить… Скорее,
