Второй год не сильно отличался от первого, хотя кое-какие изменения были. Пришлось включаться в работу местных собраний знати, различных комитетов, торговых палат, так сказать, выходить за пределы графства, и заниматься общественными проблемами и интересами... Порой это было тоскливо, порой интересно, но абсолютно точно количество связей и знакомств с представителями самых разных слоев увеличилось до невообразимо больших размеров. Да, меня буквально заваливали письмами!
Все письма делились на три категории: необходимые для работы, необходимые для души и бесполезные. Бесполезных было гораздо, гораздо больше, чем всех остальных вместе взятых! Казалось, эта лавина вот-вот поглотит, раздавит...
К слову сказать, не мало в эту груду добавляла Лорин. Чета Арно много путешествовали - и с каждой новой точки посылали весточки. Если письма Барона были цельными, обстоятельными, даже познавательными, то послания матери были какими-то скомканными, сумбурными с огромным количеством замысловатых эпитетов и сравнений. Они определенно красили текст, но в понимании, осознании прочитанного сильно мешали. Тем не менее, я бережно сохраняла эту корреспонденцию и пересылала мальчикам. Главным образом, делала это только ради последних строк, где неизменно содержались фразы, выражавшие любовь к нам. Не знаю, насколько это было правдой, а настолько дань нормам поведения нашего общества, этикета, но в любом случае для себя я решила, что детям нужно, если не знать точно, то хотя бы думать, что их любят. Это даёт чувство некой стабильности, уверенности, надёжности, того чего в своё время не хватало мне самой...
Да, возможно, этого было мало, но за неимением большего - и это годилось!
Все два года я стремилась не думать, не вспоминать предложение-приказ короля... Просто заняла, выжидательную позицию, надеясь, что меня минёт участь королевской невесты, затем королевы. Не хотела я ничего: ни новых обязанностей, ни ожидаемых привилегий... Ничего, потому что статус, титул не могли дать мне самого важного, жизне необходимого: человеческого тепла.
А мне хотелось, я об этом мечтала и прекрасно понимала, что такие отношения возможны только с равными, если не по положению, то по духу.
Таких людей, после смерти Аларских, у меня всего было три: Дерек, Эмиль, Шарль...
Остальные не в счёт. Остальные стояли за ограничительной линией... Если эта линия, пока я была только княжной, была несколько размытой, но как только я стала хозяйкой Фелисийских земель эта черта постепенно становилось всё непреодолимее. Да, людей вокруг меня было неоправданно много, отношения с ними были разными: деловыми, приятельскими, уважительными.... Но тех, с кем бы мне захотелось снять маску, заслоны, просто быть Ялиной, а не нагромождением титулов, обязательств, не было.
Но если я стану королевой, то близких станет ещё меньше... Обвинят в фаворитизме, протекционизме... И опять мои маски! Они уже прирастают ко мне, а скоро совсем станут мной - я стану живым механизмом, без своих эмоций, чувств, потому что они всё больше и больше будут заглушаться чужими...
Я уже полностью была скована правилами, заперта ответственностью, обязанностью, необходимостью не быть, а казаться....
Сначала это было чрезвычайно трудно, но я привыкала - и это пугало.
К моему несчастью, мои надежды , что политика Его Величества в отношении меня поменяется, не осуществилась.
Но был, был момент, когда моя свобода казалось мне такой близкой, что казалось: только руки протяни - и она сама упадёт.
И этот момент мне подарил принц.
Мы встретились с ним на одном из приёмов. Хотя встретились слишком громкое слово: наша встреча была хорошо поставлена и запланирована.
До этого мы с ним не встречались. Я была в королевстве, а он где-то за его пределами, поговаривали, что к опыту других стран присматривался.
До сих пор помню ту секунду, ту мгновение, когда, можно сказать, началось наше знакомство.
Я смеялась над особо удачной шуткой Дерека, но в какой-то момент почувствовала на себе злой, прожигающий взгляд. Я обернулась и наткнулась на холодные, как зимняя стужа глаза. Там был лёд, лёд и ничего больше.
- Наследник. - шепнул Дерек. Я кивнула, сделав знак, что услышала, а потом присела в коротком реверансе. Этого было достаточно: принц отвернулся и вернулся к своей даме.
- Его фаворитка. Мадемуазель Катрин. - уведомил меня друг.
Я пристально посмотрела на пару: они, безусловно, гармонично смотрелись вместе. Оба голубоглазые блондины, высокие, худощавые, красивые красотой фарфоровых фигурок. Они мне напоминали пару дорогих кукол, которых мне подарил отец на мой первый в жизни юбилей, только там была пара "принц и принцесса". Игрушки мне очень нравились, но, к сожалению, прожили не долго: через полгода я их случайно столкнула с полки. Восстановлению фигурки не подлежали... Сколько я тогда плакала! Это казалось мне катастрофой, но, как говорится, если бы я знала, что меня ожидало дальше, я бы эту неприятность и неприятностью не сочла бы!
Дальше мероприятие протекало обычно, типично, но эта обыденность длилась до того момента, пока не настала пора усаживаться за праздничный стол.
Вот тут-то меня официально представили Его Высочеству и усадили к нему по правую руку.
Сказать, что обед стал пыткой, ничего не сказать! Казалось, принц Гидеон возненавидел меня с первого взгляда. Он либо меня игнорировал, либо обращался в таком презрительном тоне, каким бы я не посмела бы отчитывать и последнего забулдыгу.
А я терпела, старалась держаться приличий, как-то улыбаться... А в мыслях билось: " За что? Почему? Он же меня совсем не знает... Или кто-то что-то про меня наплёл?"
Сначала было больно, обидно... Но потом я обрадовалась! Честно обрадовалась! Просто подумала, что раз я так не по душе его Высочеству, Его Величество от меня отстанет, ведь король так любит, так балует своего племянника...
С этой мыслью улыбаться стало значительно легче. Более того, в моих глазах, движениях стала проскальзывать благодарность... И принц заметил это - и, что неожиданно, прекратил свои нападки.
С приёма я ушла почти счастливая: за свою судьбу я больше не боялась. Была уверена, что благодаря неприятию Гидеона, всё будет так, как я хочу...
Кто-то, возможно, скажет, что в будущем, когда принц станет королём, то эта его неприязнь могла грозить мне опалой, но это не так...
Во-первых, я была защищена священным правом владыки - и в опалу могла попасть, только если нарушу одно из правил присяги, причём это нужно было доказать. Да, всегда можно что-то сфальсифицировать, но не в моём случае: я оставалась княжной Аларской - моим гарантом, свидетелем оставался Священный Лес, и только он мог доказать мою виновность.
Может это и странно, особенно если учесть, что мы покинули территорию княжества, но именно на этих условиях я настаивала при разговоре с королем - и он их утвердил и подписал, скрепив священной печатью.
Во-вторых, я не собиралась мозолить глаза Его Высочеству. Жила бы, занималась своими делами, регионом, как говорится, подальше от начальства поближе к кухне...
Жаль только ощущение спокойствия, облегчения длились два дня, не больше: на третий пришло приглашение Его Высочества.
Место, время встречи было довольно странными, но общения с королём научило, что подобные мероприятия вполне логичны и нормальны, если тебе стремятся сообщить что-то не предназначенной для лишних ушей.
Я долго блуждала по улочкам района де Плюсси, известного тем, что его избрали своей обителью многие известные деятели нашей богемы. Посмотреть здесь было на что... Необычная архитектура, причудливые фасады и сады. Что здесь мог делать принц, да ещё с утра пораньше я не понимала...
Вдоволь поплутав, я наконец остановилась перед невзрачным, на фоне общего буйства, домика с мансардным этажом.
Немного постояла, сверяя адрес, после чего уверенно постучала дверным молотком в дверь. Меня ждали, по крайней мере, пожилая экономка дверь открыла практически сразу.
- Молодой господин ждёт вас в мансардной. - сразу оповестила меня женщина, не теряя времени на соответствующие моменты правила вежливости.
- Хорошо. - ответила я и прошла в направлении, указанном экономкой.
Весь мансардный этаж представлял собой художественную мастерскую.
Здесь витали запахи красок, растворителя, стояли мольберты, висели картины, по разным углам торчали рамы, аккуратно сложенными стопочками лежали на столе холсты и повсюду, повсюду валялись кисти... А ещё здесь было очень ярко, я стояла лицом к окну, и солнце слепило..
