– Да конечно, беги, беги, я тебя не задерживаю. И за Каську не волнуйся. В прошлый раз он у меня быстро капризничать перестал… Настя!
Мама высунулась в приоткрытую дверь квартиры, когда Настя заходила в лифт.
– Что? – вздохнула Настя, придержав створку рукой.
– Вы там осторожнее… И паспорта не забудьте!
– Ладно, возьмем, – пообещала Настя, и створки лифта захлопнулись. «Надо было соврать, что с Никитой едем», – запоздало покаялась она.
С мамой у Насти были весьма запутанные отношения отнюдь не потому, что Иные рано или поздно отдаляются от родителей. Это время еще не пришло. Насте недавно исполнилось тридцать, и она могла позволить себе спокойно жить среди людей, не используя заклинаний «личины» во время встреч с родными и не прибегая к ухищрениям с документами.
Когда родители разошлись, мама записала ее в спортивную школу, чтобы ребенок не болтался один целыми днями. И все детство мать ничуть не волновалась по поводу Настиных поездок, а только облегченно вздыхала, отправляя дочку на очередные спортивные сборы, и начинала с удвоенным энтузиазмом устраивать личную жизнь. В результате у Насти появился брат, которого она не особенно любила. Мальчик еще в школе выиграл все шахматные турниры и математические Олимпиады, какие нашел, и по окончании одиннадцатого класса уехал учиться к отцу в Европу. Тут мама вдруг осознала, что старость не за горами, мужчины как-то постепенно теряют к ней интерес, а дети не горят желанием делиться с ней своим теплом, радостями и заботами. Женщина схватилась за голову и бросилась изливать на дочь, оказавшуюся поблизости, запоздалую и неумелую материнскую любовь. Вот если бы это произошло, когда Настя в полном одиночестве оказалась на призрачной границе между миром Иных, который отвергла, и миром людей, к которому изначально не принадлежала…
Сейчас в отношениях с матерью Настя честно копировала поведение большинства своих знакомых.
– Осторожно. Двери закрываются. Следующая станция «Тургеневская».
– Ай! Нет! «Третьяковская»! – шепотом возразила Настя непреклонному дикторскому голосу, покачала головой и тихонько рассмеялась.
Как говорила одна ее знакомая, нет на свете ни одного москвича и гостя столицы, который хотя бы раз не уехал с «Китай-города» не в ту сторону. Настя пожала плечами, призналась себе, что ей совсем не хочется возвращаться в пустую квартиру и после идиотского разговора с Никитой думать там всякие невеселые думы, откинулась на спинку, и гудящий поезд понес ее дальше, к станции «ВДНХ».
«ВДНХ» она любила. До этой станции было рукой подать от «Олимпийского», где она занималась, и обиженная на судьбу, на себя и на соперников маленькая Настя Карасева уезжала сюда рыдать после проигранных стартов. Сначала она, выйдя из метро, жаловалась уносящейся с постамента ввысь ракете. Потом проходила на территорию выставочного центра и рассказывала о своей нелегкой доле каждой из шестнадцати девушек фонтана «Дружба народов», обходя его по кругу. Излив им душу и мысленно высказав все, что она думает об этих проклятых сотых секунды, она дотемна бродила между пустующими павильонами или покупала себе целую гору запретных жирных пончиков.
Настя вышла из метро и набрала Никиту. Телефон был недоступен. Настя оглянулась по сторонам, не подсматривает ли кто, грустно улыбнулась и подняла глаза.
«А вдруг что-нибудь случилось? – серьезно спросила она у ракеты. – Почему он не отвечает? Может, мне не ехать?» Ракета уносилась ввысь, взрывая постамент. Ей было не до Настиных проблем.
Шестнадцать бронзовых дев у неработающего фонтана смотрели на Настю свысока. Закончился сезон блеска водяных струй, позолоченным красавицам не хватало внимания, лета и солнца, и, несмотря на надменный вид, они были глубоко несчастны, в одиночестве провожая пасмурный осенний день. Настя сочувственно кивнула старым знакомым и перешла сразу к пончикам.
На газоне за окнами кафе какие-то парни разбирали реквизит. Командовала невысокая девушка с гладко зачесанными волосами, скрученными на затылке в тугую улитку. Она стояла в середине с двумя обугленными железными веерами в руках. Повинуясь движению металлических спиц, собранных на полукруглой рукоятке, двое ребят встали справа и слева от нее, ловко крутя в руках парные шесты. А третий – совсем мальчишка, коротко стриженный и подвижный, как живая пружинка, сделал цирковое сальто, не выпуская из рук вращающиеся мячики на веревках.
Всем четверым что-то не понравилось, они заспорили, один парень взял в руки жонглерскую булаву, второй вытащил из брошенной на землю сумки настоящий полуметровый факел с серебряной рукояткой и цветной отделкой и, указывая на незажженный фитиль, принялся что-то горячо доказывать девушке, стоявшей в центре композиции.
Когда Настя вышла на улицу, девушка раздраженно бросила веера на землю, скинула куртку на спортивную сумку и достала из нее пакет с цветными деталями. Настя невольно замедлила шаг, глядя, как в ее ловких руках сегменты стыкуются друг с другом, превращаясь в шипастый обруч. Группа привлекла внимание немногочисленных прохожих. Рядом притормозил мужчина на велосипеде и, обернувшись, сказал догонявшей его дочке:
– Смотри, фаерщики репетируют.
– А зачем?
Девочка, упакованная в шлем, налокотники и велосипедные перчатки, остановилась рядом с отцом.
– У них тут огненное шоу на следующей неделе.
– Ой, как здорово! – Девчонка отпустила руль и захлопала в ладоши. – А мы сходим?
– Нет, малыш, я на следующей неделе занят. Если только с мамой. Поехали, сейчас дождь пойдет.
– Па-ап, а я так смогу жердочки крутить?
– Если потренируешься, – улыбнулся мужчина и проехал вперед.
– А один шарик, как вон тот?
Настя перевела взгляд на мальчишку, который не участвовал в бурном обсуждении. Он стоял в нескольких шагах от троих товарищей и теперь вместо шариков невозмутимо крутил тяжелый мяч, соединенный цепью с длинной веревкой. В его руках она как живая рассекала воздух, и тот недовольно гудел, позволяя пареньку выписывать головокружительные восьмерки.
«Он Темный», – вдруг поняла Настя, и словно в подтверждение мальчишка на секунду взглянул в ее сторону. Настя невольно отступила на шаг. Парень как будто недобро усмехнулся. «Что, Светлая, не можешь так? Тогда любуйся моим искусством. Сегодня – бесплатно для друзей и врагов!»
В сумке запищал мобильник, Настя вздрогнула и торопливо схватила телефон. Номер был незнакомым.
«Все ок, занят, мобильник сел, не звони на этот номер, счастливого пути». Видимо, в суматохе Никита перепутал время, решил, что она уезжает сегодня вечером, и вложил в короткое сообщение максимум информации, чтобы его больше не дергали. Настя облегченно вздохнула и погладила сенсорный экран, бережно спрятав долгожданную эсэмэску в глубинах электронной памяти.
И в этот момент рядом прошла смерть.
Когда сквозь человека незримой сумеречной дорогой проходит Иной, тот чувствует лишь мимолетную тоску по неведомому миру, к которому не суждено прикоснуться. На один ускользающий миг душой овладевает волшебная осень. И необъяснимая грусть, краткая, как один удар сердца, бесследно исчезает, вновь раскрывая все краски и радости реального мира.
Настю отбросило в сторону. Она едва устояла на ногах. На несколько секунд окружающий мир застыл. Еще все было на месте: фаерщики, продолжавшие спор насчет реквизита, люди, которые медленно расходились, понимая, что репетицию с настоящим огнем ребята сегодня не планировали, но со стороны центрального входа уже тянулся незримый шлейф, какой-то клубящийся инверсионный след, который девушка скорее чувствовала, чем видела. Туманный сгусток перепахивал Сумрак, круша все, что стояло на пути.
Обнаженная смерть, не знавшая преград, идущая за Иным…
– Беги! – взвизгнула Настя.
Темный мальчишка сбился с ритма, недоуменно оглянулся, веревка с мячиком обвисла, бестолково задергалась и закачалась, как разболтанный маятник. А в следующий миг его лицо перекосила гримаса ужаса, он испуганно отскочил назад, и веревка в руке, полыхнув белым пламенем, изогнулась высоковольтной дугой. Безобидный мячик взорвался огненными сферами. С низким гудением они принялись бешено вращаться, увлекая за собой раскаленную цепь и обвивая паренька огненными кольцами.
Кто-то дико заорал. Валявшиеся на газоне пережженные веера раскалились докрасна, над ними задрожал столб раскаленного воздуха. Девушка испуганно швырнула на землю загоревшийся обруч и замерла от ужаса. Фаерщик постарше охнул и бросился к спортивной сумке. Огнетушитель взорвался у него в руках пенным фейерверком.
Второй парень отбросил единственный рабочий факел, из которого, как из брандспойта, выметнулась тугая струя желто-оранжевого пламени, схватил подружку и поволок прочь из огненной западни. Полыхал весь реквизит, который ребята принесли с собой: веревки, мячики, жонглерские булавы, шесты, спортивные сумки. Фаерщик, у которого взорвался огнетушитель, с воем катался по земле, прижимая к груди искалеченные руки.
