Чордаш идет вперед под взглядами толпы. Гул голосов стихает. И вот уже перед ним ступеньки, ведущие к престолу. Ступеньки устланы старыми знаменами Боруша. Чордаш с удовольствием идет по этим тряпкам.
Оборачивается. Все взгляды сосредоточены на нем. Крестьяне, замерев, вглядываются в его лицо, замирают солдаты и маги. Тишина разливается над крепостным двором, тишина, пронизанная ясными солнечными лучами.
«Каждый из вас, – подумал Чордаш, – каждый, и ты орк, и самый последний пастух из деревни, все вы запомните этот день на всю жизнь!»
– Люди! Возрадуйтесь! – прокатился над головами его мощный голос. – Я, маг Великого Муреша, мастер Ладжус Чордаш, нарекаю себя наместником Мурешского престола в этих землях. Отныне они принадлежат Мурешу. Отныне вы все находитесь под покровительством мудрых и справедливых Заточенных богов. Отныне вы подчиняетесь закону Муреша, и горе тому, кто попытается воспротивиться этому закону!..
Речь, давно составленная и отрепетированная, лилась легко. Можно было выкрикивать слова бездумно, потому что они все тысячу раз уже произносились во время тысячи воображаемых выступлений.
Его слушали.
Так же как сейчас слушают, они станут выполнять все законы. Они будут отчислять положенную десятину в пользу армии. Их сыновья пойдут в солдаты к наместнику Муреша – потому что у них не останется выбора. Они начнут жертвовать богам Муреша ровно то, что им причитается, и тогда никому не будет чиниться никакого зла…
А потом пришло время суда. На площадь, прямо к выстроенному недавно из свежих досок эшафоту, вывели пятерых пленных: одну старуху, ведьму, и четверых мужчин. Все они были родственниками того побережного князька, что продержался против сил Чордаша возмутительно долго.
Все они участвовали в обороне. И каждый был виновен перед наместником. В смерти его солдат. В бунте. В том, что помогли части укрывшихся в замке крестьян перебраться на другой берег реки подземным ходом. Но самое главное – в том, что были уничтожены продовольственные склады. Хозяева беспощадно предали огню все остатки прошлогоднего урожая. Чордаш, планировавший использовать эти запасы для нужд армии, пришел в бешенство и хозяина, пожилого седовласого князя, казнил прямо там, в замке. Приказал пороть на дворе вожжами, а потом повесить.
Сегодня он с удовольствием вынес его родственникам и слугам тот же приговор, который и был приведен в исполнение немедленно…
Немного подпортило впечатление то, что никто из них, даже старуха, не стал просить пощады.
Но население впечатлилось. Все время экзекуции над двором слышались лишь удары и стоны приговоренных…
Чордаш был уверен, что дальше будет легче.
Боруш он назначил временной столицей. Временной, потому что место неудобное. Потом он найдет надежную большую крепость в центре страны или даже маленький городок. Немного севернее, разведчики докладывали, есть город Севле, который славится прекрасными винами. Правда, там-то как раз придется повозиться…
Тела оставили висеть. Первым площадь покинул сам Ладжус с гвардейцами и знаменосцем. Уходя, он вновь пожалел, что нет оркестра. Потом отворили главные ворота. Сначала сквозь них вышли солдаты Муреша (последними шагали разведчики, об этом Чордаш позаботился лично), затем замковая прислуга убрала деревянные загородки, и крестьяне тоже смогли уйти.
Чордаш, глядя из окна, как они расходятся, подумал, не маленькую ли он назначил десятину?
И сам себе ответил: время покажет. А если что, потом и переиграть можно. Боги, правда, велят без нужды пока никого не казнить и не свирепствовать. Но Чордаш сам знает, как обращаться с людьми, чтобы получить от них максимальную выгоду. Боги далеко. К тому же им, как и всем в этом мире, важно не средство, а результат. И результат им будет!
* * *С утра Белала чувствовала себя странно. Словно весь вчерашний день был сном или ошибкой. Словно ночь его отменила и можно все начинать с чистого листа.
Так было до момента, когда в комнату постучала горничная.
Невысокая пожилая опрятная дама строгого вида, с тонкими губами с опущенными книзу уголками принесла воду для умывания и полотенце. Бела ее поблагодарила и с облегчением поняла, что эта новая прислуга не стремится к общению. И сразу все вспомнилось. Все, до мелочей. Даже собственные стыдные слезы, хоть и пролитые в подушку. Каждое слово и каждый жест.
Бела умылась. Посмотрела на разворошенный сундук и вынутые оттуда платья. Наряд, привезенный специально для первого бала в замке паннонского князя, показался ей неправильным. Много кружев, светлая ткань в складочку, жесткий корсет. Розовый шелк.
Словно ничего не случилось…
Она распорядилась его подготовить к выходу. Другого-то официального наряда все равно нет.
Завтрак прошел в молчании. Отец вновь о чем-то напряженно думал и, только когда подали десерт, спросил:
– Бела, скажи, тебе там, в храме, ничего не показалось странным?
Белала улыбнулась:
– Доктор тоже об этом спрашивал. Было какое-то ощущение присутствия, но всего мгновение, мы даже не успели войти в храм. А потом оно исчезло и больше не появлялось.
– Ему ты тоже об этом сказала?
– Сказала. Он хотел разобраться в случившемся. Я же говорила, что он маг, при этом маг, которому я, скажем так, не понравилась. Обманывать его мне показалось рискованно.
– Хорошо, что ты помнишь об осторожности. И все же… вчера я не стал тебя расспрашивать. Но перед тем как задавать вопросы моим знакомым в городе, я бы хотел услышать твои собственные мысли о нем.
Белала пожала плечами.
Доктор… Что о нем она могла бы рассказать, кроме того что он маг?
Ему хочется верить. Наверное, коллеги его уважают, ученики так точно, даже чужие…
Он может быть жестким и, наверное, мог бы быть хорошим военным. Стоит только вспомнить, что и как он делал в храме. Да нет, не это важно. Важно, что он опасен для врагов, и ей самой не хотелось бы числиться среди его неприятелей. Но он не любит тех, кто чтит Заточенных. А это значит, среди друзей доктора Ферга ей числиться тоже не придется.
– Он серьезный враг. Но не думаю, что нам грозит с его стороны какая-то опасность прямо сейчас. Он мог бы, если бы захотел, еще вчера заставить меня рассказать все, что знаю. Но он не стал. И еще… я познакомилась с одним юношей, который служит в госпитале. Собираюсь его осторожно расспросить.
– Хорошо. Пока мы еще не знаем, кто наши враги, а кто друзья, надо жить с оглядкой. Тем более нам предстоит провести в замке несколько дней.
– Несколько дней?
Белферан нахмурился:
– Союз Моравских князей прислал князю Бертоку послов. Вероятно, они тоже будут предлагать ему военный союз… если не что-то большее. Предстоят долгие и тяжелые переговоры. В свете этого возможность хотя бы во время праздника жить прямо в замке, общаться с членами княжеской семьи в неофициальной обстановке – это для нас сейчас очень важно. Белала, прошу тебя, постарайся понравиться княгине. Если она возьмет тебя в свою свиту, мы сможем получать больше сведений из первых рук…
– Разумеется. Ведь именно для этого ты меня с собой и взял?
Отец серьезно кивнул:
– Не будь тебя, у меня не было бы повода напроситься к князю в гости.
До самого обеда Белала ждала, что придет отец Зарины, но этого так и не случилось, а после обеда слуги подготовили карету. До Китшоэ было меньше пяти минут пешком, но званым гостям князя пешком ходить не пристало…
* * *Представлявшая жилище владетеля государства по прекрасному дворцу Сибу, Белала поначалу удивилась. Паннонский замок отличался от него, как солдатский кафтан от наряда королевы. Карета въехала во двор под низким сводом арки. Там, внутри невысокой крепостной стены, расположилось сразу несколько мрачных по архитектуре зданий. Правда, в центре просторного двора хватило места маленькому парку с кленами и подстриженными акациями, и это немного примирило ее с жилищем князя Бертока.
Карета сделала круг по дорожке, остановилась. Лакей открыл дверцу. Белферан вышел первым, протянул руку дочери. Белала ступила на камни мостовой, огляделась. Солнце гладило стену, по ней скользили легкие тени. Пахло пылью и влагой. А еще во дворе замка пели соловьи. В городе она таких звонких птичьих голосов не слышала.
– Идем, – шепнул отец.
И правда, к крыльцу подъезжала уже следующая карета.
Потолки замка казались ей слишком низкими. Старинные гобелены были кое-где закопчены дымом факелов, кое-где выцвели на солнце. И только ковер на полу лежал новый, вероятно, его разостлали специально для праздника…
Должно быть, местные обитатели привыкли и не обращают внимания на эти очевидные признаки застарелого непорядка.
Зато какой открывался вид с галереи! Окна ее по случаю лета и хорошей погоды были открыты настежь, ветер трогал легкие муаровые занавески. А за ними лежал весь город, и поля за городом, и буковые рощи. А совсем далеко виднелась линия гор.
