Я, как мог быстро приехал в отдел, а вечером уже говорил с врачом ожогового центра.
Как сухо сообщили в официальной сводке сотрудники дорожной полиции, находившиеся на месте происшествия, «…около девяти утра двигавшийся по проспекту в сторону центра Города автомобиль неожиданно загорелся. Все попытки потушить его имеющимися средствами на месте оказались безрезультатными. На место происшествия прибыл расчет в количестве одной пожарной машины, которому удалось потушить уже почти полностью сгоревший автомобиль. Впоследствии машину отбуксировали на обочину, а сотрудники дорожной службы очищают проезжую часть от частей сгоревшего автомобиля. В результате происшествия пострадала женщина, с ожогами тела доставленная в специализированное отделение одной из городских клиник».
Интересно… автомобиль неожиданно загорелся. С чего бы?
Я никогда не любил Лорен, и даже побаивался ее. Она была маньячкой и убийцей. На ее счету значилось множество загубленных жизней. От своего неизлечимого пристрастия к наркотику четвертого поколения — нарджину, она спасалась единственным возможным, как ей казалось, способом — съедала живой человеческий мозг. Когда — чаще, когда — реже, она ловила где-то на улицах Города одинокого молодого прохожего, пользуясь своим очарованием, завлекала его к себе домой, там, изображая садомазохистские игры, крепко фиксировала, вставляла в рот кляп и отпиливала крышку черепа. Затем обычной ложкой съедала еще живой мозг. От трупов избавлялась просто — расчленяла в ванной и уничтожала в бытовом утилизаторе.
Ради дела приходилось смотреть на это сквозь пальцы.
Нельзя забывать, что эта женщина являлась одним из важнейших и наиболее дорогостоящих сотрудников моего отдела, я с ней много работал и привык к ее обществу. Она была умна, дьявольски красива, чрезвычайно технична. С ее помощью раскрыли столько дел, что спасли сотни, если не тысячи других жизней. Она была незаменима, являлась шедевром спецмедицины, последним достижением научной мысли. В нее вложили столько средств, до такой степени напихали всяческими устройствами, что повторно осуществить такие траты мне бы уже не позволил никто. В сочетании с врожденными способностями она была великолепным сотрудником.
Как я выяснил уже по приезде, в машине Лорен произошел объемный взрыв какого-то горючего газа, и моя сотрудница пребывала в крайне тяжелом состоянии. Вероятно, сработала газовая бомба...
Врач объяснил, что у Лорен ожог сорока процентов поверхности тела, и для лечения надо срочно найти совместимых кожных доноров, поскольку в банке кожи подходящей группы сейчас нет. У Лорен оказалось очень редкое сочетание антигенов. Причем найти надо за два дня, и плюс лекарства на каждый день по две тысячи кредитов, а на само лечение еще по тысяче... А пока ей будут сливать кровь, диализировать и заливать обратно, но через несколько дней понадобится операция и нужна кожа — по двести кредитов за квадратный дюйм... Я сразу позвонил в финотдел Службы и попытался оформить оплату. На другой день медики заявили мне, что кроме поврежденной поверхности у Лорен еще и степень ожога III-Б. Кто не знает — это последняя степень перед обугливанием, то есть ткани оказались повреждены чуть ли не на дюйм в глубину, а огненными парами у нее обожжены органы дыхания. Простой пересадки кожи тут было мало, нужна какая-то херня, которую делают из живых доноров, но стоила она столько-то... Самое главное — никаких гарантий, а применять такое лечение надо в течение года, а то и полутора лет. Короче — лечение встало бы более чем в сорок тысяч кредитов в месяц.
Врач говорил без особого оптимизма — да, угроза жизни еще есть, но состояние пока стабильное. Прогноз? Осторожный, но вероятно с оперативной работницей уже все кончено. После таких травм списывают вчистую, даже восстановительная терапия не обещает полной реабилитации…
Так. Списывают, значит.
Здесь уже никакие кредиты не помогут, правда, мне дали сутки подумать — согласимся ли мы оплачивать такое или нет...
Контора денег дала только на два дня — обо всей сумме не было и речи. Как мне тогда объяснили, траты и так очень большие, а перспективы весьма сомнительны и туманны. Но мне милостиво разрешили вносить недостающие суммы за свой счет. Явно в финотделе уже все знали, и никаких иллюзий о будущем Лорен не испытывали. А может, и сам Старик руку приложил.
На следующее утро врач меня прямо спросил, нашел ли я деньги на оплату всего, что требуется для Лорен? Если нет, то она не проживет и пары дней.
47. Алекс
Увольнение — дело тонкое, как Восток. Между тем, подавляющее большинство людей, приняв решение покинуть место своей работы, мысленно уже ушли и несильно беспокоятся о вежливом уходе. И в этом их немалая ошибка. Хотя бы потому, что специалист будет искать новое место внутри того же профессионального рынка, а плохая слава всегда бежит впереди доброй. Не говоря уже о том, что корректное увольнение позволит сохранить свои силы и нервы. Даже если основательно «душит жаба», даже если вдруг кажется, что сильно обидели, что сотрудники все через одного дураки и мерзавцы, а директор самодур и лишен самых примитивных навыков менеджмента, не стоит это озвучивать ни внутри коллектива, ни на отвальной. Желание «громко хлопнуть дверью» всегда выйдет боком — никто потом не захочет брать себе на работу человека, поливающего грязью бывших работодателей. В нашей жизни всякое может случиться, поэтому экономить на таких мероприятиях особо не следует. Лучше уж устроить последний прощальный праздник, чем приобрести репутацию дебошира, скандалиста и жмота. Да и мало ли кто из прежних коллег потребуется в будущем? Поэтому главное — организовать качественную отвальную. Вообще, лояльность при увольнении, и хорошо проведенная «отвальная», даже в случае, если уже «горела земля», может обеспечить вполне приемлемые рекомендательные письма и позитивные характеристики.
Устраивать «отвальную», — последнюю пьянку на рабочем месте за счет увольняющегося, — всегда было старой доброй традицией в организациях Академии Наук. Начинали обычно часа в два, а заканчивали заметно позже окончания рабочего времени. Разговоры велись самые разные, но некоторые темы негласно табуировались — так практически не говорили о работе, о религии и о болезнях. Исключения случались, но — редко. Обычно кто-то из присутствующих вспоминал любопытный и смешной эпизод из своей жизни или работы. А поскольку у научных работников, людей, трудящихся не столько за деньги, сколько из интереса, жизнь и работа не разделялись, истории получались особенно любопытные и увлекательные.
