Обойдя «Гостинку» раза три, Влада снова выбралась наружу. Вечер выдался ясным, и можно было мерить тротуар Невского шагами, заглядывая в витрины ресторанов и кафе.
Там было так уютно и радостно, что захотелось зайти внутрь. Влада так и сделала, выбрав одно из очень уютных кафе, где на столах в полутьме сияли светлячки почти домашних ламп с бахромой.
К ней моментально подскочила официантка, с кожаным меню, и Влада тихо сказала, подняв на девушку глаза:
– Меня не трогать и не подходить, пока я не уйду сама.
Это был первый раз в жизни, когда захотелось воспользоваться своей силой. Как же странно было сейчас ощущать власть над людьми – нет, не причиняя им боль или забирая их здоровье, а просто отгонять, чтобы оставаться одной. Еще год назад Влада не решилась бы спокойно зайти одна в ресторан, сесть за стол и, ничего не заказав, отшить официантку.
А сегодня был особенный день… точнее уже вечер. Незаметно пролетело часа два, а Влада все сидела за столиком и разглядывала, как мимо окна спешат прохожие, как мигают светофоры, и сумерки в городе становятся темнее. Да и еще нашлось хорошее занятие: нервно сковыривать лак с ногтей, мусоря на скатерти розовыми опилками.
Время шло, ползло, тянулось и ковыляло от минуты к минуте.
Довести ситуацию с Мурановым до такого предела, когда он оскорблен и порвал отношения! Чтобы вдруг узнать, что именно от него, разочарованного в ней и разозленного вампира зависит сейчас главная цель ее жизни – спасение Егора. Так глупо повести себя в Пестроглазово и потом еще наболтать в бреду, чтобы спровоцировать ревность Гильса, – ну где, где была ее голова?!
И что теперь? Как бы выразился Герка: «произошла капитуляция страны-противника, полный разгром армии, контрибуции» и все такое прочее. Гильс всегда побеждает, а она всегда проигрывает. В общагу возвращаться нельзя – Гильс наверняка знает, где она находится, и ему приятно, что она слоняется по улицам и ждет его ответа. Если будет нужно, просидит тут всю ночь…
Позади раздался крик и звон посуды – обернувшись, Влада увидела побледневшую официантку. Та отпрыгнула от одного из столиков, уронив поднос, и теперь вопила, схватившись за голову. Вокруг валялись разбитые осколки чьего-то несостоявшегося ужина. По белоснежной скатерти стола неторопливо ползло что- то небольшое, черное, спокойно перебирая лапками.
Влада встала, уже поняв, что это за паук и зачем он появился. Нежить-наблюдатель застыл на несколько секунд, бусинками красных глазок в ответ бесстрастно и равнодушно разглядывая Владу. Потом быстро подбежал к краю стола, спрыгнул и, не заметив толстого стекла витрины, пробежал сквозь него и очутился на улице.
Позвал! Все-таки позвал, выдержав многочасовую паузу!
– Что у вас тут по столикам ползает, развели какую грязь?! – завопила одна из посетительниц. – Позовите сейчас же администратора!
Но все это: и крики, и скандал из-за огромного паука на белоснежной скатерти, и беготню официантов Влада оставила позади, выйдя на ночной Невский. Там уже не только стемнело, но и сильно похолодало: на город упал первый в этом году иней, разбелив темные краски.
Паук ждал ее, оставив тоненькую черную цепочку следов на припорошенном изморосью тротуаре. Убедился, что Влада идет следом – и черной, едва заметной тенью, замелькал впереди, среди прохожих, двигаясь в начало Невского. Он никого из людей не огибал и не сворачивал, ныряя в янв и проявляясь снова, как игла проникает в ткань реальности, чтобы появиться в другом месте и сделать очередной стежок.
– Мам, смотри, какая собачка, сколько у нее ног! – крикнул какой-то мальчонка, дернув мать за рукав пальто. Та успела только вскрикнуть, посланник Муранова метнулся в сторону и… Исчез. А Влада осталась одна посреди дороги, у перекрестка с Большой Конюшенной, оглядываясь по сторонам. Потеряв паучью нежить из виду, она добрела до ДЛТ, постояла напротив вычурных дверей роскошного универмага, глядя на свое отражение…
– Ну и что, Муранов? Поиграл в кошки-мышки и все?
Вопрос был задан в пустоту, но отклик появился сразу: паук вынырнул из белой гранитной стены и побежал по ней, снова уводя Владу обратно к Невскому проспекту.
Прошел час, другой. Паук изматывал ее, подманивая то к одному дому, то к другому – но каждый раз исчезая. А потом, когда Влада оказалась под аркой Генштаба на Дворцовой площади, паук пропал надолго.
– Эй, ты где? – озираясь, позвала Влада. В арке дул ледяной ветер, задувая лужи и сгоняя ее с места.
Прохожие удивленно косились на девчонку, которая металась между Дворцовой площадью и Большой Морской, будто потеряла собаку, громко ругаясь с кем-то невидимым:
– Поиздевался, да? Ты такой, ты не отступишься…Чтобы побегала, как следует, за твоей нежитью? Ладно. Больше я с места не сдвинусь!
Оставшись в арке, которая продувалась ветром, Влада замерзла, но решила не уходить, а ждать. Хоть до утра – все равно ей деваться некуда. Как загнанный в капкан зверек, она забилась в самый дальний закоулок, села на корточки и изредка поглядывала на огромные часы, висевшие неподалеку на стене. Ловить эмоции людей, подтягивать силы вампира прямо из города сейчас не хотелось. Наоборот, интуиция подсказывала, чем слабее она сейчас будет, тем больше шансов разжалобить Муранова.
И только когда стрелки подползли к полуночи, ее что-то цапнуло за ботинок. На этот раз был не один паук, а целых два.
Они повели ее с Дворцовой площади через Невский проспект, на Большую Морскую улицу. Влада хромала, успев отсидеть ноги – теперь в них бушевали иголки, но зато на этот раз нечисть Мурановых была настроена решительно: ее довели до старинного, самого красивого особняка с башней и острым шпилем, после чего пауки остановились у темной подворотни, закрытой черными воротами.
Ворота были настоящие, не морок – дотронувшись до холодного железа, Влада ждала, когда ей откроют.
– Пожалуйста, разреши мне войти, – прошептала она, решив в отчаянии, что именно здесь и сейчас Гильс отомстит ей, так и оставив у порога. – Умоляю, разреши, я не решусь наглеть и входить через янв…
Стоило ей это произнести, как ворота с тяжелым скрипом отворились, показав двух лакеев-домовых в вычурных, расшитых серебром, ливреях.
– Проходите, хозяин разрешил, – высокомерно произнес один из них.
Сделав шаг, Влада из под яркого света уличных фонарей попала в полумрак. Под ногами был уже не асфальт, а мягкий багровый ковер – это было в вампирском стиле, стелить то, что максимально приглушает звук шагов.
Зловоротня изнутри сверкала отполированными мраморными стенами, в которых Влада видела свое движущееся отражение. По пути попадались слуги-домовые, которые сразу же кланялись и исчезали в янве.
Несколько ступеней наверх – и перед глазами открылся просторный зал, окнами выходящий и на Большую Морскую, и куда-то во внутренний двор. Повсюду только резное темное дерево, багровый или черный бархат на шторах и сиденьях стульев, старинные статуи на яшмовых постаментах: Влада уже знала, что вампир всегда обустраивает свое логово либо очень дорого, либо аскетично, в зависимости от возможностей. Но дешевую вещь или подделку под старину не потащит в дом никогда.
– Прошу покорнейше, располагайтесь, где вам будет угодно, – витиевато высказался домовой, и в него тут же полетел бокал, плеснув на роскошную ливрею темно-красным вином и разлетевшись осколками на мраморном полу.
– Не «располагайтесь», а все хлопнулись на колени, раз явилась принцесса! – громко крикнул Игнат из кресла.
Гильс и его свита были в комнате. По отсутствию здесь Герки можно было догадаться, что дело плохо, и он не хочет при этом присутствовать. Наследник и его свита скучали, пили что-то из бокалов, вызывающе разглядывая гостью из глубины кресел.
Гильс был одет по-домашнему, в черный халат, волосы у вампира были мокрыми, и на плечах ярким пятном алело полотенце.
Свита скалилась улыбками, мерила ее горящими в полумраке угольями глаз – все как положено. Потом полетели первые насмешки и издевки.
– А где кайф? – Холод прищурился и склонил голову, разглядывая Владу. – Нас не обзывают шпаной?! И не хотят растереть в мелкую пыль… ммм… Как жаль.
– Пыль для таких как ты – крупновато, – в тон ему ответила Влада. – Уж лучше молекулы и атомы, и каждому отдельно дать подзатыльник.
По гостиной прокатилось зловредное хихиканье.
– Я лишь хотел проверить, насколько тебя переклинило, – заговорил наконец Гильс каким-то отчужденным, издевательским тоном. – Ведь ясно дал понять, что между нами все кончено. Вдруг именно сегодня ты решила покинуть общагу, и жить в моем доме! Теперь вижу – да, переклинило сильно.
– Она такая упрямая оказалась! – подхватил Игнат. – Я проиграл пари, черт… думал, потеряет терпение.
Почему-то вспомнился вечер на кухне перед отъездом в Питер, когда нечисть во главе с Адой Фурьевной подбирала к ней ключи, а Ливченко назвал эту премудрость «Владоведение». И вот теперь, после всех наломанных дров ей срочно нужно «Гильсоведение». Желательно бы ускоренный курс, минутный, чтобы понять, как сейчас не сорваться и не проиграть свою партию, от которой зависит жизнь Егора. А все остальное не важно. По жизненному опыту общения с вампирами – не должно быть и тени страха или оскорбленного тона, только выдержка и насмешливость. Даже если сейчас ей говорят обидные слова, нельзя позволить ни дрогнувших губ, ни заблестевших от слез глаз.
