Однако молодой человек не спешил с улыбкой объявлять о розыгрыше; он хватал воздух ртом, будто задыхаясь, а затем дернулся в последний раз, выгнувшись дугой, и затих — бледный, недвижимый. Черные локоны, прежде собранные в хвост алой тесьмой, легли у головы траурным ореолом.
— Иван? — неуверенно позвал Олег Никифорович, еще надеясь, что все это только шутка, но уже предчувствуя самое ужасное. — Иван?!
В баре повисла нехорошая тишина.
Девушка за дальним столиком испуганно ахнула и приподнялась с диванчика, чтобы лучше видеть происходящее. Кавалер что-то быстро зашептал ей.
Один из парней "квартета" прочистил горло:
— Эй, ты! Чудик, хорош народ пугать! Ишетәсеңме*? Я тебе говорю, вставай, давай! Толь, — он обратился к соседу, — что с ним?
В то же время Олег Никифорович сорвался с места и припал на колени перед распростертым на паркете телом юноши, дрожащими от волнения пальцами стараясь нащупать бьющуюся жилку на его запястье.
— Откуда мне знать? — раздраженно откликнулся Анатолий. — Я тебе что, медик? — секундная пауза. — Но, кажется, человеку реально хреново.
— У него нет пульса! — подтверждая его наблюдения, раздался возглас Олега Никифоровича. — Бармен, вызывай скорую! Скорее!!!
И все как-то сразу пришло в движение. Переглянувшись, оба парня вылезли из-за стола, оставив миловидную рыжеволосую девушку, нервно покусывающую мизинец, на попечении долговязого юноши в очках, и приблизились к симулянту. Ян, немного досадуя, что испорчена такая спокойная ночь, отправился к телефону. А влюбленная парочка поспешно засобиралась. Позже они будут гадать, что же такое приключилось с молодым неформалом, но сейчас им не хотелось быть впутанными в малоприятную ситуацию.
Олег Никифорович прижался ухом к груди "вампира", в надежде уловить биение сердца. Он особенно сильно переживал за жизнь Ивана. И не только потому, что новый знакомый успел завоевать его симпатию…. Ведь Олег Никифорович был последним, кто говорил с ним! Это обстоятельство навалилось невидимой, но ощутимой ношей, проигнорировать которую у мужчины не хватило толстокожести.
— Белый, как покойник, — поделился мнением подвижный брюнет в зеленом пиджаке, присевший рядом, на корточки. — Начар**.
— Тссс! — зашикали на него. — Накаркаешь.
— Ычкын***!! Что вижу, то и сказал!
— Да помолчите вы! — осадил парней Олег Никифорович. — Из-за вашего галдежа, я ничего не разберу.
Брюнет почесал переносицу и внес предложение:
— Что если попробовать массаж сердца?
А когда идея нашла одобрительный отклик, перепоручил ее исполнение приятелю, основываясь на том, что отец у того — стоматолог. Толя с сомнением передернул плечами, но рукава свитера все же закатал и, заняв место, поспешно уступленное Олегом Никифоровичем, потянулся Ивану.
Тот вдруг распахнул глаза и выразительно кашлянул.
Троица доброжелателей среагировала мгновенно, отпрянув от Ивана словно ужаленные. Девушка за столиком, не разобравшаяся в чем дело, но посчитавшая реакцию друзей достаточным поводом, оглушительно взвизгнула.
Что-то недовольно бормоча, симулянт поднялся на ноги.
— Мое т-темнейшество руками лапать не дозволялось, — более-менее внятно сказал он и бросил взгляд, полный укоризны, на Анатолия.
Целых два глубоких вздоха понадобилось Олегу Никифоровичу, чтобы прийти в себя. За это время в его голове пронеслось множество мыслей: от "Слава тебе, Господи, жив!", до "Прибью!!!".
Мужчина схватил Ивана за грудки и основательно встряхнул.
— Ну, ты и гад! — орал он. — Да я же… Я чуть сам инфаркт не схватил!!
Особого страха, как и признаков испытываемого раскаянья, на лице молодого человека не наблюдалось. Хрюкнув, Иван похлопал "запугивателя" по плечу:
— Ну-ну, малейший, — прыгающим голосом, он сделал попытку смягчить гнев Олега Никифоровича, только внутренние шлюзы не выдержали напора, и Иван заливисто расхохотался. — Но, ва… ваши лица!..а-ха-ха-ха! Выд… ха-ха… видели бы вы их!!!
"Гот" почти рыдал.
— Да пошел ты! — фыркнул бухгалтер, оттолкнув парня.
Удивительное дело, но он так и не смог разозлиться на шутника по-настоящему. Депрессия, владевшая им в течение последних дней, исчезла, разбитая в пух и прах идиотской выходкой Ивана.
Рыча, "темный волк" души Олега Никифоровича пятился, отступал. "Светлый" же воспрянул, поднялся на четыре лапы и встряхнулся, демонстрируя готовность продолжать извечную борьбу.
Верно, не один Олег ощутил, как уголки губ сами по себе разъезжаются в компанейской улыбке, потому что вскоре воздух бара заполнился веселым смехом невольных участников представления.
Только бармен, сохраняя репутацию образца невозмутимости, флегматично удалился отменять вызов.
— Ну, ты даешь! Напугал всех, — уже потом сказал брюнет. — Актер?
— Вампир! — привычно ответил Иван. — Воплощение ночных кошмаров. Бойтесь меня, ведь это совершенно нормально.
Брюнет хотел было снова рассмеяться, но передумал под уничижительным взором "ночного кошмара".
— Ты что, серьезно? Да брось!
— А вдруг серьезно? — хмыкнул не удержавшийся от подколки Анатолий. — Кое-кого же проняло, — и спародировал, бросив короткий взгляд на приближающуюся к ним с улыбкой девушку. — Толь, чего с ним, а? Он жив? Скажи, он жив?!! — щедро добавил он в голос истерических интонаций героинь латиноамериканского "мыла".
— Ычкын, — брюнет дотянулся до забытой на барной стойке салфетки и, скомкав ее, шутливо запустил в приятеля.
Анатолий увернулся; возвратившийся Ян, с едва заметным вздохом, вытащил запасную и возобновил полировку бокала.
— Ренат ничего не боится, — замолвила за друга словечко рыженькая, звучно чмокнув его в щеку.
Ренат нахально подмигнул приятелю, обнимая девушку за талию,
а та, хихикнув, шлепнула ладошкой по руке парня и высвободилась.
Олег Никифорович, вернувшийся к своему бокалу и лениво покачивающий остатки коньяка на дне, перехватил взгляд Анатолия, которым он одарил этих двоих. Слишком в нем превалировал процент ревности, чтобы быть одобрительным.
В памяти мужчины внезапно возникли сцены из прошлого их отношений с женой. Он тоже ревновал ее когда-то — вечно они из-за этого ссорились. А потом мирились.
Олег улыбнулся воспоминаниям; пожалуй, он знал, чем следует заняться завтра.
— Кроме нежити! — тем временем внес поправку Иван. — Каждый чего-нибудь боится, а нежить испугает любого смертного.
— Ее не бывает, — беспечно отмахнулся Ренат.
— Нежить существует! Нахмурился "вампир" с видом профессора математики, которого настырно уверяют, что два плюс два равняется двадцати двум. — Я же существую, — привел он в доказательство неопровержимый факт. — Неверующие могут сходить на кладбище. На таком старом — хоть какой-нибудь захудалый полтергейст, да найдется, — сердито выговаривал он, ткнув указующим перстом, украшенным кольцом-печаткой с изображением летучей мыши, в грудь Рената.
— Ну все. Прекратите! Что вы, в самом деле? — надула губы девушка. — Сегодня у Сережки праздник, а мы тут занимаемся черт-те чем.
Заслышав своё имя, самый тихий член квартета оторвался от мобильного телефона, в котором с увлечением копался, и махнул рукой, как бы говоря, что ему, в принципе, все равно, и они могут дальше заниматься "черт-те чем".
— И вообще…
— Молчи, женщина, — тоном сурового арабского шейха оборвал ее Иван, получив два предупреждающих взгляда от парней. — Сейчас говорят мужчины.
Девушка вспыхнула.
— Меня, между прочим, Вероникой зовут.
— Какая шумная, — призвав небеса, или, учитывая местонахождение, потолок в свидетели, охарактеризовал ее Иван. — Уймись.
— Да ты…! Да я же сейчас тебя в половик раскатаю!! — взвизгнула девушка. — А ну, мальчики!
"Она бы еще "фас" сказала", — мысленно усмехнулся бармен.
Похоже, парни к ее вспыльчивости привыкли. Ренат перехватил Веронику до того, как она, не дожидаясь защитников, полезла на обидчика с кулаками, и попытался успокоить.
Только девушка успокаиваться не желала — она хотела добраться до "вампира"; ее кровожадность, в этот момент, могла поспорить с кровожадностью некоторых, особых, обитателей "Хостел — Люкс".
Ян решил, что лучше отвлечь чем-нибудь эту шумную компанию.
— Кхм… — кашлянул он, привлекая внимание. — Если вас это интересует, есть одна любопытная легенда.
— Молви, — величественно кивнул Иван и уселся на барный стул.
— Давно, еще при последнем императоре, этот особняк, — Ян обвел рукой помещение, — принадлежал графу Воронову — незаурядному алхимику, тайно создавшему философский камень. В то время здесь, едва ли не каждый день, устраивались пышные балы и приемы. А потом все внезапно прекратилось.
