Дмитрий Гаврилов, Анна Гаврилова
Тризна по князю Рюрику. Кровь за кровь! (сборник)
© Гаврилов Д.А., Гаврилова А.С., 2013
© ООО «Издательство «Яуза», 2013
© ООО «Издательство «Эксмо», 2013
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
Предрассветную тишину прорезал дикий крик. Тут же раздался ещё один, истошный. И снова вопль, и ещё…
Мгновение, а мир словно бы разорвался на части, от прежнего беззвучья не осталось и следа. Звон певучих тетив, посвист острых стрел, стенание высвобождаемых клинков, яростный рев воинов, ржание взбешенных лошадей, плеск днепровской воды, взбиваемой сотнями копыт, – все смешалось.
– Сколько же их?! – прошептал князь. И выпалил, будто здравницу на пиру: – К бою! Пощады не давать… никому! Истребить всех до единого! Правда за нами, на земле она – не в небесах!
Ему ответил зычный, многоголосый хор:
– Слава князю!
– Русь! Русь!
Разом вдоль брега вспыхнули факела, огненная лавина растекалась по склонам. Туда, к Днепру, где из пенных вод на песок выбираются новые чёрные толпища степняков.
Один за другим возгораются сигнальные костры. Сюда устремятся лодьи тех, кому вот уже сейчас, ещё немного, привечать хазаров посреди реки – на переправе, награждать гнилое племя злыми укусами стрел и страшными ударами рогатин.
– За князя!
– За Новград! За Киев!
Хазары спешат покинуть предательские воды, карабкаются, ещё не разумея, откуда взялась напасть. Передовые узрели и уже почуяли на собственной шкуре – на берегу ждет смерть! Но все равно не остановятся, потому как следом нескончаемой змеей изгибается, извивается, но плывет сотня сотен воинов, приученных воевать и побеждать самого хитрого, самого упорного врага.
Они и сейчас намерены победить, разорить, наказать воспрявший духом Киев, восставшую супротив Степи Русь.
– Не выйдет! Не позволим! – глухо прорычал князь. – Кровью умоетесь и захлебнетесь.
Словно вторя его словам, над горизонтом восставало багряное солнце.
Глава 1
Воздух раскалился так, что и дышать страшно – кажется, жаркая пустота вот-вот опалит горло, выжжет все внутри. Пот по спине тонкими струйками – вскоре рубаха промокла насквозь, отяжелела…
Капли влаги проступают на лбу, быстро катятся вниз, оставляя соленые дорожки на чумазом лице.
– Фух, как в бане! – выдохнул Добря и в который раз утер лоб рукавом.
Он схватился за край бревна, поднатужился, но упрямая деревяшка не поддалась.
– Брось! – гаркнул отец. – Пупок развяжется!
– Не развяжется… Сейчас, только передвину этот край…
– Добря!
Мальчишка обернулся и, уловив во взгляде отца нешуточный гнев, отдернул руки. От жара бре́вна и доски истекают смолами, ладони у Добри липкие. Попытался вытереть о штаны, но только сильнее испачкался.
– Шел бы ты отсюда, – проворчал отец.
Сам без рубахи, в одних портах. Огромный, мощный, широкоплечий. От долгой работы под палящим солнцем кожа пропиталась бронзой, а волосы, наоборот, выгорели, стали тусклыми. Завидев этого громилу, все заезжие пугались, жались к стенам, принимая за разбойника, которого новый князь пленил и принудил работать ко всеобщей пользе. А местные не без ехидства рассказывали, что вовсе не душегуб, а лучший во всей округе плотник.
Вяч действительно был лучшим и доказал это, едва взялся за топор. Даже новый князь, проезжавший мимо, приостановил коня и удивленно смотрел, как деревенский здоровяк обтесывает бревна. А уж когда Вяч построил первый дом – назначил старшим плотником и жалованье положил.
– Добря, иди-ка ты отсюда… – повторил отец нехотя. – А то солнце в темечко ударит, и все, не быть тебе ни ратником, ни плотником.
Мальчуган захлебнулся вздохом, мгновенно покраснел, глаза блеснули недобрыми слезинками. Вяч заметил, растянул губы в добродушной улыбке:
– Иди, сынок. Как спадет жара, вернешься.
– А ты? – сурово спросил Добря.
– А мне Сварожий свет нипочем, – ответил плотник. Солнечные лучи путались в густой бороде, сияли.
Добря задрал голову, шмыгнул носом и пробормотал недовольное:
– Ладно.
Он медленно шагал прочь, переваливал через бревна, обходил груды струганых досок. Несмотря на редкую жару, отовсюду слышались стук топоров и веселые крики рабочих. Вдалеке мелькали женские фигурки – жены и дочери носят работягам питье, чтоб не померли от зноя.
За этот день город чуть подрос, впрочем, это заметно только им – плотникам. Простой люд на такие мелочи внимания не обращает, знай себе ворчит, что шума много. Да и на запах смолистой древесины жалуются, дескать, висит едким облаком, ноздри щекочет.
Добря фыркнул, оглянулся. Отца уже не видать – бревна загораживают, остальные тоже вроде как не смотрят. Паренек сделал несколько осторожных шагов, снова обернулся, на этот раз воровато… и пустился бегом.
Сегодня на улицах Рюрикова города пусто, потому как жарища разогнала по избам, но это хорошо – не нужно уворачиваться от прохожих, и никто не ругается в спину, не грозит оторвать уши. А частокол княжьего подворья приближается стремительно, вырастает угрожающей стеной. Бревна ровные, свежие и заточены как следует, ни один враг не пролезет. Ну, а в тени, точно под частоколом, уже возятся, пищат и дерутся мальчишки.
– Ага! – заорал Добря и с разбегу врезался в толпу.
Равновесие удержать не смог, повалился на землю, увлекая за собой ещё пару приятелей. Те брыкались, визжали, один даже кулаком в нос заехал, но это случайно. В ход пошли руки и ноги, кто-то дернул за рубаху, следом получил болючий пинок по самому мягкому месту. Добря ухватил за ворот того, кто был ближе, перекувыркнулся, таща его за собой. Но драка не удалась, потому как в следующий миг ликующий голос крикнул:
– Идут!
Добря отпустил противника, вскочил и рванул к стене.
В частоколе была только одна щель, зато длинная, и если успеть занять местечко получше, можно рассмотреть все-все. Он прильнул, уперся лбом в горячую древесину, сердце замедлилось, дыхание сбилось. Мальчишки облепили щель, как мухи. Сверху нависают, снизу упираются, отталкивают. Дышат осторожно, благоговейно молчат.
Воины выходили медленно, щурились от яркого солнца. Все в простых льняных рубахах и портах, некоторые даже сапог не надели. Лезвия мечей ловят солнечные блики, хищно блестят. Голос воеводы Сигурда грянул раскатистым басом, заставил всех вытянуться по струнке:
– Готовьсь! К бою!
Сонное благолепие Рюрикова града прорвал шквал звуков – крики, ахи, топот, визг железа. Кто-то из вояк успевал даже шутить, и не всегда пристойно. Мальчишки жадно ловили каждое движение, каждый шаг, сжимали кулачки, охали, если «любимый воин» промахивался, и ликовали, если удар ложился крепко. Дружинники бились остервенело, не обращая ни малейшего внимания на зной, а наблюдатели изредка забывали, что поединки шутейные, пищали под частоколом:
– Так его!
– Бей гада!
– Эй, сзади!
Но их вскрики тонули в общем гаме, зато голос воеводы возвышался, перекрикивал все и вся:
– А ну, не зевай! Бей резче! Возитесь, как мухи в меду! Я те зевну, я те так щас зевну!
Добря чувствовал, как по телу разливается мощь, как наливаются силой ноги и руки, нетерпеливо дергаются плечи. Ему тоже хотелось драться, прямо сейчас, сию минуту! И пусть без дорогого меча, без красивого щита с соколом-рарогом – пусть! Главное, чтобы враг был настоящим! Он бы ему показал, он бы такое ему показал…
Не выдержав, Добря пнул соседа, того, который сидел на корточках, скрючившись, и так же всматривался в происходящее. Мальчишка отмахнулся, не отрывая глаз от щели в частоколе, погрозил кулаком. Добря снова пнул, на этот раз сильнее, но пацан оказался стойким – не шевельнулся. Тогда Добря схватил его за ворот, потянул с такой силой, что ткань рубахи затрещала. Обиженный мальчишка взвился, глянул сурово и толкнул Добрю в грудь:
– Отвали! – На лбу появились суровые морщины, ноздри раздулись, как у злого лесного кота.
– А если не отвалю, то что? – ответил Добря с вызовом. – Расплачешься и побежишь к мамке?
Он с явной радостью потирал кулаки, ноги расставил пошире, чуть согнул в коленях. Противник оказался-то на полголовы выше и на полгода старше, значит – настоящий громила. Победить такого – великая заслуга! Добря пригнулся и бросился вперед, но подлый мальчишка увернулся, отскочил, отвесил хитрый пинок. А во второй раз уйти не удалось, сшиблись грудь в грудь, замелькали кулаки, рыки стали громкими, настоящими. Другие уже оставили наблюдательный пост, подбадривали, советовали, как разить.
