Неужели в мире Дон Кихота магические системы строятся не на основах ритмики или причинах, обусловленных здравым смыслом? Если это так, то дело обстоит плохо, причем не только в данную минуту, но и в том, что касается возвращения домой.
Чалмерс принял важный вид и вызывающе посмотрел на чародея.
— Я принимаю вызов… — произнес он, но его ответную речь неожиданно прервал трубный глас Дон Кихота, усиленный волей Господа.
Ши до этого момента, казалось, позабыл о существовании Дон Кихота. Так же, впрочем, как и Чалмерс с Маламброзо. И вот теперь без всякого предупреждения рыцарь в доспехах и при оружии, сидя верхом на своем громадном боевом коне, внезапно встал между Чалмерсом и Маламброзо.
— Дон Чалмерс не принимает вашего вызова! — возвестил Дон Кихот трубным голосом. — Я — его защитник, и я дал клятвенное обещание Господу и моей даме покончить с тобой, гнусный демон, вонючий колдун, и во имя Господа и моей дамы Дульсинеи Тобосской, и во имя всего хорошего и праведного ты должен адресовать свой вызов мне.
Речь эта подействовала на Маламброзо подобно удару электрического тока. Он словно окаменел и невидящими глазами уставился на рыцаря; рот его скривился, а губы задергались. Глаза его широко раскрылись, и Ши понял, что он борется с заклинанием Дон Кихота, но… безуспешно. Растерявшийся чародей выглядел так, как будто невидимый кукловод с усилием выдавливает из его рта одно слово за другим:
— Я… вызываю… вас, г-г-осподин… рыцарь, защитник… моего… врага… Рида Чалмерса на… п-п-оединок. — Лицо чародея покрылось крупными каплями пота, который ручьями заструился по лбу и длинному крючковатому носу.
Но тут Чалмерс опомнился и закричал пронзительным голосом:
— Я не нуждаюсь в помощи этого старого ненормального для того, чтобы вздуть Маламброзо! Я уж как-нибудь сам справлюсь с этим захудалым шарлатаном!
Ши зашикал, услышав такое, и, подбежав к Чалмерсу, зашептал:
— Замолчите, док! Предоставьте это рыцарю. Маламброзо был прав, сказав, что вы не знаете, как пользоваться этой системой.
Санчо Панса, стоя по другую сторону от Чалмерса, сказал, наклонясь к его второму уху:
— Не оскорбляйте моего господина, сеньор Чалмерс. Он ведь собирается сражаться за вас.
Дон Кихот между тем не обращал на Чалмерса абсолютно никакого внимания: оно было приковано к Маламброзо. Голосом, который Гарольд Ши называл про себя «мегафон Господа», рыцарь возгласил:
— По воле Господа и благодаря моей силе ты своей магией не сможешь причинить мне вреда, немощный шарлатан. — Вдруг сам Дон Кихот и его оружие начали светиться каким-то ясным бледно-голубым светом. Ши застыл в изумлении.
Маламброзо с шипением отступил на шаг назад.
— Во имя Дьявола и Ада и всех архангелов твоя шпага изойдет на ржавчину меж твоих пальцев, а копье твое рассыплется в прах, господин рыцарь.
Рыцарь взял на изготовку свою непорочную шпагу, излучавшую голубое свечение, и смотрел, как мелкие сгустки красного света ударялись о лезвие, не причиняя ему никакого вреда. Он раскатисто засмеялся и двинулся на Маламброзо.
— Ты сражаешься с величайшим из рыцарей мира, презренный чародей. А признайся, у тебя ведь и в мыслях не было победить меня в поединке!
Маламброзо поднял руку и, растопырив пальцы, отвел ее за спину, как будто намереваясь метнуть мяч в баскетбольное кольцо, и сразу же меж пальцев чародея появился яркий огненный шар. Чародей метнул его прямо в Дон Кихота; шар зашипел, засвистел наподобие шутихи для фейерверка, рассыпая вокруг снопы искр, которые прочерчивали в воздухе огненные линии. Летя по направлению к Дон Кихоту, огненный шар набирал скорость, увеличивался в размере и, когда поравнялся с рыцарем, был практически неотличим от кометы.
Дон Кихот легко взмахнул шпагой и поразил шар. Тот с негромким хлопком исчез, как будто его никогда и не было.
— Ну все, шарлатан, — произнес рыцарь. — Ты надоел мне своими дешевыми магическими трюками, теперь я покончу с тобой силой своего оружия.
Дон Кихот опустил забрало и пришпорил Росинанта.
— Во имя Дульсинеи! — закричал он и нанес чародею рубящий удар шпагой.
Маламброзо успел уклониться. Но тем не менее шпага Дон Кихота располосовала его камзол, и Ши увидел, как из глубокой раны в плече чародея полилась кровь. Маламброзо пронзительно закричал от боли, а потом угрожающе замахал здоровой рукой, выкрикивая непристойные слова. Багровое пламя окутало его, отчего Росинант остановился, а затем с тихим ржанием попятился.
— Вперед! — закричал Дон Кихот, заставляя животное повиноваться. Рыцарь и конь прошли сквозь завесу пламени. Маламброзо весь съежился, длиннолицый рыцарь вновь взмахнул шпагой. Чародей, отскочив назад, закричал от боли, причиненной новой раной.
Чалмерс, стоя рядом с Ши, раздраженно пыхтел:
— Пошло все к черту, Гарольд. — Его голос отдавался в ушах Ши наподобие колокольного звона. — Дон Кихот, не может биться с Маламброзо: ведь он же просто немощный старец верхом на кляче, которая только и годится, что на собачьи корма.
Снова запах горящей серы одурманил Гарольда Ши. Сверкнула молния, прогремел гром, и рыцарь с конем вдруг преобразились. Там, где только что два величественных создания сражались со злобным Маламброзо, сейчас оказался человек, более похожий на огородное пугало, с тазиком для бритья, привязанным к голове. Он сидел на одре с Х-образными ногами и настолько сбитыми копытами, что его трудно было представить даже идущим шагом. Всадник направил свое оружие на стоявшего против него чародея. Конь споткнулся на неровной, каменистой земле и сбросил с себя преображенного Дон Кихота, который, перелетев через голову коня, грохнулся к ногам раненого чародея.
Маламброзо, истекающий кровью и ослабевший, заковылял прочь от рыцаря. Ободренный преображением Дон Кихота и освободившись от заклинания, обязывавшего сражаться, он зарычал:
— Ну подожди, Чалмерс, мы еще встретимся в другом месте и в другое время. Берегись! — После этого он пропал из виду, и только струйка желтого вонючего дымка потянулась за невидимым чародеем.
Санчо Панса закричал:
— Мой господин! — Затем, подхватив с земли короткую суковатую палку, бросился на Чалмерса. — Ты всегда был таким же, как они, настоящим чудовищем!
Чалмерс торжествующе завопил:
— Он исцелен! Смотрите, Гарольд! Теперь вы видите истинного Дон Кихота! — С этими словами он спрятался за спину Ши.
Санчо Панса, подскочив, крепко огрел его палкой.
— Верните мне моего господина, — потребовал он.
— Вот он и случился, этот срыв, которого мы ждали, Гарольд, — выпалил Чалмерс, снова стараясь укрыться за спиной Гарольда Ши от Санчо и его палки. — Поскольку Дон Кихот пребывает в нормальном состоянии, его галлюцинации больше не повлияют на м-м-математическую основу магии. Да остановите же этого ненормального, заберите его от меня, и я составлю заклинание, которое унесет нас отсюда.
Санчо изловчился и вновь крепко приложился своей палкой к ребрам Чалмерса.
Ши бросился вперед и ухватил оруженосца за запястья. Он выворачивал их до тех пор, пока палка не выпала из рук коротышки-оруженосца.
— Ну хватит, господин оруженосец, — сказал он. — Дайте-ка мне вашу палку. — Он посмотрел на Чалмерса, который, тяжело дыша, сидел на корточках. — Продолжайте, док.
Чалмерс извлек из небольшого кожаного мешочка, висевшего у него на поясе, носовой платочек Флоримель, а вместе с ним и перо, которое, по мысли Ши, принадлежало злополучному цыпленку. По обе стороны от себя он начертил на земле два пересекавшихся круга наподобие диаграммы множества и подмножества, которую рисуют и разбирают дети в начальной школе.
Старший психолог аккуратно разместил платочек своей супруги, перо и прядь собственных волос в зоне пересечения двух кругов, после чего попросил Ши дать ему прядь волос с его головы. Ши повиновался, и Чалмерс положил полученную прядь туда же, к остальным предметам. Затем он затянул протяжным речитативом:
Мы стоим в центре круга, очерчивающего
Все места, где мы были когда-то.
О, моя Флоримель, ты стоишь в центре круга,
Опоясывающего
Все места,
где она побывала когда-то.
Я взываю к архангелам
и всем святым,
И к тебе, о Владыка Небес, — моей просьбе внемлите.
Со скоростью птицы перенесете
Троих нас в то место, что общим
является у этих двух кругов.
Ничего не произошло. Чалмерс ждал. Ши тоже ждал. Даже Санчо Данса прекратил нападать на Чалмерса и с интересом смотрел на круги, начерченные на земле.
Когда молчание затянулось настолько, что всем стало немного неловко, Чалмерс пробормотал:
