«Да? И сколько?» — интересуюсь я, сознавая, наконец, что вот он, момент истины.
«Пять тысяч, — спокойно отвечают мне, — но это если по почте. А если срочная доставка, в течение сегодняшнего дня, то будет уже восемь тысяч. Только оплатить нужно сразу и сейчас».
«А почему нельзя наложенным платежом, при получении? — опять вопрошаю я, окончательно понимая, что с тремя тысячами я могу уже распрощаться навсегда».
«Нет, — отвечает мне тот же голос, — вы должны так же перевести деньги, через «Webmoney» и на тот же счет».
«А в течение дня нельзя?» — глупо продолжаю интересоваться я.
«Хорошо, — неохотно соглашается мой вежливый собеседник, — но только до шестнадцати часов».
А время уже два по полудни. То есть в течение двух часов я должен буду уплатить еще пять или восемь тысяч. Ну, я, естественно, начинаю возмущаться и обещать «своим благодетелям» всякие виртуальные неприятности, не особенно веря в свои слова. Но меня успокаивают:
«Так вы хотите отказаться от выигрыша?»
«Да!» — резко говорю я.
«Ничего страшного, мы положим эти деньги на счет вашего телефонного номера».
Стоит ли говорить, что никто ничего не перевел, и никаких трех тысяч на своем счете я пока не увидел?
— Алекс, это ты серьезно? Это правда было? — Спросила Ирина, его близкая знакомая, когда вечеринка уже закончилась. — Я, вот, никогда на такие вещи не отвечаю и не реагирую, даже не знаю почему. С детства так настроилась, наглядевшись пару раз на родителей, которые тоже на лохотроны попадались. Пока ты рассказывал, я тебе не поверила ни разу.
Тем временем они выходили из института. Ирина — красивая молодая женщина, была одним из давнейших московских друзей Алекса. Иногда, спонтанно, или после корпоративных вечеринок, у них возникал дружеский секс, но всегда самопроизвольно и с большими перерывами — бытовые условия и наличие супругов у обоих не особо располагали к более активной связи. И не потому, что они того не хотели, просто каждый воспринимал другого именно как друга, а не как сексуального партнера. Одним из поводов для их отношений послужило увлечение интернетовскими дневниками. Похоже, что после увольнения Алекса их странная дружба закончится, сойдет на нет или станет сугубо виртуальной, за отсутствием возможности для личных контактов. В свободное от основной работы время Ирина занималась дизайном, причем весьма успешно. Ее работы ценились и приносили неплохой дополнительный доход.
— А что? — удивился Алекс. — Получилось вполне реалистично. Зато есть чем разбавить повседневную рутину и есть чего добавить в фантасмагорию того, что я сейчас пишу.
— Да, насчет реалистичности можешь не сомневаться. Тебя подвезти? — спросила она, пискнув сигнализацией.
— Конечно, подвези. Так что тебя интересует?
— Это из твоего личного опыта?
— Ага, было дело. Такова селява! Но эпизод мне понравился! Еще надо доработать слегка, и все будет хорошо!
— Ты меня сильно расстроил…
— Это с чего бы? Что тебя так расстроило? Что я так глупо лоханулся?
— Вот вроде совсем взрослый человек, а… Так и хочется гадость сказать.
— Так ты скажи! Облегчи душу! Будет потом что вспомнить!
— Ой… ну вот зачем глупость сделал? Знал ведь стопудово на что шел. Хлопни еще раз дверью, а то плохо закрылась. И ремень пристегни.
— Ну, почти знал, скажем так, — ответил Алекс, прищелкивая ремень безопасности. — Зато потом стало очень, как теперь говорят, «атмосферно»… Бытует сейчас такое выражение, ко мне вот тоже прилипло. А что значит — «атмосферно?» Кстати — в Питере таких слов не знают, что интересно.
— Ну, здрас-с-с-сте!..
— Ага!
— Это значит, что сочетание цветов, запахов, звуков, интерьера и пространства создает так называемую атмосферу. Например, атмосферу домашнего уюта, или атмосферу средневекового замка…
— Вот — классный ответ! — обрадовался Алекс. — Спасибо.
— Да не за что… А кто это там атмосферные места нашел? Я тож хочу!
— Ну, не то чтобы… тут про Ховринскую больницу опять рассказывали. Знаешь — великий недострой? Народ просто прется от этого места, никак не нарадуется.
— Да? Странно! А про Ховринскую так скажу. Мне там нос проломили и череп чуть не раскроили — не вижу ничего атмосферного.
— Ты рассказывала! А меня как-то водили на экскурсию в некий недостроенно-заброшенный аквацентр или аквапарк. Сто рублей за вход. Я там чуть ногу не сломал — провалился в какую-то дыру. Я, помнится писал на каком-то своем блоге… Да, чего-то последнее время ты не пишешь ничего, и дневник у тебя какой-то покинутый.
— А, так… временно забила. Но вообще… Вернусь наверное… Мне, знаешь ли, как и большинству сидящих в Сети личностей, блоги-дневники, просто необходимы. В них я черпаю свои силы, поддержку друзей, чувствую себя живущей, существующей во внешнем мире, в чьих-то других мирах, а не только в своем и своих близких. Тут что-то все время происходит, драмы и войны, здесь можно узнать новости, увидеть чужие креативы. Здесь я себя «рекламирую», чтобы обо мне узнало большее количество народа, среди которого я, может статься, найду хороших приятелей. Или друзей. Я делюсь своими мыслями или эмоциями, получаю реакцию окружающих на них. Раньше мне необходима была многостраничная переписка с хорошими друзьями, прозаический креатив, долгие разговоры о вечном, а сейчас хватает дневников. Где и как бы я ни выражала свои мысли, они должны находить отклик. Иначе, зачем их вообще выражать? Причем отклик не у нескольких близких людей, а у множества. Дневники, как это ни прискорбно, часть моей жизни.
— Почему это — прискорбно? — удивился Алекс.
— Почему прискорбно? — эхом отозвалась Ирина, — да потому, что они убивают мою креативность, желание высказываться по-настоящему, облегчают и упрощают выражение мысли, делают меня тупее. Потому что они отрывают от реальности. Чем больше веду дневник, тем более понимаю, что делаю из своей жизни болото. Я гораздо меньше стала общаться «в реале», чем раньше, меньше делиться чем-то, стала более самодостаточной, что ли, более «нормальной». Потому что в дневниках происходит много дерьма, которое отнюдь эту «треть жизни» не красит. Иногда я сама бываю источником этого дерьма. Если бы я действительно могла строить красивый образ, я была бы ангелом и меня бы все обожали. Нередко дерьмо «складывается удачно» и приносит мне радость, удовлетворение. Но, мне кажется, эта радость не стоит всей этой массы говна, она не пропорциональна ей. В конце концов, потому что дневники банально отнимают время. Почти треть жизни я провожу в них, треть жизни думаю о том, что в них происходит. Это «неправильная» жизнь, ее пластиковый заменитель. И все занимаются точно тем же, хотя врут, что у них нет дневниковой зависимости и что она для олухов и неполноценных. А фиг ли вы все тогда здесь делаете, милые, и какого хрена проявляете интерес?
