небеса упадут, – пренебрежительно ответил водитель, а Захар с Вилами перекрестились.
– Да я не про надпись, я про зажигалку?
– Зажигалка? – Гидеон нахмурился, – Эка ты, извернул. Это же огневик.
– И что делать с ним?
– Как что? – он пожал плечами, – Жечь, конечно. Только зазря смолу не переводи, это последняя.
– Приготовьтесь, – вклинился Захар, – Они уже рядом.
– Держитесь все, – крикнул водитель и дал по газам.
Чем больше нас обволакивал туман, тем сильнее мне хотелось верить, что это все развод и спецэффекты. Но я уже не верил.
То, что я чувствовал, сейчас ни могло быть никакой технологией. Ни дым-машины на концертах, не пенные вечеринки в клубах, ни рассветы на реке, ни метель под яркими фарами дальнего света – ничего, с чем бы я мог сравнить из своей прошлой жизни.
Я не мог назвать это страхом, скорее жуть, которая обжигает мурашками по всему телу. Но было что-то еще. Любопытство? Адреналиновый приход? Не как прыжок с парашютом, а, наоборот, как дайвинг. Свободное погружение к затонувшему кораблю с щекотливой мыслью, что где-то рядом плавает акула.
Пелена поглотила «буханку» полностью и уже начинала проникать внутрь. Я не понимал, как Гидеон ориентировался и делал ли это, или просто крутил рулем то влево, то вправо, но периодически уже совсем впритык мимо бокового окна медленно проползал то кусок бревенчатой стены, то перевернутый горшок на заборе. Что-то хрустело под колесами, «буханку» пошатывало, как на волнах, но мы ни во что не врезались.
Черным комком в лобовое стекло влетела ворона, и сползла, оставляя за собой кровавый подтек. Гидеон сквозь зубы помянул черта, а Захар в очередной раз перекрестился.
Не успели дворники смыть кровь, как от нас отскочило что-то более крупное. Я успел разглядеть желтые зубы, розовый язык и космы слипшейся шерсти. По лобовому стеклу побежала сетка трещин, а «буханка», чихнув и заглохнув, встала, как вкопанная.
– Выходим, надо ликвидировать источник, – почему-то шепотом сказал Захар, – Не лезьте вперед Гидеона, но и не отставайте. Кучно идти надо.
Пока я раздумывал, хочу ли я выбираться в эту мутную стремную пелену, и можно ли в ней вообще дышать без противогаза, Вилы уже распахнул боковую дверь и с противным чавкающим звуком исчез в тумане. Я подошел поближе, покрепче сжал осиный кол и втянул воздух носом, пытаясь понять, чем пахнет, заползающий внутрь салона, туман.
А потом чуть кондрашку не прихватил, когда с той стороны на меня вылетел крюк Захара, ткнул меня под ребра, зацепившись за ремень, и выволок меня наружу.
В последний момент, когда я пролетал над ступенькой, меня кто-то поймал и, шепча: тихо-тихо, придержал и выровнял.
Пришлось вспомнить, что надо дышать. Я потихоньку начал втягивать окружающий туман через нос. И ничего не произошло – ни щекотки, ни разъедающей слизистую кислоты, только подванивало чем-то тухлым. А еще чем дольше я находился внутри тумана, тем больше расширялась зона видимости.
Силуэты моих напарников постепенно обретали форму, появился просвет с косым забором и грубо сколоченной лавкой. Картинка постепенно становилась резкой, правда, недалеко. Эффекта хватало метра на два, может, на три, а дальше дымка уплотнялась, уходя в молоко.
Первым шел священник. Я не сразу понял, что у него в руках, пришлось догонять, но потом разглядел черную книгу с крестом на корешке. Справа, почти вплотную, за ним крался Вилы со своей тезкой наперевес. Слева – я, а замыкал Захар с обрезом, положенным поверх крюка.
В паре метров от «буханки» лежало небольшое тело, похожее на собачье после автомобильной аварии, и сейчас напомнившее груду грязных тряпок, края которых шевелились на ветру. Тварь была еще жива. Вывернутые наружу сломанные кости подрагивали, будто собака все еще пыталась встать. А, может, это был волк. Или какой-то местный мутант – в глазах затухал зеленый огонек, кожа вроде гладкая, почти лысая. Морда вытянутая, ближе к волчьей, но клыки длиннее и кривые, как у аллигатора.
Вокруг уродливого тела растеклась темная кровавая лужа, смешанная с размокшей глиной. Хлюпая сапогами, Вилы под контролем Гидеона, подошел к подранку и резким коротким взмахом всадил все четыре зубчика в тушку. Выдернул, крутанул вилы на девяносто градусов и ударил еще дважды.
После чего вмешался Гидеон. Достал из кармана небольшие кузнечные щипцы, воткнул их в пасть зверю и, слегка расшатав, выдернул самый большой клык. Повторил операцию и бросил два зуба в мешочек, протянутый Захаром.
Шикнул на меня, привлекая внимание и изобразив что-то в духе: «учись, студент», поднял руку с зажигалкой похожей на мою, только золотую. Щелкнул крышкой, запалив высокий (сантиметра на три) огонек ярко-фиолетового цвета, и поднес к телу мутанта.
Вспыхнуло будто угли в мангале под качественным розжигом. Плотное лилово-фиолетовое пламя взметнулось выше Гидеона и стало медленно опадать. Над трупом закрутился легкий смерч с алыми яркими всполохами, похожими на маленькие разряды молнии. В нос ударил запах полыни, что-то скрипучее прогудело в ушах.
Через несколько секунд пламя совсем спало, но прежде чем погаснуть, разделилось на три части и разлетелось между святошей, Захаром и мной. Будто лучик фонарика просветил. Ударил в грудь, проник под одежду, потом под кожу и растворился где-то у меня в солнечном сплетении или желудке.
По крайней мере, я так это ощутил. Как глоток ледяного пива в потный день, внизу живота растеклось что-то прохладное, свежее и очень приятное. Вместе с этим ударило и в голову, будто я энергетика долбанул. Напряжение отпустило, адреналиновый страх сменился на уверенность и, неожиданно, азарт. Плечи распрямились, мне даже показалось, что я подрос на пару сантиметров, как в высоту, так и в объеме бицепсов. Осиновый кол из увесистого стал казаться каким-то игрушечным.
Я посмотрел на мужиков. Захара чуть потряхивало, а Гидеон, наоборот, выпрямился, хрустнул шеей и улыбнулся. С него даже похмелье слетело. Только обделенный светом Вилы стоял какой-то грустный и поникший.
Хер знает, что это было, но мне понравилось. Забористая, однако, штука, дайте две.
Возможно, я сказал это вслух или очень громко подумал, но вселенная услышала. И как обычно все переврала.
На границе молочной пелены стали вспыхивать зеленые глаза. Одна пара, две… четыре. Низко идут, не больше метра в холке. Но в этом мире, похоже, на мелочь не играют – где-то дальше в тумане зажглась еще одна пара глаз уже на другой высоте. И я очень надеюсь, что это она просто залезла на крышу дома.
– Это баргесты из начальных деймосов, – Гидеон пошире расставил ноги, закрепляясь в липкой грязи, – Я
