Бейли попытался освоиться с этой мыслью. В каком-то смысле просто ждать было облегчением. Ничего не решать… Да и какое решение мог он принять? Как все-таки хорошо, что машина неподвижна и можно отдохнуть, избавившись от жутких вспышек и небесного грохота.
Не соснуть ли ему? Он вздрогнул. Можно ли так рисковать?
За ними гнались. За ними наблюдали. Машину, пока она стояла у административного корпуса, кто-то повредил, и повредившие вот-вот появятся. И ждет он их, а не только Жискара.
Но ясно ли он обдумал все это, находясь в таком состоянии? Машину повредили перед административным корпусом. Сделать это мог и случайный прохожий, но более вероятно, что это был тот, кто знал, что она там. А кому это было известно лучше, чем Амадиро?
Амадиро нарочно задерживал его, пока не разразилась гроза. Тут никаких сомнений нет. Амадиро рассчитал, что он уедет в грозу и машина сломается в грозу. Амадиро изучал Землю и ее обитателей — он этим хвастал. И, значит, прекрасно понимал, как тяжело землянам находиться во Вне, а в грозу тем более.
Он, конечно, убежден, что Бейли скоро станет очень скверно.
Но зачем ему это?
Чтобы вернуть Бейли в Институт? Но Бейли уже был там. Да, но Бейли, не доведенный почти до умопомешательства, Бейли под охраной двух роботов, вполне способных защитить его физически. Но теперь-то все переменилось!
Если машина сломается в грозу, Бейли будет сломлен эмоционально. Может быть, даже потеряет сознание и уж во всяком случае не сумеет потребовать, чтобы его не возвращали в Институт. И его роботы не помешают. Видя, что Бейли плохо, они помогут роботам Амадиро спасти его.
И оба робота вынуждены будут вернуться с ним и ничего не смогут поделать.
А если кто-то заинтересуется действиями Амадиро, тому достаточно ответить, что он опасался отпустить Бейли в грозу, предлагал ему переждать ее в Институте, а получив отказ, послал следом за ним своих роботов — на всякий случай. Что оказалось очень удачно: когда машина сломалась в безлюдной местности, его роботы доставили Бейли в безопасное убежище. И если никто не будет знать, что машину повредили по приказу Амадиро (а кто этому поверит, если доказательств нет?), то все только восхитятся добротой Амадиро — тем более удивительной, что объектом ее был землянин — недочеловек!
А что тогда Амадиро сделает с Бейли? Да ничего. Просто задержит его на некоторое время, потому что на выручку к нему не придет никто. Сам Бейли его не интересует. В том-то вся соль!
У Амадиро окажутся и два робота Бейли, совершенно беспомощные. Инструкции, полученные ими, требовали от них неукоснительно оберегать Бейли, и если Бейли стало плохо и ему помогают, они начнут исполнять распоряжения Амадиро, если эти распоряжения будут отдаваться якобы для пользы Бейли. Да и сам Бейли (скорее всего) вряд ли сумеет нейтрализовать эти распоряжения. А возможно, его и вовсе транквилизируют.
Как ясно! Как все ясно! Бейли, Дэниел и Жискар были у Амадиро — но не в его власти. И он отправил их в грозу, чтобы вернуть назад — в более удобном для него состоянии. И, главное, Дэниела! Дэниел — ключ ко всему!
Разумеется, Фастольф будет их искать и найдет — когда уже будет поздно, так ведь?
А зачем Амадиро нужен Дэниел?
Голова у Бейли раскалывалась. Он не сомневался, что знает — зачем, но как доказать?
Нет, у него нет больше сил думать. Вот если бы он мог заматовать окна, создать для себя снова маленький укрытый неподвижный мирок, тогда, пожалуй, ему удалось бы немного собраться с мыслями.
Но он не знал, как это сделать, и ему оставалось только сидеть и смотреть в бурный мрак за стеклами, слушать, как дождь хлещет по машине, наблюдать, как вспыхивают молнии, и ждать удара грома.
Он крепко зажмурился. Веки — это тоже стена, но заснуть боялся.
Дверца машины справа от него открылась. Он узнал ее мягкий вздох. Ощутил ворвавшийся сырой воздух, внезапный холод, острый запах влажных растений, который сразу заглушил слабый милый запах машинного масла и кожаной обивки — запах, почему-то напоминавший ему о Городе, который он, быть может, никогда не увидит.
Он открыл глаза, и ему почудилось обращенное к нему лицо робота, которое плыло вбок, но не двигалось. У Бейли закружилась голова.
Робот — сгусток темноты — выглядел высоким. В нем чудилась какая-то компетентность.
— Прошу прощения, сэр, — сказал он. — Разве с вами нет двух роботов?
— Ушли, — пробормотал Бейли, изо всех сил притворяясь, что ему очень плохо, и сознавая, что притворяться ему в сущности незачем. Особенно яркая молния забралась и под веки, уже разомкнувшиеся.
— Ушли! Куда ушли, сэр? — Потом, не дождавшись ответа, спросил: — Вам нехорошо, сэр?
И Бейли в той мере, в какой он еще мог соображать, обрадовался: если бы робот не получил четких инструкций, он сразу бы прореагировал на его скверное состояние. Раз он начал расспрашивать явно больного человека о роботах, значит, ему был отдан приказ именно о них и в категорической форме.
Все сходилось.
Бейли попытался (без особого успеха) придать себе нормальный вид и сказал:
— Я чувствую себя хорошо. Обо мне не заботься. При обычных обстоятельствах никакого робота его слова не убедили бы, но этот был так нацелен на Дэниела (тут сомневаться не приходилось), что он удовольствовался его отрицанием и повторил:
— Куда ушли роботы, сэр?
— Назад в Институт робопсихологии.
— Но зачем они пошли в Институт, сэр?
— Их вызвал мэтр робопсихолог Амадиро и приказал им вернуться. Я жду их здесь.
— Но почему вы не отправились вместе с ними, сэр?
— Мэтр робопсихолог Амадиро не хотел, чтобы я возвращался в грозу. Он приказал мне ждать здесь. Я выполняю приказ мэтра робопсихолога Амадиро.
Он надеялся, что повторение авторитетного имени вместе с почетным званием, как и повторение слова «приказ», воздействует на робота и вынудит его оставить Бейли в машине.
С другой стороны, если им было поручено привести назад именно Дэниела и они сочтут, что он уже возвращается сам, власть этой инструкции над ними ослабнет, они точнее оценят его состояние и скажут…
— Но вам, видимо, нехорошо, сэр, — сказал робот. И вновь Бейли обрадовался точности своих догадок.
Он ответил:
— Я чувствую себя хорошо.
За спиной говорившего с ним робота он смутно различал еще нескольких — сколько именно, он сосчитать не мог. При вспышках молний их лица поблескивали. А когда глаза Бейли свыклись с темнотой, он различил тусклое свечение их глаз. Он повернул голову. У левой дверцы тоже толпились роботы, но она оставалась закрытой.
