– …и, когда настала пора идти на работу, Дженни отправилась вместе со всеми, – тем временем говорила Кора. – Нашей группе поручили метать стога. Траву уже скосили, и она достаточно просохла, оставалось только собрать ее. Тем, кто поменьше, раздали грабли, чтобы они собирали маленькие стожки, которые ребята постарше переносили в большой стог. Дженни тоже получила свой инструмент и довольно быстро приноровилась к работе, стараясь не отставать от других. Только вот никто не подумал о том, что ей необходимы рукавицы.
Я, как завороженная, слушала старшую сестру, как будто речь шла вовсе не обо мне. Так тебе и надо, Дженни. И с чего ты взяла, что Кора припомнит тебе мурашей?
– У людей кожа тонкая и очень нежная, ей нужна дополнительная защита. Дженни хорошо справилась с работой, ее хвалили. Но ее ладошки… она стерла их до крови. И не пожаловалась никому, нет. Даже скрывала, прятала руки. Я случайно заметила, когда она спала. А это же еще и очень больно. Я пыталась отвести ее к врачу на следующий день, но она наотрез отказалась. Попросилась на сбор ягод и продолжала работать. Знаете, я часто рассказываю эту историю своим маленьким пациентам, когда они капризничают от легкого недомогания. Историю о человеческой девочке, которая ради мечты терпела боль и вела себя очень мужественно и достойно. Пусть глупость, ведь никто не выгнал бы ее из лагеря за истертые работой ладошки.
Я и представить себе не могла, как это стыдно – слышать добрые слова от тех, кому причинила зло. Стыдно не только за поступок, но и за мысли. Целых шесть лет я копила обиды и только теперь по-настоящему задумалась, какую цель преследовали драконы, отослав меня в Крагошу.
Кати, моя милая подружка, не раздумывала ни секунды, назвав меня доброй. А я всегда считала, то нет на свете существа добрее, чем она. Веселая, отзывчивая, заводная девчонка. В ее лапках спорилась любая работа. И она же умела становиться тихой и незаметной, когда это было нужно.
– Дженни по-настоящему добра, понимаете? То есть не потому что вежлива или готова всем угодить. А потому что ее поступки – всегда на благо кому-то, хоть она и не всегда думает о последствиях.
– Неужели? – усомнился Васильковый Сапфир. – А кому же на благо ее попытка украсть вашего племянника?
– Это же другое, – тут же возразила Кати. – Дженни обманом заставили. Зато потом она вела себя достойно.
Кати, милая моя Кати. Как же я скучала без тебя! Лиенна, мама Яна, была хорошей подругой, но ты – лучшая.
– Как-то весной в нашем саду свили гнездо сирилини[1], и мы иногда наблюдали за ними, гадая, сколько детенышей выведется у пары. А потом обнаружили в траве под деревом двух малышей. Все растерялись, кроме Дженни. Позже я поняла, что спокойствие, с которым она переломила шейки «лишним», было внешним. И в душе она очень переживала о вынужденном поступке. Но больше никто не смог, а ее добрый поступок подарил малышам сирилини безболезненную и быструю смерть.
Убийство – добрый поступок? Лойи всемогущий! Остается лишь надеяться, что Старейшины помнят: сирилини оставляют в гнезде только одного птенца, а остальных выталкивают и заклевывают до смерти.
– Дженни разная. Да, разная, – уверенно произнес Тим. – Это если вы хотите, чтобы я охарактеризовал ее одним словом. У нее есть достоинства, но есть и недостатки. А вы знаете идеального человека? Или дракона?
Тим, брат-близнец Кати, как обычно спокоен, сдержан и убедителен. Как в детстве, когда защищал меня перед родителями после очередной шалости. Тим – наш паладин. Мы всегда играли вместе – Кати, он и я. А еще у нас с Тимом была одна тайна на двоих, и никто больше не знал о ней. Ничего серьезного, обычный детский секрет.
– Дженни – мой побратим. Она же не рассказала, верно? Она никогда не нарушает данного слова. А я нарушу, потому что иначе вы так и не узнаете: это я виноват в том, что Дженни стала магом.
Лойи всемогущий, вот же бред! Какая связь между детской игрой и моими внезапно открывшимися способностями? Я поморщилась от досады. Мне было приятно хранить эту тайну побратимства с драконом. А теперь о ней узнали посторонние.
– Я нашел в библиотеке рукопись, где описывались древние обряды. Побратимство не заключается между человеком и драконом, но мы провели ритуал. И поклялись друг другу, что это будет нашей тайной.
Да какой там ритуал! Чиркнули ножом по ладони и пожали друг другу руки. Еще слова какие-то говорили, о дружбе и братстве. Тим всерьез думает, что капелька драконьей крови может пробудить в человеке магию? А лет-то сколько прошло! Мне тогда было семь, а ему на год больше. Не поздновато ли?
– Если бы Дженни не стала магом, то племянник не стал бы ее фамилиаром, – гнул свое Тим. – Значит, это я виноват.
– Способности к магии могли быть не замечены ранее, – мягко возразил Вишневый Гранат. – А потом их инициировал Шейор.
– Но он не мог инициировать источник, – уверенно ответил Тим.
Теперь еще и источник какой-то. Я перестала понимать, о чем говорят драконы. И спросить нельзя. Зачем Тим оговаривает себя? Сделанного не исправить. Продаешь курицу – продаешь и яйца.
Сколько ошибок! И из-за чего? Из-за глупой детской обиды. Мне нужны были слова, чтобы понять поступки. Я думала, мне припомнят старые прегрешения. И чем больше хорошего обо мне говорили, тем хуже я себя чувствовала, проклиная собственную глупость.
Да, пытаясь украсть Лессона, я действовала по принуждению. Но никто не принуждал меня предавать семью. Я перестала верить, перестала замечать поступки, забыла все хорошее, забыла о любви, в которой выросла. Это и есть мое преступление.
Закрыв лицо руками, я всхлипнула раз, другой и расплакалась.
– Не реви.
– Ты?! – От удивления я перестала лить слезы.
– Я, – усмехнулся Бес, протягивая чистый платок.
Снова весь в черном, изящный и расслабленный. Только уголки губ подрагивают. Сдерживает смех? Но смотрит мягко, без насмешки.
– Как ты… И…
Обвела взглядом зал заседаний – никого. Мне все приснилось? Старейшины еще не приходили? Я видела сон? И сейчас тоже? Глюк же тут!
Я потянулась за платком, но вместо этого схватила Беса за руку. Плотная, теплая, живая. Он не вырывался и позволил рассмотреть и ощупать и крепкую мозолистую ладонь, и длинные пальцы с ухоженными ногтями.
– И?
Даже не удивился! Я взяла платок и смущенно уткнулась в него носом. Запах липового меда и немного лимонной кислинки.
– И все же?
Теперь точно издевается. По лицу видно – он прекрасно все понял.
– Ты настоящий, – буркнула я, быстро вытирая глаза.
– Спасибо. – Бес скромно опустил голову и разве что ножкой не шаркнул.
– Зачем ты тут?
– Приказы не обсуждаются.
– Чьи приказы?
Ответить он не успел. В зал вошла Манори. Вопреки ожиданиям, Бес не исчез, а куратор не удивилась, увидев его рядом со мной.
– Не влетит за самодеятельность-то? – проворчала Манори, обращаясь к Бесу. А мне протянула кружку с дымящимся напитком. – Пей чай, только осторожно, горячий.
– Разом больше, разом меньше, – вздохнул Бес, старательно изображая паиньку. – Хозяин не зверь, сильно бить не будет.
Манори фыркнула и повернулась ко мне:
– Ты чего? Пей, скоро перерыв закончится.
– Перерыв?
Я хмурилась, не понимая, что происходит. Бес живой и настоящий, сомнений не осталось. Но почему Манори беседует с ним, как со старым знакомым? Он же посланец Рейо, а драконы не верят в богов. Да никакой он не посланец! Но тогда кто его хозяин?
– Дженни, ты прослушала, – всплеснула руками куратор. – Старейшины объявили перерыв, заседание еще не закончено.
– А-а-а… – протянула я, осторожно отпивая из кружки.
Ничего они мне не объяснят, бесполезно спрашивать. Бес притворяется, Манори ему подыгрывает. Остается только набраться терпения – рано или поздно все тайное становится явным. Дожить бы до этого момента.
Тоска накрыла внезапно. Вдруг пришло понимание, холодное и отчетливое: скоро все закончится. Тревоги и переживания, страх и слезы, дежурная опека Манори, непонятные визиты Беса, пристальные взгляды Старейшин, запахи позднего лета, обжигающий чай. Все закончится. Навсегда. Даже оставить после себя нечего. Я ничего не успела. Ян? Он маленький и быстро меня забудет. Разве что род Сиреневого Аметрина будет помнить обо мне. Нет, не только плохое, но и хорошее. Теперь я точно знаю. К сожалению, поздно поняла. Глупая! Я считала, уехать в глушь Крагоши меня заставила гордость. А это была всего лишь гордыня. Хватит ли у меня смелости умолять о прощении? Заслуживаю ли я его?
– Я хочу видеть отца, прямо сейчас, – произнесла я.
И тут же испугалась. Я и просить-то не имею права, не то чтобы требовать.
– А ну-ка, сгинь, будь добр, – велела Манори, обращаясь к Бесу.
