Когда Шелли и Салли ушли, король улыбнулся и обвел взглядом пещеру. Он вздохнул.
— Я не могу позволить себе ссору с Анк-Морпорком. Только не теперь. Ну, хорошо, командор. Вы знаете, как заставить куб говорить?
— Нет. А вы?
«Это игра, да? — подумал Ваймс. — Король ни от кого не потерпел бы такой наглости, особенно при численном превосходстве в десять раз. Ссориться с Анк-Морпорком? Да тебе было бы достаточно сказать, что нас застигла буря в Кумской долине, это ведь такое опасное место, как всем известно. „Мы скорбим по нему и, несомненно, передадим родным тело, если однажды его обнаружим…“ Но вы даже не станете пытаться, не так ли? Потому что я вам нужен. Вы что-то такое знаете. Поэтому, что бы ни случилось, вам нужен старый честный Сэм Ваймс, который хоть и не семи пядей во лбу, но способен широко разнести слово истины…»
— Все кубы разные, — сказал Рис. — Обычно они содержат слова, но иногда — дыхание, звуки, температуру, образ, запах дождя… что угодно. Насколько мне известно, есть множество кубов, которые так и не удалось раскрыть.
— Но конкретно этот куб болтал не умолкая. И тот, кто вынес его из долины, хотел, чтобы куб услышали, поэтому я сомневаюсь, что тут требуется слеза девственницы после дождичка в четверг. Учтите, наш куб заговорил с человеком, который не знал ни слова на гномьем.
— Но, разумеется, тот, кто создал куб, хотел, чтобы его услышали гномы! — возразил король.
— Это легенда двухтысячелетней давности! Мы не знаем, кто и чего хотел! Тебе чего?
Вопрос был обращен к Шнобби, который стоял рядом и с интересом смотрел на куб.
— Как он… как он прошел мимо стражи? — поинтересовался король.
— Просочился, — объяснил Ваймс и добавил, когда двое смущенных стражников опустили тяжелые ладони на плечи Шнобби: — Нет, оставьте его. Ну, Шнобби, давай, скажи что-нибудь, чтобы эта штука заговорила.
— Э… говори, или тебе же будет хуже, — произнес Шнобби.
— Неплохо для начала, — одобрил Ваймс. — Сомневаюсь, ваше величество, что сто лет назад в Анк-Морпорке кто-нибудь умел бегло говорить на гномьем или тролльем. Может быть, послание было адресовано именно людям? На равнине наверняка стояло человеческое поселение, там ведь столько рыбы и птиц…
— Тогда, может быть, э… Шнобби скажет еще что-нибудь? — предложил король.
— Ну… открывайся, оживай, валяй, лопочи, колись…
— Нет-нет, мистер Ваймс, он неправильно говорит, — вмешался Фред Колон. — Дело ведь было в старину, так? Значит, и слова должны быть старинные, например… э… «Реки!»
Ваймс засмеялся, но тут ему кое-что пришло в голову. «Да, возможно, — подумал он. — Возможно, дело вообще не в словах, а в звуках. В шумах…»
Грохссон, с озадаченным выражением лица, наблюдал за попытками.
— Как по-гномьи будет «открыть», мистер Грохссон? — спросил Ваймс.
— Например, «открыть книгу»? «Дхве».
— Хм. Не подходит. А если… «говорить»?
— «Паркгх», а в повелительном наклонении «пирк», командор. Но я сомневаюсь, что…
— Прошу тишины, — властно перебил Ваймс.
Шум затих.
И тогда он сказал:
— ПИСК!
Сине-зеленые огоньки перестали мерцать и задвигались, складываясь в узор из синих и зеленых квадратов.
— А я думал, что Плут не знал гномьего языка, — сказал король.
— Зато хорошо знал цыплячий. Потом объясню.
— Капитан, тащи сюда грагов, — велел Рис. — И пленников. Троллей в том числе. Все должны слышать.
Куб словно изучал Ваймса. Зеленые и синие квадраты как будто слегка выдавались над поверхностью металла.
Послышался скрип, похожий на звучание гномьего языка, хотя Ваймс и не мог разобрать ни слова. Затем раздался громкий двойной стук.
Куб заговорил вновь. Одновременно с тем, как катились древние скрипучие слова, Грохссон переводил:
— Первое, что сделал Так, — он написал себя. Второе, что сделал Так, — он написал Законы. Третье, что сделал Так, — он написал Мир. Четвертое, что сделал Так, — он написал пещеру. Пятое, что сделал Так, — он написал жеоду, каменное яйцо. И в сумеречном чреве пещеры из жеоды вылупились Братья. Первый Брат пошел на свет и встал под открытым небом…
— Это же просто «Что написал Так», — шепнула Ангва Ваймсу. Тот пожал плечами, наблюдая за стражниками, которые загоняли в круг грагов. Среди них был и Пламен.
— То есть ничего нового? — разочарованно спросил он.
— Всякий гном знает эту историю, сэр.
— …он стал первым Гномом, — продолжал Грохссон. — Он нашел Законы, которые написал Так, и погрузился во тьму…
Голос не умолкал, и вдруг Грохссон, который до сих пор переводил, сосредоточенно закрыв глаза, удивленно распахнул их.
— Э… Потом Так посмотрел на камень, который пытался ожить. Так улыбнулся и написал: «Всякая вещь борется за жизнь». — Грохссон повысил голос, чтобы перекричать нарастающий вокруг шум. — И за услугу, которую оказал ему камень, Так превратил его в первого тролля и позволил радоваться жизни, которая пришла к нему сама. Вот то, что написал Так! — Грохссон уже кричал, потому что в пещере стоял гул.
Ваймс чувствовал себя лишним. Буквально все вокруг, кроме него, спорили. В руках уже мелькали топоры…
— Я — БХРИАН КРОВАВЫЙ ТОПОР, И Я ОБРАЩАЮСЬ К ВАМ КАК ИСТИННЫЙ КОРОЛЬ ГНОМОВ ПО ПРАВУ КОРОЛЕВСКОЙ ЛЕПЕШКИ! — прокричал Грохссон.
Пещера затихла, только из дальних углов еще доносилось эхо.
— Поток унес нас в пещеры. Мы искали друг друга, перекликаясь в темноте. Мы умираем. Наши тела истерзаны каменными зубьями. Мы слишком слабы, чтобы выбраться. Вода повсюду. Наше завещание мы вверяем молодому Рукисиле, который ослабел меньше остальных. Мы надеемся, что он увидит свет, ибо история этого дня не должна быть забыта. Мы пришли в Кумскую долину, чтобы заключить мир. Это был наш секрет, наш многолетний кропотливый труд!
Куб замолчал. Но в нем слышались слабые стоны и шум воды.
— Ваше величество, я утверждаю, что его нельзя слушать! — заорал Пламен, стоя среди грагов. — Это сплошная ложь! В этих словах нет ни капли правды! Кто докажет, что куб действительно говорит голосом Кровавого Топора?
«Капитан Гуд, кажется, сомневается, — подумал Ваймс. — А королевская гвардия? Ну, эти ребята на вид из тех, кто всегда служит верно и не задумывается о политике. Зато простые гномы злы и растеряны, потому что граги вопят… Кажется, дело вот-вот примет скверный оборот».
— Стража, ко мне! — гаркнул он.
Посторонние шумы в кубе утихли, заговорил другой голос. Детрит быстро вскинул голову.
— Ета древний троллий! — сообщил он.
Грохссон на мгновение помедлил, а затем продолжал.
