Ирмы нигде видно не было. Многочисленные подручные троицы магов выстроились, подобно Матфею, вдоль стен, приветствуя важно шествующих через двор низкими поклонами.
Разумеется, никто из гостей даже и головы не повернул.
Кор Двейн, Соллей и Скьёльд спустились с крыльца. Они не заставляли гостей подниматься к ним и глядеть на них снизу вверх. Осторожничали?
Встретились у подножия ступеней. Ни гости, ни хозяева не кланялись, не протягивали друг другу руки и даже не обменялись кивками. И не было произнесено ни слова.
Они не пользуются обычной речью?
Четверо гостей, не замедлившись, стали подниматься по ступеням. Трое хозяев двинулись следом, не показывая дорогу.
Не задерживаясь во дворе, Матфей попытался проскользнуть следом.
Остальные подручные Двейна, Скьёльда и Соллей, перешёптываясь и оглядываясь, стали рысью разбегаться по назначенным им на сегодня урокам. Матфей никогда не говорил с ними, не искал их дружбы или хотя бы общества, не знал, кто они или откуда. Ему не было до них дела.
Впрочем, как и им до него. Никто его не окликнул, никто никогда не старался заговорить с ним. Он словно б не существовал. Каждый в замке знал своё место и никогда, никогда не переступал границы.
Никто не указывал Матфею, что ему делать. Никто и не захлопывал перед ним никаких дверей. Делай, что хочешь – всегдашний девиз замка господина Двейна.
Впереди глухо звучали шаги. Шаги, не голоса; гости и хозяева дружно направлялись к большому залу. Не зная, что предпринять и чувствуя хоть и смутную, но всё-таки изрядную уверенность, что сейчас происходит тут нечто из ряда вон, Матфей шагал и шагал следом, ничуть не скрываясь – ведь ему же ничего не запрещали.
Двери в большой зал, высокие, из полированного кедра, с вычурными золотыми ручками, оказались приоткрыты. Недолго думая, Матфей заглянул – так, словно имел полное право тут находиться.
За длинным столом они сидели друг напротив друга – гости и хозяева. Столешница девственно чиста. Ни вина, ни яств, ни фруктов – ничего. Даже вода отсутствовала. Выражения лиц – непроницаемо-сосредоточенные, ничего не прочитаешь.
Поражаясь собственной наглости, Матфей низко, почтительно поклонился сперва гостям, а потом – хозяевам. На него обратили внимания не больше, чем на ночную бабочку. Его не существовало.
Осторожно выпрямившись, Матфей на миг поймал мимолётный взгляд господина Двейна. Как ни странно, господин Двейн совершенно не выглядел рассерженным или хотя бы раздражёным; напротив, Матфею показалось, что маг едва заметно, но одобрительно кивнул, словно хваля за догадливость.
Правда, он же всё равно ничего не слышит! И не воспринимает.
Он аж стиснул зубы от досады.
Наступает момент, когда события в Упорядоченном начинают развиваться настолько стремительно, что само время не успевает за ними.
Высоко-высоко над туманами мира, где в самом начале встречались Орёл и Дракон, две великих Сущности вновь вместе. Вновь обвивают чёрный пик изгибы золоточешуйчатого тела, вновь мерно вздымаются и опускаются крылья белоснежного Орла. Вновь два столпа Третьей Силы ведут неспешный разговор, недоступный слуху ни смертных, ни даже бессмертных.
Но что-то неуловимо изменилось по сравнению с их описанной встречей. Что-то непонятное разлито в воздухе – удивление? Неуверенность? Тревога?
Неужели что-то пошло не так в их замыслах, что неведомы нам?
На что устремлены взоры всевидящего Орла и всезнающего Дракона?
На кипящую вокруг Обетованного битву, где Тёмные Легионы Ракота Восставшего, новоявленного Владыки Тьмы, сошлись врукопашную с ратями быкоглавцев?
На отряды магов Долины, под предводительством Сильвии Нагваль, спускающиеся в ничего не подозревающий мир, дабы положить начало грядущей Империи?
Или, может, они пытаются отыскать хитроумно запрятанный в складках Межреальности замок Кора Двейна, его названого брата Скьёльда и названой же сестры Соллей, куда сейчас собираются некие таинственные гости?
А ещё могут они взирать на творящееся вокруг Асгарда Возрождённого, где приведённые волшебницей Сигрлинн рыцари Ордена Прекрасной Дамы вкупе с Ночными Всадницами продолжают, несмотря ни на что, штурмовать крепость Старого Хрофта?
Или взоры их прикованы к бездне Неназываемого, куда с неслышимым рёвом обрушиваются потоки непустой пустоты, затягивая с собой останки разрушенных «царств мёртвых» и даже целых миров, чьи корни не выдержали напора магии, извергаемой аж четырьмя Источниками?
А, может, они глядят на скромно одетого человека в простом плаще, того самого, что являлся Сильвии Нагваль и таинственно отшагнул в сторону, оставив её душу в смятении, заглушить которое может только война?
Ибо смертельная схватка – последнее убежище, где ещё порой удаётся скрыться от себя самого.
Неведомы смертным пути великих сил.
Но даже самые, казалось бы, скромные люди, гномы, орки, гоблины, кобольды или иные – есть те камешки, на которых дают сбой всесокрушающие мельницы богов.
Времена и реальности смешиваются, поток времени мчит сквозь Упорядоченное всё быстрее, в нём всё больше воронок, водоворотов, в него рушатся, однако, и сухие трупы умерших, отживших свой срок миров, образуя стоячие заводи. Такого не случалось с дней совсем забытых; и потому события, что должны были быть разделены днями, месяцами, а то и годами – сжимаются в часы.
Это был поистине замечательный младенец. Он всегда улыбался и никогда не плакал. Даже когда был голодным, он всё равно улыбался. Когда ему что-то было нужно, слегка кряхтел, кха-а, кха-а, кха! – но не плакал.
Родители, уже немолодые по меркам Восточного Хьёрварда, нарадоваться на него не могли. Крепенький и здоровый, румяный, с ясными глазками. Отец, ремесленник, пусть не из первых в Хедебю, но и далеко не из последних, со своим домом и мастерской, где он ладил сложные механические замки, мало чем уступавшие гномьим, только куда дешевле; и мать, всегда заботившаяся о доме и старших дочерях.
А сын у них был первым.
Жизнь семейства текла, как и жизнь многих им подобных мастеров в ремесленном квартале богатого торгового города; пришли на праздник наречения имени все соседи, со-гильдийцы, выпили море пива, съели целого кабана – не каждый день сыновья рождаются, после пяти-то выживших дочек!
На празднике, среди шумных гостей, среди разряженных кумушек, совершенно затерялся молодой человек, в такой же ярко расшитой одежде, как и остальные, в широком поясе с золотой вязью.
Взгляды прочих скользили по нему, не задерживаясь; ничто в этом госте, казалось, не способно возбудить к нему интереса, кроме разве что у дочек почтенного мастера Яана, кои уже несколько заневестились.
Но зато Сильвия Нагваль сжала бы кулаки и нахмурилась при одном взгляде на него. И спросила бы – а ты что здесь делаешь? Какое тебе до этого-то дело?
Быть может, он бы даже и ответил. Быть может – и даже наверняка – ей он ответил бы честно.
Быть может, даже попросил у неё помощи.
Но Сильвии Нагваль тут не было, и на человека никто не обращал внимания, а дочкам старого мастера он на глаза старательно не попадался.
Младенца, само собой, гостям показали очень кратко – от дурного глаза его хранили многочисленные обереги, на кои мастер Яан не пожалел денег, но лишний раз рисковать не стоило.
Молодой человек закусил губу, глядя прямо в крошечное личико малыша, которого счастливый отец поднял высоко над головой по-прежнему сильными и крепкими руками.
И младенец тоже смотрел в ответ. Тяжёлым, совершенно не детским взглядом.
Глаза молодого человека сузились на миг. Он вздохнул, покачал головой. Встал – и выскользнул из-за праздничного стола, по-прежнему никем не замеченный.
Может, великие силы, Орёл и Дракон, взирают именно на это? И им отлично ведомы подлинные имена встретившихся Троих и Четверых? Может, взгляды столпов Третьей Силы проникают сейчас под покровы маскирующих суть заклятий, и существа, явно пытающиеся о чём-то договориться, для Орлангура и Демогоргона – открытая книга?
Для Духа Познания это, наверное, развлечение, самая острая игра, когда есть риск для него самого.
Для Духа Соборной Души это, наверное, прелюдия к новой войне за величайшее богатство Упорядоченного – живые души, священный дар Творца.
Может, это они нашёптывают в ухо скромному клирику Матфею Исидорти, беглому монаху, неудачливому охотнику за демонами (или, может, как раз весьма удачливому, это как посмотреть), путая планы всех и всяческих сил, возомнивших себя хозяевами Упорядоченного?
