- Сколько с меня за три чашки? - съязвила колдунья.
- Не мели ерунды, - проворчала гостеприимная хозяйка.
Внимание Линн привлек небольшой хрустальный шарик в серебристой оплетке такой изящной работы, что у девушки дух захватило от восхищения. Она сняла шарик с серебряной же подставки и повертела его в свете свечей.
- …а он мне говорит, значитца: "Такая богомерзкая тварь не имеет права на жизнь!" Ну, я, понятное дело, обиделась…
Шарик был не совсем прозрачным, внутри него клубилась тонкая текучая дымка: розовая, желтая, зеленая, голубая… Цвета плавно перетекали один в другой, порой скрещивались, создавая изумительной красоты оттенки. Линн казалось, что их пляской можно любоваться вечно.
- …а он шмыг на елку! Ой, слышала бы ты, с какими воплями он потом с нее сползал! Оказалось, высоты боится. А от иголок его даже латы не спасли! Сидел, стонал и выковыривал… - Веселому смеху колдуньи вторил низкий хохот Ирмы.
Она не заметила, в какой момент медленно клубящаяся зеленая дымка взвихрилась бешеным водоворотом, потянула вглубь, где с изумрудного марева взгляд срывался в бездонную черную дыру… Линн тихо вскрикнула и упала.
- …Очнись, очнись сейчас же! Где ты взяла эту пакость?! - Кто-то методично хлестал ее по обеим щекам. Линн с трудом разлепила веки и уперлась прямо в разноцветные глаза колдуньи, в которых горел злой оранжевый огонь. Но не только он…
Да, это была тревога.
Тревога за нее. От изумления Линн чуть снова не лишилась чувств.
- Что это такое… было? - добавила девушка, когда ее взгляд сфокусировался на осколках хрусталя и ошметках серебряной проволоки - все, что осталось от красивой ловушки для доверчивых дурочек вроде нее. Да уж, она явно не продемонстрировала чудеса благоразумия.
- Кто тебя просил совать свой нос…
- Отстань от девочки, Ло, - рыкнула Ирма. - Ей и так досталось. И потом, ну чем она виновата?
- А кто виноват?! Кстати, откуда у тебя подобная гадость?
- Я помню, что ли? Подарил кто-то.
- Хорошенький подарочек, - покачала головой колдунья. - Убила бы на месте за такие подарочки.
- Ладно тебе, - махнула рукой троллина. - Ты, девочка, пойди полежи, очухайся, - обратилась она к Линн.
Девушка решила последовать данному совету, дабы избежать очередного разноса со стороны хозяйки. К тому же у нее кружилась голова и подкашивались колени. Сквозь полудрему она услышала тихий вопрос Ирмы:
- Кто она? Раньше я этого юного дарования рядом с тобой не видела. Твоя ученица?
- Нет. Просто служанка. Я не беру учеников. С какой бы стати? Но мне понадобилась помощница. Ты же знаешь, я не большая любительница тратить время на хозяйственные дела.
- В таком случае, меня удивляет, что ты не обзавелась служанкой раньше.
- А, - махнула рукой Лорисса. - Как-то возможности не представлялось. Кроме того, видишь ли, мне подошла бы не всякая девица. Мне нужна была, во-первых, не болтливая, потому что идиотских сплетен обо мне и так ходит достаточно; во-вторых - некрасивая, чтобы поменьше перед зеркалом вертелась; в-третьих - трудолюбивая, чтобы побольше занималась делами и поменьше тратила времени на всяческие глупости. И наконец в-четвертых, сообразительная, но не слишком умная, так как это, поверь мне на слово, не лучшее качество для служанки, но и не полная дура, поскольку таковых я не выношу.
- Впечатляет, - хмыкнула Ирма и, изобразив неопределенный жест в сторону кровати, поинтересовалась: - Ну и где же ты сие скопище достоинств откопала?
- Да я особо не усердствовала в поисках, - отозвалась колдунья. - Как-то само собой вышло. Я возвращалась из Восточного Пояса, и моя лошадь потеряла подкову на тамошних каменистых дорогах. Ирма, не поверишь, я считала, что хуже бриатарских дорог быть не может в принципе, но в графстве Олди (2) их состояние превосходит всякое воображение. Удивительно, что бедное животное не переломало себе ноги на валунах. Там не лошадь нужна для передвижения, а горный козел…
- И что же ты сделала, оказавшись на полпути с неподкованной лошадью?
- Ирма, милая, как ты думаешь, что я могла сделать в данной ситуации? - ласково спросила Лорисса. - Дотащилась до ближайшего поселка и нашла там кузнеца! Он представлял собой жалкое зрелище.
- Кто, поселок или кузнец?
- Оба! Олди - одно из беднейших графств, потому что на тамошних булыжниках ничего не растет, да и развитие ремесел в нем не блещет. Не знаю, куда смотрит граф Олдийский, но, в общем-то, это его трудности. В этом поселке я Линн и увидела. Вернее сказать, я увидела нечто не поддающегося определению пола и возраста. Там все жители выглядят примерно одинаково: бесформенные балахоны и длинные лохмы. Прибавь к этому десяток бегающих по двору и орущих детей, и ты поймешь, почему мне захотелось поскорее оттуда убраться. Но приходилось ждать, пока не подкуют лошадь. В дом меня не пригласили, чему я не особо огорчилась: посещение хлева не входит в число моих любимых занятий. Стою я посреди двора и вижу, как кто-то, по-видимому, все же женщина, так как даже в Олди мужчины стиркой не занимаются, несет огромную бадью со свежевыстиранным бельем. Внезапно под ноги ей выкатывается облезлая собака, чудом спасшаяся от кучи детей, бадья выскальзывает у нее из рук…
Одеревеневшими от ледяной воды пальцами Линн отжала грубое полотно и выпрямилась, с трудом разогнув ноющую спину. Гора белья с утра, разумеется, сильно поубавилась, но все еще оставалась внушительной. Девочка прикрыла рукой глаза от солнца и посмотрела вдаль, за реку. Конечно, ничего нового она не ожидала увидеть в до боли изученном каменистом ландшафте, но все же это было хоть какое-то развлечение в завале хозяйственных работ.
На вершине дальнего холма, по которому стелилась дорога, появилась черная точка. Всадник, с удивлением отметила Линн. Надо же, здесь так редко кто-либо ездит. Она прищурилась, пытаясь получше рассмотреть неведомого путника, но тут очередная каменная гряда скрыла его, и Линн потеряла к нему интерес. У нее было еще много работы. Вздохнув, она погрузила в воду очередную рубаху и принялась тереть ее мыльным корнем. От непрерывного стояния в ледяной реке у нее стыли ноги, а поясница болела почти постоянно, но альтернативой служила уборка хлева. Из двух зол Линн предпочитала стирку. Здесь, по крайней мере, чисто и пахнет сухими травами. И никто не кричит над ухом и не подгоняет.
Линн отжала последнюю рубаху, кинула ее поверх остального белья, тихо ругаясь сквозь зубы, подхватила тяжеленную бадью и стала подниматься по косогору к дому. Наверху она вскинула голову и едва не окаменела от неожиданности: посреди двора стояла, нетерпеливо постукивая носком изящного ботинка, незнакомая женщина, невысокая и темноволосая, в красивом темно-зеленом платье и теплом черном плаще. По ее лицу возраст не угадывался: больше восемнадцати, но меньше тридцати. Это, верно, ее Линн не так давно заметила на горе. Из отцовской кузни доносились возня и ржание: скорее всего, лошадь путешественницы лишилась подковы, что и задержало женщину в их забытом богами поселке.
В этот момент из-за угла дома выскочила дворовая псина, которая должна была отпугивать чужаков, но чаще оказывалась жертвой развлечений младших братьев Линн. С достойным лучшего применения усердием они пытались научить ее подавать лапу. Бедное животное, как видно, не желало расставаться с родной конечностью, потому и пряталось от юных дрессировщиков по всей округе. На этот раз ее спасение обернулось для Линн плачевно: собака ткнулась ей под ноги, девочка потеряла равновесие и, пытаясь не упасть, выронила бадью. Свежевыстиранное белье вывалилось в пыль. У Линн не осталось сил даже на то, чтобы выругаться. Братья предусмотрительно сбежали, чтобы не попасться под горячую руку родителям, но у нее такой возможности не было.
- Гвендолин!!! - Из дома, привлеченная шумом, вышла мать с длинной ложкой в руке. - Что ты натворила, неуклюжая девчонка?! Тебе скоро замуж, а ты так ничего и не умеешь, распустеха!
Линн с отсутствующим видом выслушала поток "комплиментов" в свой адрес, покивала в знак согласия и принялась собирать разбросанное белье. Мать выговорилась и замахнулась ложкой, дабы огреть нерадивую дочь по затылку, но тут - да, день выдался богатым на непредвиденные события - путешественница проворно вскинула руку, останавливая замах, и холодным звучным голосом спросила:
- А на что вам, собственно, такая никчемная помощница?
- Ой, да ни на что, ваша милость! - ответила разъяренная мать. - Вона, через пару годков еще пяток таких же неумех подрастет. И всех накорми, одень да замуж выдай!
- Тогда, быть может, вы согласитесь мне ее продать?
- Тут из кузни вышел хозяин дома с моей заново подкованной лошадью, обозрел мизансцену и спросил: "Шо тут деется?" Ну я и объяснила: так, мол, и так, мне нужна помощница, ваша дочь вполне годится на эту роль, и раз уж вам она без надобности, я готова ее купить. Кузнец остолбенел, потом с трудом выдавил: "Дык как ваша милость изволит пожелать!" Я отсыпала ему десяток серебряных монет…
