Никита постоял и решил воспользоваться предложением Басоргина звонить в любое время. Тот ответил сразу, точно ждал этого звонка. Кажется, московский Дозор вообще перестал спать по ночам, независимо от графика дежурств.
– Да!
– Эдуард Карлович, это Сурнин. Мне нужна вся информация по Иным в Предуральске за последние пять лет.
– Этот вопрос мы уже изучили, Никита, – сказал Басоргин. – Ложный след, не теряй время. Проживали двое Светлых, оба уехали примерно в одно время с тобой или чуть раньше. Один живет в Питере, другой работает в Дозоре Челябинска. У обоих шестой-седьмой уровень. Неинициированная Темная переехала в Башкирию. Упоминание этих троих никак не влияет на линии вероятности.
– А сейчас кто-нибудь из наших контролирует Предуральск?
– Да, есть кураторы по области от Перми и Челябинска.
– Дневной Дозор?
– По той же схеме. Плановые выезды раз в полгода, экстренные – по необходимости. Протоколы регионального Ночного Дозора нам предоставлены, ничего необычного в них нет.
– В протоколах, может, и нет, – пробормотал Никита, едва увернувшись от компании велосипедистов, устроивших ночной велопробег. В группе он насчитал не меньше пятнадцати человек, восседавших кто на чем: от скрипучей ржавой рухляди до новеньких «мerida» и «сube», шелестевших шинами по свежему асфальту.
– А не в протоколах? – уточнил Басоргин.
– Город кто-то под завязку накачал энергией, – предположил Никита.
– Какой энергией: Темной или Светлой? – уточнил Басоргин.
«Да фиг поймешь», – хмыкнул Сурнин про себя.
– Эдуард Карлович, а вы уверены в канонических знаниях Иных? Может, в мире, кроме Света и Тьмы, есть третья сила, которую я наблюдаю, но о которой не должен знать?
– Так, дозорный, – сухо сказал Басоргин. – Действуй последовательно: контакты градоначальников, странные происшествия, описанные в местной прессе, неопознанные тела и нераскрытые преступления, необъяснимые смерти и выздоровления в местной клинике, городские окраины, мнение обычных людей. И предупреждая вопросы… Все, что можно было найти по Предуральску, ребята из нашего информационного центра дважды просмотрели, включая линии реальности, трехсотлетнюю историю поселения, архивные данные и статистику по неполным семьям.
– И как? – поинтересовался Никита.
– С нулевым результатом, иначе нам полевой сотрудник не понадобился бы. Что еще ты хотел со мной обсудить?
– Ничего, Эдуард Карлович, – сказал Сурнин и отключился.
Он злился на перпендикулярного Басоргина ровно до тех пор, пока не признался себе, что не может придумать ничего лучше, чем начать скрупулезно прочесывать город.
До самого утра он ходил в гости к местному руководству, лишая отцов города спокойного сна. Если бы прокурору пришло в голову обсудить свои сновидения с мэром, главврачом районной больницы и гендиректором «Предуралстали», все четверо страшно удивились бы, узнав, что каждый из них в эту ночь побывал на допросе у белого манекена без лица. Но во-первых, им это в голову не пришло, а во-вторых, к восьми тридцати утра они одновременно забыли странные сны.
Уставший и злой Никита потерял на ночных визитах кучу драгоценного времени, едва не утратил человеколюбие, присущее Светлому Иному, и ни на йоту не продвинулся в расследовании. Наутро он знал, как можно изящно развалить промышленное предприятие с целью перепродажи, получить откат с закупки медицинского оборудования и реализовать программу расселения из ветхого и аварийного жилья с наибольшей для себя выгодой, но по-прежнему понятия не имел, где искать источник дармовой магической энергии, затопившей Предуральск.
Сурнин шагал по утреннему городу, ежась от холода, вдыхал запах осенней листвы и поглядывал на медленно светлеющее небо. Неужели будет по-настоящему солнечный осенний день? После хмурой столичной осени, после лохматых облаков в аэропорту Перми и ночных завываний ледяного ветра Предуральска отчаянно хотелось солнца, но оно еще робко пряталось где-то у горизонта.
Никита вернулся на центральную площадь и зашел в кафе, которое работало с семи утра, – тоже примета времени. Раньше в городе просто негде было позавтракать. Допивая вторую чашку горячего кофе, Никита углубился в изучение местной прессы. Собственно, местной была только одна газета – «Городской вестник», но на стойке нашлось еще несколько региональных изданий, которые он пролистал, не обнаружив ничего примечательного.
«Городской вестник» порадовал чуть больше. Газетенка оказалась желтой и бестолковой, но одна заметка заслуживала пристального внимания. Речь шла о таинственном курином воре, разорявшем подсобные хозяйства пригородного поселка Ручейник. Сурнин глянул через Сумрак и сквозь призрачную дымку прочитал потаенные мысли автора статьи. Думал автор примерно следующее: «Да какая, к черту, чупакабра?! Тихоныч себе рекламу делает: в прошлом месяце бабло зажал на рекламный модуль, теперь выкручивается». Подивившись утонченной интеллектуальности журналиста, ухватившего самую суть передовых рекламных технологий, Никита сложил страницу, засунул в карман и бросил взгляд в окно, за которым бурлила жизнь.
Несмотря ни на что, сегодняшний Предуральск нравился ему намного больше, чем тот погрязший в тоскливой безнадежности город, который он видел пять лет назад. Даже вспомнились какие-то счастливые минуты из раннего детства – Новый год, ледяные фигурки на площади, Девятое мая, памятник, утопающий в цветах. Все-таки было время, когда Никита не сомневался, что родился в лучшем месте на планете. Не так сильно он не любил свою малую родину, как ему казалось. Скорее, жалел…
Разыскивать старых знакомых Никита предпочел, используя самый надежный источник информации – тетю Зину. Домой он проник через Сумрак, вышел из спальни как ни в чем не бывало и за утренним чаем сразу же приступил к расспросам. Через полтора часа, не прибегая к магии и Силе, он узнал все обо всех, включая пикантные подробности личной жизни горожан и уровень доходов населения. Информационный центр Ночного Дозора можно было смело отправлять к Зинаиде для прохождения курсов повышения квалификации.
Получив исчерпывающие сведения, Никита весь день занимался тем, что вылавливал дома и на работе бывших одноклассников и одноклассниц. Последние, услышав волшебное слово «Москва» и не обнаружив у Никитки Сурнина обручального кольца на пальце, до крайности заинтересованно оглядывали его с головы до ног, вынуждая воспользоваться заклинанием «личины», чтобы выглядеть на твердый провинциальный сороковник со следами алкогольной зависимости.
Чувство впустую потраченного драгоценного времени сводило его с ума. И только Валя Салтыкова – серая мышка из параллельного класса – на сакраментальный вопрос «а как вообще?» задумчиво сказала:
– Моя мама в сетевом маркетинге, представляешь? Косметикой торгует в шестьдесят с лишним лет. Я сначала испугалась. Думала, она все деньги спустит, которые на похороны откладывала. Знаешь, Никита, тут у нас словно проснулись все.
– Я тоже заметил, – согласился Сурнин. – И кто это, интересно, наш Предуральск так разбудил?
Женщина робко улыбнулась.
– Не знаю. Словно одеяло сдернули… Ты чего? Ты меня слушаешь, Никита?
– Я? – Он посмотрел на нее диким взглядом. – Ничего. Спасибо, Валя. Ты извини, мне пора бежать. Рад был повидаться, – пробормотал он и вскочил.
– Нет, не рад, – сказала Валентина ему вслед и тихонько вздохнула. – Спился совсем. А какой парень был…
Сурнин вылетел на улицу. Да! Молодец, Валя! Почему он вбил себе в голову, что город именно накачали энергией? Может быть, все наоборот? Из города вывезли нечто, что мешало ему все эти годы, «сдернули одеяло». Никита замер посреди двора и потер горячий лоб. Единственное, ради чего здесь все жили, – это сталелитейный завод. С человеческой точки зрения – все понятно. Развалилось градообразующее предприятие – жизнь остановилась, а потом возобновилась с приходом рыночной экономики. Но он-то не человек!
Мартеновские печи, прокатный стан, потоки кипящего металла он раз десять видел в детстве на занятиях по профориентации, но никогда не думал о них в сакральном смысле. Никита вспомнил жаркое тепло цехов, по которым их водил солидный пожилой мастер, и ритмичные, как стук сердца, удары молота… Живой круглосуточный огонь – единственный источник энергии, долгие годы противостоявший таинственному «одеялу», проклятию, стремившемуся погрузить город в вечный сон!
Никита уставился на окна соседнего дома, в которых уже зажегся свет. Отец работал инженером-технологом на сталелитейном производстве, а мать приехала из солнечного Краснодарского края. Неудивительно, что они поженились, были счастливы и не могли найти общего языка с «вязкими» отцовскими родственничками. Неудивительно, что с тех пор, как производственный комбинат встал, отец начал медленно угасать, а мать словно потускнела, потеряв вкус к жизни. Впору вспомнить социальную рекламу «Позвоните родителям».
