И не поверил своим глазам. Вокруг были корабли. Большие корабли, маленькие кораблики, деревянные парусники, папирусные лодки, атомоходы, ледоколы, крейсера, драккары, галеры. Тед медленно поплыл к поднимающейся на пирс лесенке. Корабли сменяли друг друга, нарушая все законы перспективы. "Титаник" — прочитал он на борту одного парохода, и его пробрал беспричинный смех.
Выбравшись на пирс, вампир попытался окинуть взглядом всю необъятную гавань. Она была безгранична. Ряды причалов уходили вдаль, но он отчетливо видел каждый приставший к берегу корабль. Некоторые стояли на рейде, и их силуэты едва угадывались в полумраке. Наконец взгляд его уперся в потолок, и Тед понял, что этот сюрреалистический порт находится глубоко под отелем, в подземной пещере.
Обнаженная блондинка дрожа от холода бегала между могилами, удачно избегая трупных объятий Михалыча.
Ей, может быть, и удалось бы смыться от нерасторопного мертвяка, но группа поддержки в лице намассаженных и наманикюренных зомби-дам изрядно ограничивала ей свободу маневра.
— Любимая! — кричал давно померший женишок Бэллы. — Нам стоит поцеловаться!
— Горько-о-о-о-о-о! — хором подвывали зомбо-бабы.
— Не-е-е-ет! — визжала живая девушка и кидала в мертвяка все, что попадалось ей под руку.
Подружки невесты дружно улюлюкали каждому меткому попаданию.
— Ты меня не полюбила?
— Нет!
— Но нам суждено любить друг друга в эту ночь.
— Только через мой труп!
Михалыч остановился. Перекатил глаз из одной глазницы в другую, поднял указательный палец вверх и гордо произнес:
— Умерщвленная невеста! Франтовато, однако.
Фанатки застонали от восторга.
— Что? — взвизгнула Бэлла.
Зомби зловеще засмеялся и побежал на блондинку.
— Я убью тебя, моя любимая!
— Те-э-э-э-эди-и-и-и-и! — заверещала Бэлла.
Глава шестая
ЗАКОУЛКИ ОТЕЛЯ И СУДЬБЫ
Kagami, Moor-moor
— Ай! — завопил Тед, когда острые когти ворона впились ему в плечо.
— Насмотрелся? — Мун обвел крылом необъятную пещеру. — Счастлив, что приобщился к сей страшной тайне? Чувствуешь себя первооткрывателем?
— Н-не-ет! — растеряно протянул Тедди, заметив в голосе ворона явное недовольство.
— Тебя кто сюда звал, а? — каркнул тот так, что вампир аж подпрыгнул.
— Чего орешь? — возмутился Тед.
— Чего ору?! Чего я ору?! — продолжал бушевать Мун. — Тебя куда несет-то, нежить ты необразованная?! Тебя сюда звали? Приглашали? Билеты на просмотр продали? Тебе кто разрешил в бассейн лезть, да еще в час Тигра?!
— К-какого тигра? — не то чтобы испугавшись, но уже чувствуя себя некомфортно, вопросил Тедди.
— Какого-какого?! Все тебе расскажи! — Мун вдруг сбавил обороты и совсем уж тихо, на грани слышимости, словно опасаясь, что выдаст страшную тайну, пробормотал: — Домашнего, — после чего нахохлился и мрачно продекламировал:
Бывает черной моя весть,
Коль вами начата война.
Перо огнем начертит "Месть!"
Но в чем здесь ворона вина?
— Му-у-ун?.. — заинтересовано и с опаской протянул Тед. — Какая на фиг месть? Ты чего стращаешь?
— Пошли, что ли? — вздохнул ворон, сорвавшись с плеча вампира, приземлился на пирс и нетерпеливо забегал из стороны в сторону. — Тебя работа ждет.
Тед в последний раз окинул взглядом фантасмагорическую гавань, потряс головой и двинулся следом за вспорхнувшим вороном. Соленая, пахнущая водорослями, смолой и несвежей рыбой вода порта стекала с костюма и хлюпала в ботинках. Хотелось помыться, но для этого следовало сначала выбраться к цивилизации. И она, как ни странно, не заставила себя ждать. У покосившегося, дощатого, прилепленного к скальной стене пещеры то ли склада, то ли просто сарая была дверь. Новенькая, пластмассовая, раздвижная. Дверь лифта. Кнопки не было, но Мун клюнул створки прямо по стыку, и они разъехались, открывая исцарапанное граффити и попахивающее экскрементами нутро. Тед шагнул за вороном и посмотрел на панель. Здесь кнопок было еще больше, чем в лифте, которым Теду довелось пользоваться, и располагались они уже не только по вертикали, а красивой восьмиконечной звездочкой-снежинкой. Обозначения на этих безумных кнопках были не только численные, и портье они ни о чем не говорили. Уже ничему не удивляясь, он предпочел положиться на мудрого Муна. Но тот тоже, судя по всему, не собирался принимать судьбоносных решений и с надеждой косился на вампира. Поиграв пару минут в гляделки, они, не сговариваясь, оба ткнули в кнопки. Разные. Ворон отчаянно заверещал, а Тед даже не успел испугаться по-настоящему, как его замотало из стороны в сторону, но так же быстро отпустило. Двери, вздохнув, разъехались.
— И где это мы? — растерянно спросил Тедди, разглядывая широкий темный коридор без дверей и стараясь привести в норму расплывающееся после болтанки зрение. Пахло почему-то зверинцем.
— Повезло, — сообщил Мун, — Они спят сейчас.
— Кто спит? — не понял вампир.
— Собака, свинья и крыса.
— Животные. У меня тоже когда-то была одна. Свинка, — Тед покосился на пернатого собеседника, — морская.
— Нашел время и место ностальгии предаваться, — проворчал Мун.
— А что плохого? — пожал плечами Тед.
Запах навевал воспоминания. Цветные картинки веселого детства проносились яркими вспышками. Выражение, появившееся в этот момент на морде лица вампира, совершенно не соответствовало ему сегодняшнему. Глупая улыбка заиграла на бескровных губах.
Федя рос в шумном городе в маленькой квартирке на девятом этаже. Мама работала уборщицей, и ее зарплаты только и хватало продержаться на грани и окончательно не свалиться в нищету. Чтобы хоть как-то разнообразить убогое детское существование сына (да и свое, чего уж греха таить), женщина каждое лето отправляла его в деревню к своей сестре. Сказать, чтобы этим фактом маленький Тед был не доволен, нельзя. Увядающая бездетная тетка и ее стареющий муж были
единственными, кроме матери, родственниками мальчика. Находясь под постоянным строгим присмотром все девять месяцев школьного периода, Федя на каникулах у тети отрывался по полной программе.
Собаки, свиньи, крысы… запах хлева… Вампирский ум выхватил одно из многочисленных детских воспоминаний…
Лето. Деревня. Вечер. Соседи закололи свинью. Мальчик вздохнул с облегчением, лишь когда она замолкла, ему показалось, что агония животного длилась целую вечность. Тонкий неприятный визг действовал на нервы изнеженному городскому жителю.
Дверь в кухню отворилась — в проходе сначала появилась кастрюля, до краев наполненная красной густой жидкостью, а затем — дородная круглолицая тетка.
— Сегодня на ужин будут кровяные колбаски, — женщина умильно посмотрела на бледноватого урбанистического ребенка, — будем тебя откармливать.
— Тетя, но ведь кровь жидкая, — пытливый Федя внимательно следил за действиями женщины, — как из нее могут получиться колбаски?
— Нет, из нее получается начинка.
— Начинка? Значит, ты будешь этим что-то начинять?
— Да, милый, кишки.
— Кишки?! — испугано переспросил будущий вампир.
— Ну, да, — на круглом лице появилась хитрая улыбка, — самые, что ни на есть, настоящие.
— Но там же… фу, — Федя скривился и категорично заявил, — я не буду их есть!
— Куда ты денешься, — хмыкнула женщина.
Умелые руки тетушки легко превратили еще теплую кровь соседской свиньи в… кровяную начинку для колбасок, добавив в нее… ну, в общем, все необходимое. Закончив с этой частью приготовлений к ужину, хозяйка вышла, оставив племянника старшим в компании кошки. Федя принюхался к погустевшей и потемневшей жидкости — пахло вкусно, но вот кишки, белой горкой лежащие в тазике на полу, распространяли известный аромат. Мальчик скривился, ему совсем не улыбалось испытывать на себе тетушкины кулинарные эксперименты. Воровато оглядевшись, он оттащил "благоухающую" миску к окну и с трудом водрузил ее на подоконник.
— Не будет кишок — не будет и еды, — решил Федя, выворачивая чревное содержимое свиньи в сад. Вот только не было поблизости никого, кроме мяукающей кошки, чтобы подсказать находчивому ребенку, что сначала надо было выглянуть и убедиться в отсутствии посторонних за окном.
Ничего не подозревающий муж тетушки перекапывал в это время клумбу именно там. И в момент, когда он выровнялся размять затекшую спину, ему на голову посыпались "ароматные" гирлянды. На некоторое время дядька впал в ступор, а оклемавшись, заорал:
— Федор!!! — означенный сорванец подскочил на месте, осознав свою оплошность, — я тебя…
Больше мужчина не кричал, задохнувшись благовониями, исходящими от его новых украшений.
Федя испугавшись вполне заслуженного наказания, заметался по кухне. Побег показался лучшим выходом.
