– Дженни, ну прости. Да, я всего лишь студент горного. Неужели это так важно?
Тишина. Только озерная вода чуть слышно плещется у ног. Осторожно дотронулся до плеча и развернул Дженни к себе, зажигая фонарик. Терпеть не могу разговаривать в темноте, не видя лица собеседника.
Лучше бы она плакала. Ни слезинки в глазах, только пустота. Дженни смотрела на меня и не видела ничего. Рейо побери! С этим срочно надо что-то делать.
– Дженни, ты меня слышишь? – Я тряхнул ее, схватив за плечи.
Пощечина определенно привела бы ее в чувство, но я никогда не бил девочек и не собираюсь начинать. К счастью, она моргнула, сморщила нос и шевельнула губами, как будто хотела что-то сказать. Передумала и дернулась, вырываясь из моих рук.
– Так-то лучше, – пробормотал я, снова хватая ее за плечи и перемещаясь в бокс.
Дженни не сопротивлялась, опять ушла в себя. Ругаясь сквозь зубы, я помог ей раздеться – снял куртку, шапку и шарф, усадил на кровать и стянул ботинки. Она зябко поджала пальцы и шумно вздохнула.
Слишком много навалилось на бедную девочку, не каждый мужчина выдержит. А она все же пытается сопротивляться апатии, словно что-то держит ее на поверхности, не дает полностью погрузиться в переживания.
– Мышонок, послушай…
Еле заметно кивнула, но взгляд опущен.
– Миларон ничего не узнает. Лин, Таша и Роберт – мои друзья. Я доверяю им, как самому себе. Не переживай, все наладится. Ты выбрала правильный путь. Ты сильная, у тебя получится.
Рейо побери, ну что я еще могу сказать! Как ее поддержать, как успокоить? Встряхнуть бы как следует, заставить покричать, поплакать. Нельзя держать в себе столько горя. Не думаю, что она так переживает из-за меня. Все же из-за сына, а я так… последняя капля. Зря сюда сунулся, нельзя было. Эгоист.
– Мышонок, я больше не приду. Лин прав, если мы попадемся по-настоящему, то виноват буду я, а пострадаешь ты. Да и незачем уже, верно? – Я попытался пошутить. – Тайны нет, и нас ничего не связывает.
Дженни вскинула голову и обожгла меня взглядом, а потом улеглась на кровать, спиной ко мне, и завернулась в одеяло. Она так ничего и не сказала, но отчего-то я ощущал себя предателем. Я же ничего ей не обещал!
Сейчас самое разумное – уйти. Порвать раз и навсегда, перестать идти на поводу у желаний. Самодур! Как верно она заметила. Я же не считался с ее чувствами, заставил поверить, что она мне небезразлична.
А разве безразлична? То-то я топчусь на месте, как дурак, не в силах сделать шаг – ни к ней, ни от нее. Нет, не может быть. Это все сходство с Милой, ничего более. Зачем мне девчонка, запертая тут на целый год, когда я могу выбрать любую, только пальцем помани!
Не потому ли, что она – не любая?
Закатил глаза и уселся на краешек кровати.
– Знаешь, а вообще я хотел тебя попросить, – сочинять пришлось на ходу, – мне нужна твоя помощь.
– Помощь? – вдруг хрипло спросила Дженни. – Ты опять издеваешься, да? Помощь от глупого мышонка в клетке?
– Да, – уверенно ответил я, – на самом деле только ты и можешь мне помочь. Я не издеваюсь, честно.
Хмыкнула, но ко мне не повернулась.
– Но ты не хочешь со мной разговаривать, я пойду.
– Шантажист, – пробурчала Дженни, выпутываясь из одеяла.
А щеки-то мокрые, она все же плакала. И хорошо, девочкам полезно. Зря я сказал ей, что не люблю плакс. То есть плакс я действительно не люблю, но она-то не плакса. Тьфу! И о чем я только думаю!
– И как я могу тебе помочь?
Шмыгает носом, но не замечает этого. Смотрит исподлобья. Ресницы влажные, отчего глаза кажутся больше и красивее. Во взгляде нет покорности, как у Милы. Скорее вызов, мол, говори, а я решу, как мне поступить. И мне это нравится.
– Не хотел сразу говорить, обидно будет услышать. Продолжать?
– Продолжай.
– Эм… ну… ты у меня вроде семестрового задания. То есть… вот помнишь проверку у драконов, перед судом?
Кивает. Конечно, она давно поняла. Умница.
– Так вот, мне потом поручили присматривать за тобой. И тут… в боксе… тоже.
Рейо побери, как же трудно врать! Самому противно.
– Все-таки вербовщик? – Дженни скривила губы.
– Вербовщик? А, нет-нет. Просто присмотреть. На прогулки выводить, с учебой помогать. Но так, чтобы ты не догадалась.
– Ага. И ты задание провалил.
– Провалил, – согласился я, – но попросить хотел. Может, договоримся, к обоюдной пользе? Ты делаешь вид, как будто ничего не знаешь. Я продолжаю приходить, водить тебя на прогулки и объяснять трудные темы. Как тебе такой план?
Соглашайся, пожалуйста. Я такого нагородил, уже и сам не рад, а если все напрасно…
– Зачем все это? К чему такие сложности?
Логичный вопрос. Какая же ты умница, Дженни. Сильная девочка, не поддалась настроению, справилась с болью.
– Спроси что-нибудь полегче. – Я состроил скорбную физиономию. – Хочешь верь, хочешь нет, но мне не докладывают о причинах. Так ты согласна? – И добавил поспешно: – Пойму, если откажешься. Наверное, я тебе надоел.
Докатился! Еще и кокетничаю, как девица. Сам себя не узнаю. И почему этот мышонок имеет такую власть надо мной?
– Нет… вовсе нет… – отозвалась Дженни задумчиво. – То есть если случайно нас застукают в парке… и это будут не твои друзья… Это не будет считаться нарушением?
– Нет, не будет.
Соврал, не моргнув глазом. Ох, и пожалею я еще. Само собой, буду осторожнее, больше никто не застанет меня врасплох. Но эта ложь… Выйдет она еще мне боком.
– Хорошо, согласна, – кивнула Дженни. – Только хочу, чтобы ты знал. Мне нужны прогулки и помощь в подготовке к экзаменам. Но я бы обошлась, правда.
Я замер, ожидая, что она скажет дальше. Только не говори о симпатиях! Умоляю!
– Просто ты… много хорошего сделал для меня. Хоть и по заданию, но… это неважно. И если я могу в ответ сделать такую малость, как помочь тебе сдать практику… мне не сложно.
– Отлично.
От сердца отлегло. Слова Дженни прозвучали вполне искренне, хоть она и смущалась, и запиналась. Как я там ей советовал? Думать полезно? Ох-хо-хо…
– Бес…
– М-м-м?
– Зовут-то тебя как? Или все еще тайна?
– Забыл представиться, – шутливо хлопнул себя по лбу. – Бенджамин Коул. Для друзей – Бен.
– А почему Бес?
– Прозвище, – помрачнел, вновь вспомнив о Миле. – Старое. Тут, в горном, о нем не знают. Но ты можешь так меня звать, я уже привык. Еще вопросы есть?
– Есть, – честно ответила Дженни, – но я потерплю до следующего раза. Иди уже, тебя ждут.
И то верно. Отсалютовал и ушел порталом, прямо к себе в комнату.
– Наконец-то! Мы уже думали, ты сбежал, – пошутил Лин, как только я вошел в гостиную.
Была такая мысль. Да куда деваться? Мы с Лином живем в одном доме: две спальни на втором этаже, внизу общая гостиная и кухня, которой никто не пользуется.
– Пришлось задержаться, извините, – буркнул я, падая на диван.
Вся компания в сборе. Таша забралась в кресло и упорно делает вид, что разглядывает статуэтку кошки на каминной полке. Все же поругалась с Робертом, теперь дуется. Роберт у чайного столика, таскает из вазочки печенье и искоса поглядывает на Ташу. Лин мешает угли в камине. Тоже немного обижен, только уже на меня. Понимает, конечно, дело не в недоверии, но все же осадок есть.
Ладно, сначала попробую помирить драконов.
– Таша, я присутствовал на процессе Дженни. Да, ее признали виновной, но формально. На самом деле выбора у нее не было: Шейор использовал гипноз и внушение. Кстати, ее полное имя теперь – Джейнери из рода Сиреневого Аметрина.
Роберт присвистнул. Еще бы! Человек, официально признанный драконом. Лин нахмурился и сердито застучал кочергой. Обычно у нас нет секретов друг от друга. Одну Ташу не впечатлили мои слова.
– Дракон остался фамилиаром, – фыркнула она. – Постоянная угроза. У тебя нет детей, ты не поймешь.
– У тебя их тоже нет, – напомнил я, пряча улыбку.
– Зато я – женщина, – важно ответила Таша. – И я прекрасно понимаю чувства матери.
– Мира простила.
– Она вежлива, не более!
– Тихо! Остановитесь! – вмешался Роберт. – Бен, не дразни ее, а то и вы поссоритесь.
– Я с тобой не ссорилась, – тут же вспыхнула Таша. – Мы просто не сошлись во мнениях.
Драконица и по характеру была такой же огненной, как цвет ее чешуи, – мгновенно вспыхивала по любому поводу. Пожалуй, Роберт идеально ей подходил, со своим спокойным и философским отношением к жизни.
Я оглянулся на Лина, ища поддержки. Драконы умели выяснять отношения долго, самозабвенно и наслаждаясь процессом. Мне же хотелось быстрее закончить с признаниями и остаться одному.
– Я бы выслушал всю версию, – сказал Лин, оставив, наконец, в покое кочергу и усаживаясь на диван. – Или ты дал слово?
– Нет, – вздохнул я, – ничего такого, чего не мог бы вам рассказать. Вот только не спрашивайте, почему молчал! И так тошно.
