Дом молча глядел на неё занавешенными изнутри окнами. Хедин Познавший Тьму мало что делал в нём сам, довольствуясь рукоделием учеников и их близких.
Дверь, как обычно, не заперта. От кого её запирать здесь, в Обетованном? Никому из учеников и в страшном сне не приснится явиться сюда шарить тут без спроса.
Рука адаты слегка дрожала, когда она потянула на себя створку.
Если Хедин здесь, что ж, она поговорит с ним. Спокойно и почтительно, как подобает. Но… она почти не сомневалась, что Познавшего Тьму здесь нет.
Может, всё же… наверное, ей не следует… что, если…
Кристалл. Ей нужен кристалл. Она не желает вреда богу Хедину. Она не станет мстить ему, нет-нет, не станет. Пусть делает, что хочет. Обманывает других наивных дурочек, что станут влюбляться в него себе на горе. Ей нужен кристалл, она его получит и навсегда уберётся отсюда.
Но неужели Познавший Тьму мог просто бросить столь важный артефакт где-нибудь на полке, без охранных чар, без капканов и ловушек?
Мог. Именно он и именно здесь, в Обетованном. Он так уверен в несокрушимой верности своих учеников, что мысль – кто-то из них покусится на что-то ему принадлежащее – просто не придёт ему в голову.
Несмотря на уже случившееся с Эйвилль.
Боги, они ведь такие самоуверенные. И ограниченные. Вечность на кончиках их пальцев отучила задавать правильные вопросы и ценить верные ответы. Всегда можно всё исправить, изменить, переделать. Что ж… она не станет жаловаться.
…Кристаллы густо стояли на полках. Разных цветов, размеров, с числом граней от трёх до почти бесконечности.
Гелерра с ехидной усмешкой покачала головой.
«Вот и вся твоя мудрость, Познавший Тьму. Бросаешь свои сокровища просто так, без замка и без охранных чар».
Она медленно шла, поднося ладонь к каждому из камней, почти касаясь, но всё-таки не касаясь. Кристаллы послушно отзывались – в конце концов, она была Гелеррой, одной из возвышенных, приближенных к Хедину учениц.
Зелёный кристалл отыскался не сразу, но искать его не пришлось особенно долго. Так, серединка на половинку. И стоял он, небрежно засунутый меж парой серебристых шестигранников.
«Не может быть. Просто не может быть».
Гелерра молча стояла, глядя на блестящую зелёную поверхность камня.
Ловушка? Западня? Капкан?
Она медлила. Обычные чары не говорили ничего – простой кристалл на простой деревянной полке.
Адата медленно сжала на нём пальцы.
Потянула на себя.
Ничего не случилось.
«Прощай, Хедин.
Я недостойна тебя, многомудрого, но и ты недостоин меня, любящей.
Живи.
Я ухожу».
Она аккуратно притворила за собой дверь.
Зелёный кристалл уютно устроился у неё в ладони.
«Прощай».
* * *
Хедин Познавший Тьму видел сейчас всё. Ну или почти всё.
Он дорого заплатил за эту возможность – наверное, самую большую цену, какую может дать бог.
Он отдал Неназываемому самого себя. Отдал, не зная, чем это обернётся, не в силах угадать, лишь зная, что его воля, по крайней мере, не слабее того, что угнездилось в самом сердце бездны.
Обетованное приближалось.
Битва в Асгарде кипела, и никто не мог взять верх. Причудливы извивы реки Времени – Хьёрвард и равнины Иды словно замерли.
Тёмные Легионы Ракота неумолимо прогрызали себе дорогу сквозь ряды обречённых – но ещё не знающих этого – быкоглавцев.
А в самом Обетованном…
«Хм, – заметил Наблюдающий. – Этого не было в изначальном Плане. Но если подумать… всё равно укладывается прекрасно, особенно если вспомнить…»
«Остановить!» – поспешил Действующий.
Хедин промолчал.
– Пусть идёт, – сказал он вслух.
Пусть уходит. Сперва Эйвилль. Теперь Гелерра.
Но сколько ни убеждай себя, а боль всё равно остаётся.
«Нет, – сказал он себе. – Сейчас я не стану об этом думать. Просто не буду. Ещё не время».
Асгард и Сигрлинн. Там сейчас один из самых тугих узлов.
Туже, чем даже тот, что завязал Ракот, вернувшийся к привычному делу – повелевать Тьмой.
Если Си удастся выжечь четвёртый Источник…
Он уже ощущал содрогание Межреальности – битва за Обетованное гремела невдалеке – когда Наблюдающий вскинулся, а Действующий даже зарычал от сдерживаемого гнева, не хуже самого Ракота.
Этого. В Плане. Не было:
Над равнинами Иды трескалось небо, и вниз устремлялся настоящий дождь из исполинских зелёных кристаллов.
* * *
Над равнинами Иды трескалось небо, и вниз устремлялся настоящий дождь из исполинских зелёных кристаллов.
Валькирия Райна вскинула голову.
Со свистом рассекая воздух, они вонзались в неподатливую каменистую землю равнин, зарываясь вглубь, так что над поверхностью оставались одни лишь острые вершины. Над ними заплясали росчерки зелёных молний, перепрыгивая с кристалла на кристалл, образуя трепещущие арки.
И из арок появилось воинство.
Воинство, невиданное со дней Боргильдовой битвы.
Забыв обо всём, Райна бросилась вверх, на парапеты.
Пять огромных, до самого неба, порталов, извергали потоки причудливых, удивительных созданий, где трудно было найти и пару похожих.
Чудовища, рыбочуды и драколюди, черепахи размером с холм с человеческими лицами, крылатые и бескрылые, дву-, четверо– и многоногие, с клыками, когтями, пилами, булавами, шипами, молотами, серпами, косами и вообще всем, что только может рубить, резать, пронзать, пилить и рассекать.
Шла рать Древних Богов, рать, собранная на бескрайних просторах Упорядоченного. Шли те, кто хитростью ли, подлостью, или ещё как-то пережил лихую годину, пока правили Ямерт и компания.
Дальние исполнили слово.
Они привели воинство.
Старому Хрофту оставалось только возглавить его.
Внизу Сигрлинн и О́дин всё ещё обменивались ударами, хотя владыке Асгарда приходилось нелегко. Огненный вихрь почти вмял его в самый ствол Иггдрасиля, но Отец Дружин держался по-прежнему.
На равнине же рыцари в белой броне и ведьмы в своих лохмотьях стремительно перестраивались, словно только и ждали чего-то подобного.
Они не дрогнули и не побежали. Рыцари быстро сжались в плотную фалангу вокруг развёрстых врат Асгарда, ведьмы укрывались за их рядами, готовые пустить в ход магию.
Резкий, режущий уши свист.
Летят брызги раздробленных каменных плит, рядом с огненным вихрем впиваются в землю копья зелёных кристаллов. Они огромны – выше крыш Валгаллы; внутри угадываются смутные очертания распахнутых клыкастых челюстей – больше ничего.
Один кристалл, два, три… пять… семь… девять…
Огненный вихрь не может им помешать, он по-прежнему занят схваткой со Старым Хрофтом.
Заплясали зелёные молнии, перекинулись с вершины на вершину, кристаллы басовито загудели, и голова у Райны едва не взорвалась изнутри от давящей, тупой, непереносимой боли.
Сеть из густо переплетённых молний рухнула вниз, на огненный вихрь, но Сигрлинн словно только и ждала этого.
Миг – и вместо пламенного смерча вновь возникла сказочно прекрасная женщина: струятся по ветру волосы чистого снежного огня, но лицо искажено яростью, зубы оскалены, глаза горят.
Она резко взмахнула рукой, помогая себе жестом, экономя доли мгновения – и словно швырнула что-то незримое в отполированную грань ближайшего кристалла.
Райна не видела, что это было. Наверное, что-то вроде клубка сжатой до предела силы, как огнешар, но несравнимо мощнее. Толчок швырнул валькирию к стене, а сам кристалл взорвался изнутри, осыпая всё вокруг ливнем зелёных осколков.
Белый росчерк платья метнулся в прореху, но зелёная сеть не мешкала. Она рухнула на Сигрлинн и, хотя та невидимым клинком рассекла и обратила в ничто несколько молниевидных связок, остальные впились в неё, опутывая, подсекая ноги и прижимая к искалеченному камню.
Сигрлинн крикнула, и это был крик схваченной за крылья птицы. Она забилась, катаясь по земле, молнии лопались одна за другой, а на белом шёлке одеяний чародейки одна за другой возникали уродливые чёрные опалины.
Кинулся к ней Старый Хрофт, но перед ним внезапно выросла сотканная из молний стена, так что ему пришлось попятиться.
Но с одной стороны эта сеть была явно слабее – там, где Сигрлинн удалось разнести один из кристаллов. И волшебница пыталась вырваться, она рубила зелёные, плюющиеся искрами стяжки с невероятной, глазу не заметной быстротой.
Вот она высвободила руку, в которой мелькнуло что-то чёрное, стеклянистое, оттолкнула от себя – и прямо из ничего над камнями соткалась блистающая арка портала.
Ей нужно было проползти всего ничего, но силы волшебницы иссякали. Ноги её были уже тесно и плотно спутаны, она пыталась подтягиваться на руках, горело прекрасное платье, и даже волосы, дивные волосы занялись ядовитым зелёным огнём, пожиравшим снежно-белое пламя.
