– Не может быть!
Динтра как-то неопределённо повел бровьми.
– У меня тоже есть сомнения. Короче, тебе надо добиться, чтобы эти шары ничего и никому не выдавали. Чтобы никто, кроме меня, не мог ничего с них получить, никаких сведений. Всё поняла, Сильвия?
– Да, досточтимый Динтра. Я благодарна… Я обязательно оправдаю!..
– Оправдаешь, оправдаешь, – усмехнулся целитель. – Пока что тебя ждёт Джерто. А там посмотрим.
Ракот Восставший стоял у врат Кипящего Котла. Хотя, пожалуй, «врата» – это слишком громко сказано. Ракот застыл на краю обрыва, протянувшегося, насколько хватал глаз, и вправо, и влево. Чёрные клубящиеся тучи впереди, и в самом сердце их – алая искра.
Кипящий Котёл.
К нему нет дорог, через пропасть не перекинуты мосты. Здесь не пройдёт человек, не проберётся маг, не осилит пути колдун. Только те, кто может расстаться с плотью, сбросить её, подобно плащу, преодолеют бездну. Эту пропасть – особую пропасть – не перелететь даже крылатым созданиям.
«Ей бы тут понравилось», – вдруг подумал Восставший. Ей, воительнице и валькирии.
Он всматривался и вслушивался.
Бездна жила, дышала, облака набухали, заполняли собой провалы, выплёскивались, переваливались через края. Кипящий Котёл соответствовал собственному имени.
Ракот вспоминал. Он вспоминал, как впервые пришёл сюда в одиночестве, до того момента – полноправный член Поколения, считавшийся хоть и забиякой, но забиякой безвредным.
Уходил он отсюда уже Ракотом Восставшим, Владыкой Тьмы.
Разумеется, случилось сие не одномоментно. Визит к Кипящему Котлу стал завершением тернистого пути, который Ракоту достаточно долго удавалось скрывать ото всех, даже от Хедина.
«Ракот отдалился, готовя своё Первое Восстание», – скажет потом Познавший Тьму.
Сейчас Восставший понимал, что времени на воспоминания у него нет, что кто-то опередил их с Хедином, что Обетованное – в блокаде, в окружении, и чем скорее он вернёт себе инструменты, коими пользовался в пору своего владычества над Тьмой, тем больше шансов, что Упорядоченное в очередной раз удастся удержать от всеобщих потрясений и катастроф.
И всё-таки он вспоминал. Вспоминал себя молодого. Вспоминал пытливого, неукротимого мага, Истинного Мага, как им говорили птицеглавые наставники.
Истинно – он осознал своё предназначение, лишь когда второй раз оказался здесь, у «средоточия Тьмы», как именовался Кипящий Котёл в трудах посвящённых. Посвящённые эти происходили из самых разных рас, и, наверное, впервые гордый Ракот всерьёз заинтересовался их писаниями.
Заинтересовался, потому что именно они описывали Кипящий Котёл как источник силы и власти. Доселе Ракот, как и всё Поколение, свято верил словам птицеглавцев: Котёл, как и Урд, как и Источник Мимира (или Мудрости) – есть всего лишь место истечения магии в Упорядоченное, «машина», обеспечивающая «круговорот» некоей важной его части, но не более того. Никакой «власти», говорили учителя, над Источником быть не может. Никому не направить поток свободной силы на пользу лишь самому себе. Даже Молодые Боги не обладают подобным могуществом.
Они по-своему были правы, птицеголовые наставники из уходящего Поколения, что с каменным спокойствием готовились к окончательному своему падению, к тому, чтобы уступить место Поколению Мерлина и Сигрлинн, Ракота и Хедина, Фелосте и Шабиза, Макрана и Эстери…
Ракот доказал, что птицеголовые ошибались – много, много позже, но доказал, поставив Кипящий Котёл под свою руку. В пору же обучения – Ракот никогда не мог ни понять, ни, тем более, принять спокойствие наставников. Тогда он ими просто восхищался – восхищался мужеством перед лицом неотвратимой гибели их как Истинных Магов, трансформацией в мелких служилых духов, что станут выполнять различные поручения пресветлого Ямерта.
«Я бы так не смог, – признавался себе Ракот. – Я бы дрался, я бы цеплялся за жизнь до конца. Почему оно так устроено?..»
Конечно, им объясняли, почему оно так устроено. Объясняли, что для Упорядоченного гибелен застой, что старое должно уступать место новому, даже если это старое совершенно того не желает.
«Всё равно, – думал тогда Ракот. – Я не согласен. Обращаться в подкоряжное призрачное существо, наблюдающее за правильностью роста мха и травинок на вручённом его попечению пне, пасти улиток, направлять усилия муравьёв, и так далее и тому подобное? Не могу, и всё».
Тогда он просто стал задумываться глубже, «почему же оно всё-таки так». Поиски эти логично привели его ко Тьме. Великой, но пассивной субстанции, великому началу, дремлющему, раскинувшись от края и до края Упорядоченного.
Тьма изливалась из Кипящего Котла, перерождалась здесь, отделённая от пресловутой «силы», или «магии», одинокая, невозмутимая, непознаваемая. Непосвящённому наблюдателю она показалась бы потоком однородного иссиня-чёрного шёлка, гладким, сплошным, не имеющим возмущений; но стоило приглядеться, как под зеркальной поверхностью начинали просматриваться контуры исполинских «мраковоротов», как их называл тогда Ракот.
С этого всё и началось. Потом, заинтересовавшись, к его поискам присоединился Хедин, тогда ещё без титула «Познавший Тьму».
И почти сразу же они с братом двинулись разными дорогами. Хедина завораживала открывшаяся ему неиссякаемая сложность структуры мироздания, где казалось невозможным добраться до наимельчайшей детали; в то время как Ракоту хотелось отыскать лазейку, что открыла бы ему возможность управлять открывшимся.
Так и родились их титулы. Родившиеся словно бы сами собой, в шутку, среди остальных магов Поколения, да так и оставшиеся.
Сегодня Ракоту предстояло вновь подтвердить права на свой.
Прикованные к телесной форме существа не могут добраться до Кипящего Котла. Во всяком случае, Ракоту подобные случаи известны не были. Их поглотит сама бездна, сожгут протуберанцы, или же они просто не выдержат необримого ужаса, внушаемого Тьмой.
И сейчас он без дальнейших промедлений, но и без излишней спешки расставался с привычным обликом. Исчезали знаменитый алый плащ и Чёрный Меч; исчезала, растворяясь в бешено крутящемся вихре, львиная грива роскошно-чёрных, без единой проседи, волос; последними скрылись глаза.
Яростный вихрь, рассыпая острые стрелы желтоватых молний, рванулся через пропасть. Словно приветствуя его, из её глубин вынеслись вверх алые протуберанцы пламени.
Ракот не избегал их, напротив. Он окунался в каждый, и тогда вокруг него вспухало настоящее облако пламенных капель.
Он мчался над бездной, уже отсюда чувствуя, что с Кипящим Котлом что-то не так.
Казалось, Тьма обрела чувства, и это были чувства раненого зверя. Зверя, в боку которого застрял острый обломок охотничьего копья.
Ещё немного, сознавал Ракот, и он увидит сам этот обломок.
Ведь те, кто протянул тёмную пуповину от Источника Мимира, добрались и сюда.
Ракоту не требовались тонкие и хитроумные заклинания, как Хедину.
Тьма плакала у него на плече. Тонко, почти неслышно. Да, словно зверь. Словно огромный, неимоверно сильный, могучий мохнатый зверь с мягкой густой шерстью, с разом кровоточащей и гноящейся раной в боку.
Ощущение было настолько сильным, что Восставшему остро захотелось в тот миг самому протянуть руку, выдернуть наконечник и начать врачевать язву.
Но нет, рано, рано! Потому что нет никакого зверя подле него, и сделать что-то он сможет, лишь оказавшись возле самого Котла.
Он помнил, как явился сюда и ещё один раз, когда они вместе с Хедином и Старым Хрофтом крепили созданный барьер против Неназываемого; как принял последние вздохи своих старых слуг, кошмарных порождений мрака, дождавшихся его, и после этого издохших, умерших от голода, потому что Кипящий Котёл теперь должен был трудиться, сотворяя новую пустоту для вечно ненасытной глотки Неназываемого[3].
Ракоту было нелегко в тот час – однако он терпел, понимая, что виноват. Что превысил пределы, пересёк черту, и предстоит платить по счёту.
Казалось, что тогда он закрыл все свои долги.
Как выяснилось, нет.
Тёмный Источник был спокоен, во всяком случае, внешне. Серые стены, громадным кольцом опоясавшие сам собой висящий в пустоте чёрный котёл. Серые ступени, широкой спиралью спускающиеся к Котлу.
Хедин Познавший Тьму весьма удивился бы, окажись он сейчас здесь. Все следы его присутствия исчезли; Ракоту не встретилось никаких «летучих мышей» или им подобных созданий.
Восставший остановился возле чёрной чаши Котла. В отличие от Хедина, он не возвращал себе телесной формы – над Источником теперь нависало тёмное облако, постоянно меняющее облик, опоясанное молниями. Он не творил их специально, он вообще не делал сейчас ничего. Это была просто его суть – то, что возникло, как он верил, сразу Истинным Магом, что потом сделалось Новым Богом.
